Серебряный леопард
Шрифт:
Попутные ветры гнали тупоносое судно в Лионский залив и далее, к опасному порту Марсала… Через два дня ветер усилился. Североафриканский мистраль заставил несчастную галеру дрейфовать в южном направлении мимо едва различимого сквозь водяные брызги большого острова. Это могла быть либо Корсика, либо Сардиния. Так полагал генуэзский капитан.
– Милорд! Миледи! – звал Герт, стараясь перекричать шум разбивающихся о рифы волн.
Потом он увидел, как бывший граф и его сестра отчаянно цепляются за веревку, привязанную к бочонку. Вода уже заливала палубу. Зная, что ни брат, ни сестра не умеют плавать, Герт Ордуэй, молясь святому Олафу, стал пробираться к ним.
Он намеревался отбуксировать эту пару к не слишком далекому песчаному берегу, но гигантский водяной вал обрушился на галеру и смыл полузадохнувшегося Герта в море. Одуэй изо всех сил старался отыскать своего господина. Но ему потребовались все его силы, все уменье, чтобы просто удержаться на поверхности, не дать своей русой голове скрыться в бурлящей воде.
Наконец оруженосец, захлебнувшийся и почти бездыханный, был выброшен на песчаный берег небольшой бухточки среди скал. Разумеется, такое произошло благодаря своевременному вмешательству его покровителя святого Олафа. Чтобы преодолеть силу волн, тащивших его в открытое море, Герту понадобились последние силы. Ему удалось все же выползти из кипевшей воды и, глотая открытым ртом воздух, растянуться на скользкой гальке. Прежде всего Герт проверил, сохранился ли его топор. Слава святому Олафу! Его кожаный пояс крепко держал тяжелое, с острым как бритва лезвием оружие. Без него оруженосцу пришлось бы плохо, едва он отправился бы в глубь побережья.
Немного отдышавшись, Герт Ордуэй, единственный из оставшихся в живых сыновей Пенды, последнего тана Суссекса, взобрался на скалистый утес. Стоя там, он внимательно осмотрел окружающую местность. Перед ним расстилалась пустынная и неприютная береговая полоса. Такой обширной пустыни молодому саксонцу еще никогда не доводилось видеть. С дикой яростью разбивались о берег штормовые валы, отбрасывая пену далеко на сушу. Эта дикая местность чем-то напоминала некоторые районы Корнуолла, где ему пришлось побывать во время прошлогодней карательной экспедиции.
Герт увидел, что «Сан-Джорджо» исчезла в морской пучине, и только поломанные снасти и другие обломки галеры все еще болтались на волнах. На светло-голубые глаза саксонца навернулись слезы. Он подумал, что доблестный сэр Эдмунд и его статная сестра, наверное, погибли. Ведь даже хороший пловец не справился бы с гремящими водными валами, тем более что они разбивались о скалы, острые, как зубы барсука.
Оруженосец зарыдал. Эдмунд и его сестра были единственными норманнами, которые пригрели его. Может быть, потому, что они не чистокровные норманны. В жилах их матери леди Матильды Годуайн текла кровь одной из самых древних и знатных семей, известной со времен короля Гарольда. И стоя на скале, промокший до нитки, с кудрями, свисавшими на оголенные плечи, Герт благословлял память леди Матильды. Благословлял день, когда она случайно проезжала мимо небольшой кузницы, где он без видимых усилий работал тяжелым молотом. Эта красивая женщина подъехала поближе, чтобы выяснить, не является ли грязный босой юноша со светлыми волосами родственником погибшего тана Суссекса.
А когда она узнала о его происхождении, какая необычайная перемена произошла в его жизни! Сыну Пенды не пришлось больше спать на тростниковом настиле в вонючем хлеву вместе с коровой кузнеца и полудюжиной коз. Не пришлось и одеваться в шотландский килт и куртку из овчины. И самое главное, он стал есть мясо, по крайней мере дважды в месяц.
