Серые камни. Часть 1
Шрифт:
– Твари Архона, – проворчал Трим, – что еще придумала лиори?
– Возможно, мы, наконец, сможем покинуть Борг, – ответил Дин-Одел, ощутив оживление.
Вымотанный за эти сутки своими переживаниями и воспоминаниями, он был рад убраться из Эли-Борга, вновь зализать открывшиеся раны и вернуть утраченный покой. Да, Райверн хотел покинуть замок. Его товарищи согласно кивнули, они тоже были не прочь стряхнуть с плеч напряжение, не отпускавшее их с самого утра. Мужчины поправили одежду, пригладили волосы и направились на выход, ощущая предвкушение, только вот будоражило их разное. Если Трим и Холлер радовались тому, что привезут господину добрые известия, то Райверну было плевать на успех посольства. Да и неизвестно еще, как ответила Альвия, возможно, она отвергла предложение Тайрада. Изгнаннику вообще было плевать на то, что ответит Эли-Харту Перворожденная. Его томило иное – новая встреча.
Как бы он ни старался, как бы ни гнал прочь воспоминания о правительнице Эли-Борга, но мысли то и дело возвращались к ней, то воскрешая образ строгой девушки, то окуная в свежие воспоминания прошедшего дня, являя уже взрослую женщину, полную внутренней силы и невероятной притягательности. Это бесило, заставляло скрежетать зубами, но перестать думать об Альвии, ненавидевшей его всей душой, Райверн не мог.
– Этот морок скоро развеется, – уговаривал себя Одел.
Но наваждение только еще сильней опутывало его своими щупальцами, проникая в кровь, отравляя разум грезами о несбывшемся. Наконец, устав от борьбы с самим собой, риор отправился к горцам и просидел с ними до того момента, пока их не призвала лиори. Компания хартиев немного успокоила, но напряжение никуда не ушло, и теперь, вышагивая по переходам замка, изгнанник казался спокойным лишь внешне. Внутри него бушевала буря, где сплелись в тугой жгут два одинаково сильных желания: увидеть Альвию и не видеть больше никогда. Сердце вдруг ощутило знакомый с юности трепет, когда до тронной залы осталось совсем немного. Сладко заныло в груди от предвкушения скорой встречи, но тут же всколыхнувшаяся горечь придала надежде терпкий привкус отчаяния. Райверн мотнул головой, отгоняя прочь ненужные чувства, и шагнул в широко распахнутые двери.
Тронная зала уже была наполнена придворными, сановниками и приближенными лиори Эли-Борга. Они негромко переговаривались, гадая, для чего их собрали здесь. Люди обменивались догадками, переходили от одного собеседника к другому, пользуясь отсутствием госпожи. Но стоило послам Эли-Харта войти в двери, как негромкий гул голосов, наполнявший воздух, мгновенно стих, и взгляды всех собравшихся обратились на горцев. Скользнули по двум хартиям и сошлись на бывшем соотечественнике. Райверн на мгновение прикрыл глаза, ему вдруг показалось, что сейчас он пройдет под градом из камней. Он так ясно ощутил ледяную глыбу вдруг навалившуюся на него. Казалось, еще миг, и она раздавит, превратит в кровавое месиво. Дин-Одел скользнул взглядом по людям и судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Они все помнили…
Распорядитель повел послов к определенному им месту. Шаги четырех мужчин, казалось отдавались гулким эхом под сводами тронной залы, но Райверн не слышал ни звука. Сердце, сорвавшись с обычного ритма, рвануло вскачь, бушующая кровь отразилась глухим буханьем в ушах, заглушив все прочие звуки. Только сейчас он осознал, насколько неуместен здесь, и порыв увидеть еще раз родные места показался ему глупым ребячеством. Он не должен был приезжать… И все-таки он здесь.
Изгнанник задрал повыше подбородок, лишь бы не опустить глаза и не выглядеть побитым, чуявшим свою вину псом. С непроницаемым взглядом и деревянной спиной Райверн прошел мимо боржцев, сопровождаемый их взглядами и гробовым молчанием. Занял свое место и едва заметно выдохнул, пытаясь расслабиться. Хартии, ощущая скрытую угрозу, встали рядом с Кейром плечом к плечу, машинально потянувшись туда, где должен был висеть меч, но пальцы сжали лишь воздух.
– Перворожденная Альвия лиори Эли-Борга!
