Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия.
Шрифт:
– Разрешите представить вам, Владыка, – прервал его размышления голос Морхра, – моего сына Дионхра и дочь Наларин, входящих, согласно обычаю, в вашу личную свиту.
Йаарх перевел взор на центр зала и увидел, что перед подиумом уже стояли юноша и девушка. Молодой человек был почти точной копией отца – такое же длинное, костистое, хищное, крючконосое лицо и абсолютно спокойный прищур серых глаз. Почувствовав на себе взгляд Владыки, он почти незаметно поклонился и снова замер в напряженном ожидании. А вот девушка… Высокая, на голову выше самого Хранителя, темно-русые, короткие, лишь до плеч, волосы, нос с горбинкой, явно унаследованный от отца, но в смягченном, женственном варианте. Ее глаза были глубокого зеленого цвета и во взгляде читался столь мощный женский призыв, что чресла Йаарха вздрогнули, и он поежился. Принцесса уловила его состояние, выпятила свои пухлые губы и медленно облизала их, ее взгляд стал еще откровеннее, в нем так и читалось: «Ты будешь моим!»
Морхр посмотрел на дочь с отвращением и молча скривил губы. Среднюю дочь
Принц и принцесса тем временем уже приносили Владыке свою клятву. Он выслушал их, протянул вперед правую руку и с нее сорвалась дымная, серовато-серебристая молния, разделившаяся надвое и ударившая каждого из клявшихся в грудь. На мгновение их охватило того же цвета пламя, и грянул уже знакомый многим из присутствующих беззвучный гром. Через секунду все стихло, и ошарашенные, пошатывающиеся новые вассалы Владыки вернулись на свои места.
«А сия милая девица, по-моему, поимеет тебя, как захочет, когда захочет и сколько раз захочет…» – раздалось в голове Хранителя ехидное хихиканье Серого Меча, молчавшего с самого подземелья.
«Пусть попробует, – хмуро ухмыльнулся ему в ответ Йаарх. – Посмотрим, что у нее получится»
– Позвольте представить вам, Владыка, моих детей, – услыхал он тем временем медоточивый голос Тортфира, – принца Корфата и принцессу Альмину.
Йаарх поднял голову и увидел перед подиумом стройного, невысокого молодого мужчину с аккуратной бородкой цвета меди, он совсем не походил на отца. Девушка, стоявшая рядом с ним была слегка пухленькой, невысокой, курносой и, в общем, некрасивой, представляя из себя женский вариант Тортфира. Ничего особенного, таких девчонок сотни тысяч бегают по городам Земли. Но его взгляд вдруг зацепился за что-то в ее внешности, за что-то нестандартное, привлекающее внимание. Некоторое время Хранитель изучал ее лицо, не понимая, что в нем такого, пока, наконец, не обратил внимания на ее глаза. У принцессы были умные, острые, изучающие и слегка ироничные глаза. Она, казалось, внутренне посмеивалась над всем тем, что видела. «А малышка, пожалуй, очень умна и… хитра». Но внутренний собеседник ничего не ответил ему и Йаарх, вздохнув, принял клятву детей Тортфира.
А своих детей ему уже представлял шах Кандагар. И юноша, и девушка были худы, длинноносы и долговязы. Шах-задэ звали Улонгар, а шах-задин – Мимират. Особого интереса ни один из них у Йаарха не вызвал, хотя он внимательно осмотрел каждого, размышляя, на что бы их использовать. Внезапно устремленные на него глаза Мимират зажглись такой похотью, что ему стало неприятно, и он отвел глаза. Затем поднял руку и принял клятву самманцев.
Но когда вперед вышли дети Светоча Древа, Йаарх даже вскочил на ноги и задохнулся от восхищения. Молодой аллорн, которого звали Уллорн-Илль, был, конечно, прекрасен и глаза его светились мудростью. И кто бы мог сказать, сколько на самом деле сотен или тысяч лет насчитывает его век? Но эльфийская принцесса… Такой совершенной, неземной, невероятной красоты просто не могло существовать на этом свете… Нежная, казалось, просвечивающая кожа золотистого оттенка, плывущая в воздухе фигура невероятных очертаний, гигантские, золотистые же, светящиеся любовью и всепониманием глаза, безупречный овал лица и полное совершенство линий лица и тела. Девушка во все глаза смотрела на того, кто столько времени был врагом ее народа, и кому ей теперь предстояло служить. Она судорожно дышала и была очень взволнована, что было видно по ее мечущемуся взгляду. Уста эльфийки тронула легкая улыбка, глаза на секунду закрылись, и она взглянуло прямо в лицо Йаарху, слегка передернув остроконечными ушками.
Хранитель откровенно любовался ею, и в его глазах не было желания, так смотрят на произведение искусства, на нечто невероятно прекрасное и абсолютно недостижимое. Особенно его восхищали ее длинные, до пят, серебристого оттенка волосы, скрывающие все тело аллорны иллюзорной дымкой. Одета она была в какие-то полупрозрачные, неизвестно что напоминающие, столь же иллюзорные одежды. Йаарх оглянулся вокруг и увидел во взглядах остальных мужчин собравшихся в зале то же самое – эльфийку не жаждали, ею просто любовались, как чем-то прекрасным и далеким, как отголоском ночных иллюзий. Девушка заметила эти восхищенные, обращенные на нее взгляды и отчего-то погрустнела, подняла свои огромные глаза на Хранителя и почти прошептала:
– Меня зовут Ниеллень-Илль, Владыка…
Вместе с братом она опустилась
А перед столом уже стояли двое приземистых, одетых в черное людей, молодые мужчина и женщина. Храрги, дети Рохтр-Урх-Мрока. В зале на миг возник шум и тут же затих – ведь до сих пор никогда и никому не доводилось видеть женщин этого странного народа, столь тщательно их прятали от чужих глаз. Принц, которого звали Тронх Ронх-Арн Вирн, был обычным молодым храргом с бородой до пояса, укутывавшей пол-лица, носом картошкой и маленькими мрачными глазками, цвета которых Хранителю не удалось рассмотреть. Женщина же была невысокой, по плечо Йаарху, но раза в три шире его. И это при том, что на ней не было и капли лишнего жира, просто она была очень ширококоста. Но для своих размеров храргианка была на удивление пропорционально сложена, лицо ее, по человеческим меркам, было некрасивым, но чем-то неуловимо приковывало к себе любой взор. Имя ее было – Ормарг Ронх-Арн Мрок. Во взгляде ее царила надменность – она явно привыкла, чтобы ей подчинялись, и считала себя красавицей. Но, как это ни странно, храргианская принцесса вызывала желание, от нее веяло какой-то первобытной женской силой и мощью. Йаарх сам это почувствовал и увидел, что многие из присутствующих в зале мужчин также среагировали на ее вид. Хранитель усмехнулся про себя, представив, каким бы мог оказаться секс между ними, и принял клятву храргов.
На их место тут же встали две высокие, почти двухметровые, фигуры, с ног до головы закутанные в черные плащи с капюшонами. Одним слаженным, текучим движением они откинули капюшоны и первое, что увидел Хранитель, были абсолютно черные с зеленым вертикальным зрачком и алой точкой посредине глаза схорров. Лишь затем он обратил внимание на лица и поразился их полной одинаковости – перед ним стояли очередные близнецы. Но на этот раз не люди и разного пола.
– Ну-Ир Ол-Ит и Лли-Яр Ол-Ит, мои дети, – услышал Йаарх слегка шипящий голос Повелителя Соухорна. Никаких подробностей в строении их тел Хранитель рассмотреть не смог, свободные черные плащи укутывали их полностью. Он все пытался понять, кто из них мужчина, а кто женщина, когда левая фигура, уловив его замешательство, нечеловеческим, плавным движением сбросила свой плащ. Перед ним предстала молодая женщина, явно женщина. Ее четыре груди, верхняя пара которых была просто огромна, а нижняя совсем невелика, тут же приковали к себе внимание всего зала и люди потрясенно загудели, обсуждая увиденное. Кожа схорры была нежно-зеленого оттенка, тончайшая талия и невероятной ширины бедра взывали к каждому из присутствующих мужчин. Она медленно извивалась всем телом, движения были змеиными, плавными, перетекающими из одного в другое почти незаметно, длинный язык беспрестанно облизывал узкие губы, густая грива сиреневых волос была связана в пучок над левым ухом или, точнее, тем, что напоминало едва наметившееся ухо. Вскочивший было Йаарх почувствовал дикое напряжение в чреслах, бросил взгляд на свои оттопырившиеся штаны и, отчаянно покраснев, рухнул обратно в кресло, искренне надеясь, что остальные не заметили его состояния. Эта женщина, хоть она и не была человеком, вызывала столь нестерпимое желание, что большинство мужчин в зале ерзало на своих местах и тяжело дышало, а женщины презрительно фыркали и отворачивались, продолжая, тем не менее, украдкой рассматривать это удивительное существо. Схорра прекрасно видела все это и, продолжая танцевать, тихонько смеялась. Затем она уставилась своими щелевидными зрачками прямо на Хранителя, поклонилась ему, мгновенным, слитным, невидимым глазу движением подхватила с пола свой плащ и укуталась в него, спрятав в складках материи великолепие своего тела.
Оба человека-рептилии поклонились ему и своими странными, непривычными для человеческого уха голосами принесли клятву верности. Йаарх принял ее и устало откинулся в кресле – благодарение Творцу, на сегодня представление было окончено.
– Владыка, – вновь раздался голос Лли-Яр и он вскинулся, поняв, что схорры не ушли. – Жрицы Черного Пламени уже разожгли свой огонь и все готово для обряда Превращений. Мы ждем только вас…
Хранитель тяжело вздохнул, вспомнив слова Меча и то, что он дал слово. Хотя ему очень не хотелось, он понимал, что идти придется – слово Владыки в этом мире значило очень много, и нарушать его он просто не мог, если хотел, чтобы его хоть немного уважали, и если хотел хоть немного уважать себя сам. Окинув взглядом собравшихся, встал из-за стола и сказал им на прощание:
– Друзья мои! Спасибо вам всем, что вы собрались здесь сегодня, спасибо вам, что вы остались свободными хотя бы в душах своих. Я извиняюсь перед вами, но долг превыше всего и я должен идти. Веселитесь, обсуждайте, отдыхайте… Но на прощание я хочу сказать вам несколько слов. Для верных мне более недействительны законы, данные магами, не существует рабства и угнетения. Помните, люди имеют право любить друг друга так, как они сами считают нужным, как им того хочется, без каких-либо запретов! Надеюсь, что завтра же рабы каждого из вас станут свободными людьми. Я понимаю, что еще рано отменять старые, въевшиеся в плоть и кровь законы для всех. Но для вас – можно! И те, кто считался до сегодняшнего дня моими рабами и рабынями – отныне свободны! Они могут оставаться со мной на правах друзей и вольных вассалов, а могут покинуть меня по первому желанию, когда сами того захотят.