Холодные конюшни замка Арендел, продуваемые со всех сторон и лишенные каких-либо удобств, казались ему уголком Божьего Рая, а бесконечные поручения, которые возлагали на него как на будущего эсквайра и обучение военному делу – самым легким делом.
Бросив последний взгляд на вскипавшие рифы, о которые разбилась галера, саксонец двинулся по козьей тропе в глубь суши.
Он заметил двух волосатых, дикого вида пастухов, укрывавшихся от ветра со своими козами за скалами. Подкрасться и захватить их врасплох оказалось несложно. Они было схватились за свои копья, но его боевой топор мгновенно поверг их наземь. Парни говорили на чужом языке, волосы у них были черные, грубые. Поэтому Герт решил, что они должны быть неверными. Там, в Англии, каждый слышал, что последователи Мухаммеда, главного антихриста, черномазые и похожи на чертей. И говорят на чудных языках.
Не обращая внимания на неподвижные фигуры, истекавшие кровью на песке, Герт зарезал и освежевал козу, зажарил себе ее ляжку на том же костре, около которого совсем недавно грелись пастухи.
– Эти дикари, само собой, неверные и ненавидят Христа, – успокаивал он себя, очищая руки от жира. – Значит, я совершил богоугодное дело. Заодно хорошо перекусил и обзавелся парой копий.
Герт почувствовал себя физически лучше, но на душе у него было скверно. Теперь, когда Эдмунд де Монтгомери погиб, он сам себе господин. Подобную ответственность Герт воспринял с неохотой. Такому, как он, тугодуму было легче выполнять приказы, чем принимать собственные решения. Теперь он обзавелся копьями, что соответствует значению его имени, но он предпочел бы привычный топор. Странно, что до сих пор ему проще говорить на саксонском языке, чем на грубом нормано-французском, которым волей-неволей ему приходилось пользоваться более трех последних лет.
Завернувшись в кишевшие паразитами одежды из козьих шкур, снятые с убитых пастухов, Герт растянулся на песке и тут же погрузился в глубокий сон.
На рассвете он подправил костер и приготовил себе другую козью ляжку. Подобрал для себя более или менее подходящую одежду, которая хоть как-то прикрывала его стройное белокожее тело. Очистив от вшей остроконечную шапку, он водрузил ее на голову, завязав шнурки под подбородком. Молодой саксонец с сожалением отметил, что ночью все козы куда-то разбрелись. Их блеяние слышалось за высокими холмами, из-за которых вставало солнце.
Плотно позавтракав, лорд Воин с Копьем взвалил на плечи копья убитых пастухов и, соблюдая осторожность, двинулся по едва заметной тропе. Словно желтая змея тянулась она вдоль берега и повторяла все изгибы огромной бухты. Герт не имел ни малейшего представления, как называлось водное пространство, мимо которого он шел. Оно теперь было совершенно спокойное и невероятно голубое. Впрочем, собственное неведение ничуть не беспокоило оруженосца. Его желудок был полон, а в грубом заплечном мешке лежал запас пищи по крайней мере еще на один день. К тому же Герту придавало уверенности то обстоятельство, что на плече он нес два копья, а любимый топор – про себя он называл его «Мститель Пенды» – висел у него на бедре.
Глава 6 ПЕСТО
В деревню продолжали прибывать новые группы вооруженных людей, низкорослых и неряшливых. Им запретили приближаться к лагерю сэра Тустэна де Дивэ. Расположившись у истока ручейка в тени старых ветвистых оливковых деревьев, констебль Сан-Северино наслаждался отдыхом вдали от пыльных и захламленных лагерей, разбитых у развалин древнего города Пестума.
Перед самым закатом сэр Вольмар из Агрополи подъехал со своим отрядом к месту встречи. Угрозами и бранью они вынудили более слабых ратников уступить им место, где немедленно были разбиты палатки.