Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943

Гейзевей Э.

Они снова спокойно уселись за свой стол, отдавая должное вину и закускам. Инцидент был окончательно забыт. Их противники, по-видимому, тоже уже забыли о нем и вскоре пригласили их за свой стол для совместной выпивки. К моменту закрытия клуба, около трех часов ночи, они крепко подружились.

Армейские офицеры были буквально очарованы рассказами Мора и Кессельхайма об их боях с конвоями, и оба подводника буквально покорили аудиторию, убедив ее в том, что сам адмирал Дениц консультировался с ними по вопросам войны на море!

Покинув ночной клуб, подводники и с ними один из офицеров-собутыльников, который проживал неподалеку, отправились к себе, где и продолжили вечеринку, пока Мор и Кессельхайм не заторопились

на поезд. Они быстро собрали вещи, а поскольку затянули с отъездом, им пришлось мчаться на вокзал бегом.

Вспотевшие и взъерошенные, они ввалились в свое купе, в котором уже расположился какой-то французский пастор, вежливо поприветствовавший их. