Сергей Вавилов
Шрифт:
За какие-то несколько дней перед Вавиловым раскрываются особенности и традиции студенческой жизни.
Но вот оканчиваются праздники. Наступает новый учебный семестр. Сергей перебирает в уме все виденное и думает: что произвело на него самое сильное впечатление? Ответ приходит немедленно: конечно, доклады Лебедева и его помощников.
Надо познакомиться с «лебедевцами» поближе, решает юноша.
Случай осуществить такое знакомство не заставил себя ждать. Вавилов узнает, что у Лебедева есть интересная традиция. Раз в неделю профессор приходил в Малую аудиторию физического
Входит П. Н. Лебедев с двумя или тремя иностранными физическими журналами в руках.
— Вот, господа, что я получил на этой неделе, — говорит он, показывая на журналы. — В этом номере есть интересная статья о поглощении дециметровых волн. Кто-то из вас занимается этим, ведь вы, Филатов? Неплохо написана, только суховато малость, — статья о свойстве газов при больших разрежениях. А вот статья об исследовании диэлектрических постоянных, опубликованная дальше, написана как будто и живо и интересно, а как подумаешь, не все сказал автор. Да-да, не все! Мы к этому еще вернемся. Десятью страницами дальше…
Перечислив темы, интересные, по его мнению, из опубликованных в принесенных журналах, Петр Николаевич начинал — уже подробно — рассказывать содержание всех статей. Потом по памяти он освещал историю данного вопроса лет за двадцать; указывал, что остается еще в нем невыясненным, и намечал возможные темы для дальнейших исследований.
Заканчивал Лебедев установлением связи между разобранными вопросами и темами работ, осуществляемых присутствовавшими здесь его учениками. Давал два-три практических совета. Спрашивал, что интересного идет на этой неделе в симфонических и филармонических собраниях. Кланялся и уходил.
Три или четыре десятка лебедевских учеников, прослушавших очередную лекцию по курсу «Новое в физике», не сразу покидали аудиторию. Некоторое время они еще что-то дописывали в свои тетрадки и односложно переспрашивали о чем-нибудь своих товарищей.
Со всей силой юношеской страсти потянулся Сергей Вавилов к Лебедеву и «лебедевцам». Но как попасть к ним, в их изумительный творческий коллектив? Ведь он, Вавилов, всего-навсего какой-то первокурсник. Затем у Петра Николаевича и так народу уже больше, чем надо: около тридцати, человек. Станет ли он связывать себя еще с одним, брать к себе нового человека, к тому же ничем пока себя не проявившего?
В конце концов Вавилов узнает, что первое затруднение не так уж непреодолимо. Лебедев и его старший помощник Петр Петрович Лазарев, оказывается, считают, что студентов надо приобщать к науке возможно раньше.
— Ребенка надо начинать воспитывать не позднее, как на втором году жизни, — говорит Лебедев, — студента же — учить на ученого не позже, чем на втором курсе.
Остается только одно затруднение. Преодолеть его, получить возможность сказать «Сезам, откройся!» в лабораторию великого физика в состоянии лишь тот, кто обладает определенным дарованием…
«Обладаю ли я физическим дарованием?» — думает начинающий студент.
Чтобы
Конечно, это не может остаться втуне. Постепенно сын человека, пришедшего в Москву из деревни с котомкой за плечами, чтобы учиться на певчего, начинает выделяться знаниями и способностями на отделении математических наук одной из самых крупных высших школ России.
В короткий срок Вавилов правильно решает некое рекордное число физических задач. Тем он приобретает для себя моральное право проситься в специальную лабораторию П. Н. Лебедева…
В это время выясняется еще одно приятное обстоятельство: к моменту окончания Вавиловым физического практикума в заветной лаборатории открывается два-три свободных места. Но вот беда: сам Лебедев не имеет ни времени, ни сил, чтобы заниматься с теми, кто может быть зачислен на эти места.
Все-таки все решается хорошо. Руководитель лаборатории поручает своему помощнику приват-доценту Лазареву взять несколько новичков к себе.
И вот второкурсник Вавилов — один из «лебедевцев». Совершается почти торжественный ритуал посвящения нового члена коллектива в славное сообщество. Вавилову вручают ключи: от входной двери, от своей комнаты, от мастерской и от библиотеки.
— Можете приходить работать в любое время, — говорит Петр Петрович, — хоть в час ночи. Постарайтесь поскорее познакомиться с тематикой, над которой работают ваши товарищи. Может быть, у вас когда-нибудь возникнут идеи, которые будут им полезны; также и у них могут возникнуть идеи, ценные для вас.
Месяц или два будете проходить предварительную практику в стеклодувной и механической мастерской, где вы должны научиться работать на токарном станке, паять и выполнять стеклодувные работы. Лакеев и помощников у вас не будет. Всю свою работу вам придется делать совершенно самостоятельно. Еще одно: не пропускайте наши еженедельные «коллоквиумы».
Как убедился затем вновь посвященный, «коллоквиумы» эти (мы назвали бы их семинарами) не носили учебного характера. Это были просто собеседования под руководством Петра Николаевича. Начинающие должны были подтягиваться до понимания докладов и дискуссий. Новичков учили спорить, отстаивать точку зрения, в правоте которой они были убеждены.
Порой после «коллоквиума» его участники, предводимые П. Н. Лебедевым, всей ватагой закатывались в какой-нибудь недорогой ресторан и там за кружкой пива продолжали неоконченные дискуссии.
Это был первый коллоквиум во всей России. И он пользовался доброй славой. Не случайно на него заявлялись порою и представители других специальностей: К. А. Тимирязев, Н. Н. Лузин, С. Н. Блажко, некоторые другие. Было очень полезно и потрясающе интересно.
Чтоб не упустить ничего наиболее примечательного в этих встречах Лебедева со своими учениками, необходимо сказать хотя бы два слова о заключительном «коллоквиуме» — в конце каждого учебного года.