Сергей Сергеевич Ольденбург 1888-1940
Шрифт:
В последнем номере журнала «Русская Мысль» за 1917 г. П.Б. Струве занял ещё более критическую позицию к провалившемуся феврализму и окрестил всю революцию, а не только октябрьскую, «всероссийским погромом» [О.Н. Знаменский «Интеллигенция накануне Великого Октября» М.: Наука, 1988, с.306].
Проходивший в то время Православный Собор, избравший Патриарха Тихона, показал своё полное бессилие в борьбе с красными. Синодальная Церковь пережила разгром февралистами. Т.н. свободная церковь напрасно уповала на то что сможет сама, без защиты со стороны Государя Императора, отстоять своё существование. «Церковь не претерпевала такого гонения и
Бегство С.С. Ольденбурга из Петрограда произошло уже после восстания донского казачества и военно-политических успехов атамана П.Н. Краснова, показавших силу Русской Контрреволюции в невиданном прежде блеске. До мая 1918 г. переходить ещё было некуда, а первые летние месяцы закрепили антисоветские успехи, ставшие ориентиром для всех русских националистов.
Через 3 года С.С. Ольденбург вспоминал: «все кто жил в это время в Петрограде, хорошо помнят весну 1918 г. с поездами, битком набитыми рабочими и их семьями, крестьянами, мелкими торговцами и т.д. – всеми, кто имел хоть какую-нибудь связь с деревней или провинцией» [С. «Сколько жителей в Петрограде?» // «Новая Русская Жизнь» (Гельсингфорс), 1921, 9 марта, с.3].
Настоящий потрясением для русских монархистов стало известие об убийстве Императора Николая II в Екатеринбурге. В воспоминаниях современников встречаются такие эпизоды: «я внезапно потеряла сознание и после болела и не могла встать с постели целый месяц». «По убеждению своему я монархистка» [В.Н. Лялин «Рассказы алтарника» М.: Рипол классик, 2019]. А.В. Амфитеатров, всё ещё революционно настроенный, признавался: «даже потеря близких сердцу друзей далеко не всегда оставляла меня под таким тяжёлым впечатлением, как трагическое исчезновение этой чуждой», «враждебной семьи» [А.В. Амфитеатров «Советские узы. Очерки и воспоминания 1918-1921 гг.» // «Руль» (Берлин), 1922, 15 февраля, с.3].
Г.Н. Михайловский перебрался на Украину в середине сентября. Тогда же Н.Н. Чебышев из Правого Центра под угрозой взрыва красного террора, выбора между голодной смертью и необходимости пойти в услужение коммунистам, 15 сентября уехал из Петрограда в Витебск, Оршу и Киев, с оплатой чекистам взятки за пропуск.
Хотя из-за условий немецкой оккупации Украины гетман П.П. Скоропадский не мог принять активное участие в борьбе с большевизмом, его союз с Красновым в 1918 г. имел важное вспомогательное значение для успехов всего Белого Движения, в т.ч. и формирования Южной монархической армии. Среди многих добровольцев, добивающихся восстановление Царской России, в Южную армию П.Н. Краснова вступил Константин Щегловитов, сын убитого большевиками министра юстиции Императора Николая II, состоявший ранее в Союзе Русского Народа.
Упомянутый ранее барон Роман Розен хвалил Скоропадского как настоящего патриота и одарённого политика, организовавшего правительство, обеспечившее «закон и порядок, сохранность жизни и имущества, все условия цивилизованного существования, под чью защиту стекались сотни тысяч несчастных беженцев из большевицкой России». Многие мемуаристы выражали поэтому недоумение насчёт чрезмерно враждебного и пренебрежительного отношения к гетману.
А в советском Петрограде, как писал в декабре 1918 г. Альфред Бем, не существовало «не более безопасное место, а просто безопасное» ни для жизни, ни для хранения имущества [А.Л. Бем – В.И. Срезневский «Переписка 1911-1936» Брно, 2005, с.74].
С.С. Ольденбург искал укрытие не у гетмана Скоропадского, а перебирался в Крым, где существовало отдельное правительство. Как упоминает Евгений Чириков в романе «Зверь из бездны» (1926), до какой-то поры укрытый далью от основных фронтов Крым считался гаванью, о которой думали, что хоть там можно никакого не убивать.
Произошёл его отъезд вскоре после празднования в Петрограде первой годовщины октябрьского переворота. На протяжении 1918 г. успехи Белого Движения позволяли рассчитывать на скорое свержение большевиков. Но поражение Германии внесло коррективы в такие расчёты и заметно укрепило красных.
С.С. Ольденбург подробно описал наблюдаемую им попытку устроить народные гуляния в вымершем городе. «Полученные в конце октябрьских торжеств вести о германской революции произвели на петербургское население самое удручающее впечатление. Казалось, что начинают сбываться пророчества большевиков о мировой революции». Хотя этого и не произошло, т.к. основные силы коммунистов были отвлечены на борьбу с Белым Движением, но не оправдались и надежды другой части населения на страны Антанты. Ллойд Джордж и английское правительство в целом, не собиралось свергать большевиков «в сознательном расчёте на ослабление России» [С.С. Ольденбург «На дне пропасти. Пятнадцать лет назад» // «Возрождение» (Париж), 1933, 23 ноября, с.2].
Н. Тэффи, перебравшись в Киев, в октябре 1918 г. передавала в печати типичные уличные разговоры в Петрограде: «Его арестовали, арестовали. Держат неизвестно где… - Их казнили, обоих… - Говорят, их пытали» [Edythe Haber «Teffi. A Life of Letters and of Laughter» London: I.B.Tauris, 2019].
Р. Пайпс пишет что в ноябре П.Б. Струве приехал в Петроград и встречался с С.Ф. Ольденбургом в здании АН, обсуждая устройство архива Союза Освобождения. Струве тогда рассчитывал на английский десант с Севера, которого так и не дождался. Интервенты никак не помогали в борьбе с большевизмом. Р. Пайпс признаёт что в начале 1919 г. в Лондоне П.Б. Струве убедился: «былые союзники» «позитивно относились к развалу Российской империи» и опасались победы монархистов над большевиками.
В рецензии на берлинскую брошюру О.А. Листовской «В те дни» на 66 стр., о её аресте чекистами в разгар красного террора осенью 1918 г. и двухнедельном содержании в тюрьме в Унече (между Брянском и Гомелем), С.С. Ольденбург вспоминал о собственном переходе на сторону Белого Движения через «ту же границу! Тут, действительно, всё знакомо: и базар с давно невиданными на севере яствами». «Узнаёшь даже типы времени и места: коммуниста; безразлично-добродушных или грубых красноармейцев; арестованного молодого “спекулянта” – члена иногородной чрезвычайки, - освобождённого по протекции; и “контрреволюционеров”, обречённых на расстрел» [«Русская Мысль» (Берлин), 1922, Кн.VIII-XII, с.250].
В комментариях к дневнику Владимира Вернадского за 1942 г. помещены сведения, что летом 1918 г. Ада Ольденбург с детьми уехала к своему брату Константину в Крым, в Кореиз. Позднее, в декабре к ним присоединился С.С. Ольденбург, «но после ссоры с женой уехал в Петроград» [В.И. Вернадский «Дневники 1941-1943» М.: РОССПЭН, 2010, с.251].
Несомненно, что на несколько лет они расстались, но ошибочно утверждение, будто Сергей Сергеевич сразу вернулся в красный Петроград, а не спустя наполненный важнейшими событиями год. Нет смысла перечислять все допущенные в подобных комментариях бесчисленные заблуждения относительно биографии С.С. Ольденбурга. Они станут ясны в процессе установления надёжных фактов.