Серебряный век. Письма и стихи
Шрифт:
Я мог бы привести гораздо больше примеров и доказательств. Но поверь мне, что и редакцию и контору «Весов» надо перестроить в основании или бросить все дело. Быть редактором нечитаемого журнала, журнала, обреченного вечно иметь 500 подписчиков, я не хочу. Ведь не ради 100 рублей, получаемых мною за редактирование, хлопочу я о «Весах». Необходимо, чтобы кто-нибудь другой поделил со мной редакционную работу, и необходимо, чтобы Сергей Александрович предоставил нам деятельное участие в издательских делах. Если эти два требования не будут исполнены, лучше бросить мертвое дело, которое, несмотря на все местные средства (приглашение новых сотрудников, например), может только разлагаться.
Ты понимаешь, что, говоря о «ком-нибудь другом», я думаю только о тебе. Мне представляется сейчас просто сказкой, если б мы стали работать вместе. В ближайшем я не желаю ничего лучшего. Какое-то достижение пристани, долгий отдых на «узловой» станции. И
Если ты ответишь утвердительно, я предложу Сергею Александровичу как ультиматум:
1) «Весы» редактируют на равных правах: он, ты и я.
2) «Весам» гарантирован определенный месячный бюджет.
3) Этими деньгами, опять на равных правах, распоряжаемся мы трое.
Если он не согласится, я слагаю с себя полномочия редактора.
Остается решить размер этого бюджета.
Я дописал до этого места, когда мне принесли (точнее привезли «эстафетой») телеграмму. Именно от Сергея Александровича. Пишет, что приехал в Москву и послезавтра выезжает в Женеву. Это значительно меняет дело. Я сегодня же еду в Москву, увижу его, переговорю. В общих чертах я передам ему все, что здесь написал. Но не так категорически, не как ультиматум, потому что еще не знаю твоего ответа. Ты с ним, конечно, увидишься. Письма этого, полагаю, показывать ему не должно. Все это писал я только для тебя. Но, может быть, вы все-таки поговорите обо всем этом. Если же я не успею (т. е. не будет мне возможности) серьезно говорить с ним, я извещу тебя. – О частностях твоего письма (о Метерлинке, Жиде, Котляревском, Булгакове, Андрееве) напишу из Москвы.
Вячеслав Иванов – Валерию Брюсову
29 августа 1905 года, Петербург
Дорогой Валерий, – наконец пишу. Письмо будет пестрое: нужно сказать, кажется, о многом – понемногу.
Прежде всего: инцидент с моей заметкой о «Химерах», разумеется, разъяснен. Я сделал ошибку, послав корректуру простым (не заказным) письмом. Печатные строчки, просвечивающие через конверт, могут погубить посылку. Почтовой расписки у меня нет. Не удалось сказать, что следовало и как следовало; но habent sua fata tabellae [7] …
7
у писем своя судьба (лат.)
Еще до твоего разъяснения послал тебе латинский привет, на который ты отвечаешь – не роковым, надеюсь, – Vale («Valerius dixit vale») [8] ?
Шучу… Выражая радость, что ты все пышнее расцветаешь («auctius te’ efflorescere»), я разумел как твой цикл «Из современности», так и пленительные «auctumnalia»… Кстати, между стихотворениями, тобою иногда присылаемыми, я делаю различие: одни мне кажутся дружескими, частными сообщениями – лирикой без маски, другие – просто произведениями искусства – признаниями замаскированными. Подчас не могу противиться искушению прочесть или показать стихи второй категории тому, кого считаю достойным. Прости и предупреди, если ты против того (чего однако не предполагал доныне, судя, быть может, по себе). «Умирание Любви» показал я поэтому третьего дня собравшимся у меня знакомым. Были тут Жуковский [9] , Булгаков – и очень хвалил стихи, Рощина-Инсарова, здешняя актриса и твоя поклонница [10] . Последняя поручила мне просить тебя о разрешении читать это стихотворение, от которого она в восторге, до его напечатания как в кругу знакомых, так и перед публикой. Ответь, пожалуйста, – не забудь.
8
Прощай (Валерий сказал прощай) (лат.)
9
Дмитрий Евгеньевич Жуковский – издатель философской литературы, редактор журнала «Вопросы жизни».
10
Екатерина Николаевна Рощина-Инсарова (Пашенная) – 1883–1970.
Константин Сомов. Портрет писателя и поэта
В.И. Иванова. 1906 год. Государственная Третьяковская галерея, Москва
«Из ада изведенные» – не получены, – если это стихотворение не тождественно с «Астарта, Астарта…» Напиши!!
О себе. – Живем (вдвоем с Лидией Дмитриевной) на верху круглой башни над Таврическим парком с его лебединым озером. За парком, за Невой фантастический очерк всего Петербурга до крайних боров на горизонте. В сумеречный час, когда тебе пишу, ухают пушки, возвещая поднятие воды в Неве, и ветер с моря, крутя вихрем желтые листья парка, стонет и стучится в мою башню. Приезжай – навести!
Книги своей я еще и не начинал печатать. Увлекся и углубился в те изучения, которые были необходимы для научной полноты и обстоятельности моих «примечаний». Надеюсь, что «примечания» выиграют от того, что книга не появляется уже теперь, как я раньше хотел. Думаю, ты найдешь, что я прав. Жуковский терпит.
Впрочем, за последнее время я забросил временно и Публичную библиотеку: кончал Байронов «Island» [11] и написал статью для «Вопросов жизни».
Вижу, что нечувствительно перехожу к теме: «Весы». Согласись, что «устройство», о котором ты писал, ничего существенно не изменяет. Коллективного духа так и не будет, и «Весы» не определят положения своей группы в дифференцировавшемся отныне «новом движении» иначе как самоутверждением отдельных своих членов. Нарцисс (судя по стилю, С. А. Гриф) в «Искусстве» (принимаешь ли ты в нем участие?) пишет, что поэты «Скорпиона» стремятся по расходящимся линиям. Такое впечатление оставляют «Северные цветы»; что же сказать о будущих «Весах»? De facto, однако, журнал будет по-прежнему органом двух. Другие автономные сотрудники – будут как бы провинциями с self-government [12] … Но «Весы» все же вводят беллетристику. Этот fait nouveau [13] разбивает всю доселе выработанную схему??
11
Речь о переводе поэмы «Остров» Г. Байрона.
12
самоуправлением (англ.)
13
новый факт (франц.)
Что до меня лично, я думаю остаться на всю зиму в Петербурге – и из-за моей книги, и из-за «Вопросов жизни», и из-за «Современных настроений», которые для меня здесь гораздо ощутительнее, чем в Москве, а также и по отрицательному соображению – о моей ненужности в Москве. Я с охотой возьмусь, если вы хотите, писать регулярно и о «настроениях», и о «журналистике». Что касается редактирования рецензий по отделам публицистики, истории и истории литературы, – очень дорожу и этой функцией, но ведь не поселиться же для этого одного в Москве! Достаточно от времени до времени навещать вас…
Все это – в принципе; напиши, когда нужно будет, на чем вы окончательно и определенно останавливаетесь в отношении вопроса о моем сотрудничестве.
Ближайшим образом думаю писать в «Весы» о «мистическом анархизме», о Минском, Добролюбове, Шестове, Зелинском. Потом – о журналах. Поручалась ли рецензия о Венгеровой? Напиши, какие отзывы не нужны. Напиши же, пожалуйста, об «Инее» – или позволь мне.
P. S. В № 8 я очень ценю твои переводы – некоторые прямо пленяют. Но – в целом – ужасно. «Весы» сделаются какой-то литературной безделушкой?
Редакции нужно молиться: «дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия – не даждь ми».
P. S. Видишь, как я был прав, говоря «auctius te efflorescere» на основании последних твоих вещей, – оказалось, что ты в полосе особенного творческого подъема. Работай! Ты, конечно, сам не знаешь, как много ты должен сделать. «On ne va jamais plus loin que quand on ne sait o`u Ton va» [14] Мы все сделали еще слишком мало, ничтожно мало.
14
Дальше всего уходишь, когда не знаешь, куда идешь (франц.)