Серпантины судьбы
Шрифт:
Светлый холл с ламинатом на полу и большим зеркальным шкафом-купе. Полутемный коридор, уводящий вглубь квартиры. Налево арка, ведущая в гостиную, совмещенную с кухней. Ничего особенного. Квартира любой более-менее зажиточной семьи.
В супружеские кровати я стараюсь не ложиться. И мне неприятно, да и жена не обрадуется, найдя там следы чужого пребывания. Предпочитаю диваны в гостиных и шкуры у камина. Николай же привел меня в свой кабинет, как позже и объяснил.
В отличие от холла, это помещение было темным. Казалось бы, на пятнадцатом этаже не может быть сумрачных помещений. Но оно опровергало подобные умозаключения.
В сексе Николай оказался асом. Его поцелуи буквально обжигали меня, когда он прикасался к только ему известным точкам на теле. Мужское достоинство размерами превосходило все ожидания. А плоский живот в кубиках пресса, грудь, с перекатывающимися под кожей мышцами, и внушительные бицепсы на руках ласкали женский взгляд. Я даже в какой-то миг пожалела, что такой экземпляр не может стать безоговорочно моим. Но туту же отбросила прочь неподходящую мысль.
Когда уставшие от страсти, мы сидели в кабинете за столом и пили шампанское, я обратила внимание на портреты, висевшие на стене. Обычные граждане если и вешают фото, то чаще всего на них бывают изображены члены семей, дети, внуки. У молодежи это могут быть кумиры. Так в детском доме, где я воспитывалась, мы с девчонками скотчем на стены лепили постеры из журналов, изображавших популярных поп-див или рокеров. У Николая же это были портреты Есенина, Цветаевой, Маяковского и Хэмингуэя. Еще на двух портретах были мужчина и женщина, которых я не знала. Мужчина был лыс, с небольшой бородой и в круглых очках, а женщина – миловидная блондинка со стрижкой карэ.
– Ты – литератор? – я удивлено вскинула брови, разглядывая импровизированную портретную галерею. Про то, кто кем работает, разговор у нас еще не заходил.
– Нет, программист, - широко улыбнулся он. – Эти люди привлекли меня немного иными качествами.
– Интересно какими?
– не унималась я, подталкиваемая проснувшимся любопытством.
– Ты их всех знаешь? – уточнил мужчина, переводя взгляд на мое лицо.
– Нет, - отрицательно качнула головой. – Вон с тем мужчиной в верхнем ряду незнакома и блондинку не узнаю.
– Это Борис Акунин и Юлия Друнина.
– Вообще ничего не понимаю. Поэты и прозаики вперемешку. Друнина вообще женская поэтесса на мой взгляд. Что ты в ней нашел? Только не говори, что красивые глаза!- я шутливо стукнула Николая в плечо.
– О, она очень интересная женщина! Ее военные стихи, кстати, женским не назовешь. А вот уже в мирной жизни она повела себя как слабая женщина, не смогла смириться со смертью мужа и ушла за ним следом.
Я еще раз присмотрелась к лицам, знакомым со школьного кабинета литературы. Есенин и Цветаева – повесились, Хэмингуэй и Маяковский, если мне не изменяет память, застрелились.
– Самоубийцы? – с ужасом дошло до меня.
– Угу! – кивнул головой любовник, как ни в чем не бывало, жуя яблоко.
– Подожди, но Акунин же жив. Как он попал в твою коллекцию?
– осторожно уточнила, все еще осмысливая увиденное.
– Зато он написал замечательную книгу «Человек и самоубийство». А меня, как ты уже догадалась, всегда привлекла и интересовала тема, почему человек решил расстаться с жизнью, - просветил Николай, нисколько не стесняясь своего странного хобби.
– И как это может нравиться? – я скривилась, выражая гримасой неприятие данного факта
.- А почему нет? – он приподнял за тонкую ножку бокал с игристым напитком и легонько чокнулся с моим бокалом, который я держала на весу. – Любая запретная темя притягивает внимание людей, только они стесняются об этом говорить. Я же предпочитаю не таиться. В этом есть свои плюсы.
– Интересно, какие же? – фыркнула я, делая большой глоток. Мое горло внезапно пересохло. – И как твоя жена терпит все это?
– Например, позволяет вызвать интерес понравившейся девушки, - его глаза лукаво блеснули. – А жена сюда не заходит, называя мой кабинет кладбищем.
***
Гром грянул через три месяца безоблачных отношений и умопомрачительной страсти.
Я работала в солидной аудиторской фирме. Обычно круг моих обязанностей распространялся на клиентов, которые вели свои дела в нашем городе или, в крайнем случае, в области. Загранкомандировки доставались стажистам или тем, кто пользовался особой благосклонностью начальства. Получать пресловутую благосклонность раздвиганием ног я не желала. Я и только я выбирала с кем мне спать. А до стажиста нужно было пахать и пахать. Только у судьбы свои капризы.
Время подходило к шести после полудня, когда меня вызвал к себе начальник отдела.
– Сурайкина, мы с Петром Васильевичем решили тебе доверить очень важное дело. Через два дня поедешь с Маховым в Париж. Там нужно будет проверить французский филиал одной крупной компании.
Хоть пятидесятилетний Валера Маховой с одышкой и солидным пузиком был не самой лучшей компанией, на мои губы все равно просилась радостная улыбка. Какая разница, в какие кеды обуты твои ноги, если эти ноги гуляют по Парижу? Я всегда мечтала об этом городе, но судьба никак не хотела меня туда отправлять.
А вот Николай моей радости не разделил.
– Маша, я считаю, что тебе нужно уволиться!
– Зачем?- я непонимающе хлопнула глазами. – Работа мне нравится. Зарплата достойная. Объясни причину!
– По-моему, она очевидна! – мы с ним только что закончили заниматься сексом. Мужчина стоял босыми ногами на полу, замотанный в простыню на манер римского сенатора. – Порядочная женщина не может ездить в командировки с чужим мужчиной.
От такого заявления я даже поперхнулась воздухом:
– За порядочную женщину, конечно, спасибо. Но на какие деньги я буду жить, если уволюсь?
– Я тебя недостаточно спонсирую? – его золотистая бровь вопросительно выгнулась. – Ты имеешь денег не меньше моей супруги.
– В том-то и дело, что супругу ты обеспечиваешь даже при наличии любовницы. А кто будет обеспечивать меня, когда я тебе надоем?
– Ты не можешь надоесть! – мужчина плавно перетек мне за спину, Обхватил рукой поперек живота и прикусил мочку уха, обжигая кожу своим дыханием. Римская тога была тут же сброшена на пол. А наши разногласия, казалось, были забыты и похоронены. Больше на тему работы мы не говорили…