Серебряные крылья
Шрифт:
командир батальона летчиков.
Выпили за успехи эскадрильи фронтовые сто граммов, плотно (не по-тыловому) поели и побрели
на покой.
Заснули на полу, на сене, покрытом брезентом и чистыми простынями. Вся эскадрилья в один ряд.
Почему-то не успели поставить кровати. Ну что ж, неважно, главное — тепло и чисто.
Это было 21 октября 1941 года. А двадцать второго...
— Подъем!
Голос Викторова, шутить нельзя. Умылись, позавтракали
холодно, сыро.
Викторов, а потом Романенко объяснили боевую задачу. Линия фронта проходит по реке Нара. Это
восемьдесят километров юго-западнее Москвы. Через час подойдут бомбардировщики, сделают круг над
аэродромом. Мы должны взлететь и пристроиться к ним. Если не пристроимся — они пойдут одни, а
тогда всякое может случиться. Это уж известно из опыта. Сопровождать бомбардировщики нужно до
цели и обратно — таков боевой приказ.
Сидим в кабинах самолетов час, второй...
Романенко, Алхимов давно вылезли и разгуливают по стоянке, о чем-то переговариваются,
показывают на небо. А небо заволокло темными облаками. Наконец и Викторов не выдержал. Вышел из
самолета, размялся и махнул рукой: «Вылезай!»
Все мы вышли из самолетов. Приятно было встать на землю, походить, потянуться после
длительного и неудобного пребывания в кабине.
Прилетела первая эскадрилья. Она явно опоздала к первому боевому вылету, и многие переживали
это. Не первая, а вторая эскадрилья начинает бой.
Бомбардировщики появились внезапно из-за леса на малой высоте и встали в круг.
Первый разворот, второй, третий, четвертый — и огромный прямоугольник в несколько десятков
километров над аэродромом замкнут. Это круг или коробочка — основной способ встречи и сбора
самолетов боевой авиации.
Мы должны взлететь парами и занять места в боевом порядке.
— По самолетам!
Что-то екнуло и заныло под ложечкой. Может быть, заныло еще больше, если бы был один. Но все
кинулись к самолетам, быстро-быстро забрались в кабины, привязались ремнями, запустили моторы. Все
как один — ни одного отставшего.
Что это было, страх? Может быть. Ведь это первый полет за линию фронта, первое боевое
крещение. Но скорее всего — неизвестность, что ожидала нас впереди.
Над огромными массивами лесов летели скоростные бомбардировщики СБ. Выше их звеньями по
три заняли удобный для атаки эшелон истребители. Наше звено справа. Мовчан впереди и правее, Гриша
Барабаш еще правее и сзади. Такие же звенья слева группы и позади. Это мы неоднократно изучали
земле и практически повторяли в воздухе.
Раньше СБ нам действительно казались скоростными. Сейчас же они тянулись так медленно, что
приходилось не только маневрировать по курсу, но и прибирать обороты мотора, чтобы не обогнать их.
Наша задача: не допустить ни одной атаки по бомбардировщикам. Поэтому нужно смотреть в оба: не
терять ведущего, не терять бомбардировщиков.
У нас нет радиосвязи, мы иногда теряем друг друга из-за больших расстояний и плохой видимости,
но сейчас все мысли сосредоточены на одном: потерять бомбардировщиков не имеем права.
Немного ослабил нажим на ручку управления. Горячая, влажная, покрытая потом рука онемела.
«Не надо зажимать управление, это признак плохой техники пилотирования», — вспомнились слова
Мовчана. Стало легче.
Очень трудно держать высоту и осматриваться. А смотреть нужно, это самое главное в воздушном
бою.
Облачность ближе, ближе. Маневр становится ограниченнее, как бы не столкнуться! Пересекли
маленькую, узкую речушку. Нара! Это же линия фронта...
Справа Наро-Фоминск, где-то слева Серпухов. Впереди станция Балабаново, где скопились
десятки немецких эшелонов с танками, артиллерией, боеприпасами.
И все против Москвы. Долететь бы и ударить по этому скопищу. Только эта мысль в голове...
Линия фронта позади. Сразу как-то все стихло, по спине пробежал холодок. Стало очень
неприятно, даже тоскливо. В чем дело? Надо покрепче сжать зубы, ты же над территорией врага! А
рядом все-таки свои. Справа Гриша Барабаш, впереди Мовчан. Они также ныряют вверх-вниз, пожалуй,
только с большей амплитудой. Слева впереди иногда мелькают наши бомбардировщики. Но никто в нас
не стреляет, никого в воздухе не видно. Только тишина, какая-то жуткая, неестественная тишина.
Беглый круговой осмотр, поиск — все на месте, все в порядке. И в кабине все хорошо, стрелки
приборов там, где им и положено быть. Впереди вверху серенькие комочки: пять, десять, двадцать — не
сосчитать. Что это?
Ни грома, ни огня, просто небольшие серенькие комочки взрывов, внезапно появляющиеся то
впереди, то справа, то вверху.
Бомбардировщики медленно расходятся и сходятся, теряют и набирают высоту. Это маневр,
плавный, хладнокровный, грамотный. Молодцы! Идут дальше, не паникуют, идут к цели, идут выполнять
задание, свой долг. А им куда тяжелее и опаснее, чем нам.