Объявил распорядитель, и голос его показался раскатом грома. Он промчался по зале, обрушился на головы присутствующих, и люди слаженно развернулись к входу, а после склонились перед повелительницей риората, появившейся в дверях. Она прошла, накрыв пальцами тыльную сторону ладони адера, в сопровождении литов, сейчас шагавших по обе стороны от госпожи, создав ей живой коридор. Величественная и недоступная, отстраненно холодная, она поднялась на возвышение, так и не отпустив Дин-Таля. Он остановился на второй ступеньке сверху, и к трону Перворожденная подошла в одиночестве. Литы остались внизу. Тихо звякнул металл, когда они достали свои мечи из ножен и, подняв вверх, уместили плашмя на правом плече. Так и замерли каменными истуканами у изножья трона ледяной повелительницы, чей наряд еще более усилил это впечатление.
Райверн тяжело сглотнул, рассматривая женщину, ставшую его первой и, кажется, единственной любовью. Он жадно всматривался в спокойные черты, пытался поймать взгляд, заметить хоть что-то, что бурлило утром в Перворожденной, давая понять, что она – человек из плоти и крови. Однако сейчас перед троном застыла лиори, в которой не было и толики от хорошо знакомой ему Али. Тяжелая аура властности, разлившись по залу, опустилась на плечи людей, придавив их к месту. И все-таки Райверн не смог отвести глаз, кажется, даже не моргал.
– Народ Эли-Борга, – разнесся над залом негромкий, но хорошо слышный каждому голос Перворожденной, – я созвала вас, чтобы огласить свое решение. Я знаю, вы все давно ожидали этого часа, и он настал. Сегодня я назову имя мужчины, которого избрала себе в мужья. – Альвия оглядела подданных, на губах ее мелькнула легкая улыбка, когда она заметила несколько удивленных, но все-таки радостных лиц. А затем все взгляды сошлись на адере, и лиори не стала тянуть: – Высокородный риор Тиен Дин-Таль сопроводит меня в храм в назначенный день и станет отцом моего первенца и будущего лиора Эли-Борга. Да восславятся всемилостивые Боги, и да снизойдет на земли Эли-Борга их благодать. Риор Дин-Таль.
Тиен поднялся на одну ступень выше, и теперь почти сравнялся с лиори, почти… Теперь это было его место. Супруги лиоров никогда не вставали вровень со своими мужьями, не встанет рядом с лиори и ее муж – таков закон.
«Правитель одинок, дитя мое. Надев венец, ты возносишься над всеми, и над теми, кто был тебе близок. Люди всегда должны помнить, кто ты, а кто они. Попустительство порождает своеволие и мнимую вседозволенность. Есть минуты, когда друзьям позволено обратиться к тебе по имени, но как только время иссякло, они вновь твои подданные. Это должна помнить ты, это должно стать законом для них».
«Я запомнила, отец».
Милостиво улыбнувшись, Альвия шагнула к своему жениху, уже оглашенному во всеуслышание. Он склонился, после взглянул на лиори, и в глазах Дин-Таля отразились все те чувства, что обуревали его сейчас под маской невозмутимости. Нежность, восторг, ликование, счастье…
– Боги, – едва слышно шепнул Тиен, глядя на свою невесту, – Али…
Она улыбнулась адеру, накрыла его руку своей ладонью и несильно сжала ее, отзываясь на его невысказанное признание. Они спускались по ступеням под взглядами придворных, тут же почтительно склонившихся, как только лиори и риор ступили на пол. Литы слаженно вернули клинки в ножны и двинулись вперед, вновь создав живой коридор. Придворные поднимали головы, как только Перворожденная и ее избранник проходили мимо, на лицах их были улыбки. Тревога за будущее Эли-Борга отпускала. У риората будет наследник, и значит, благословение Богов не оставит эти земли.
– Райв, ты, как старший в посольстве, должен будешь поздравить лиори с выбором.
– Что?
Райверн обернулся. Глаза изгнанника сейчас казались совершенно черными из-за расширившихся зрачков. Полубезумный взгляд остановился на Холлере и застыл, словно изгнанник был сейчас где-то далеко от Борга. Кажется, он даже не понял смысла слов, сказанных ему. Риор снова повернулся в сторону трона, уставился слепым взглядом на опустевшее возвышение, и хартий, сжав его плечо, тряхнул с силой, заставляя вернуться в реальность.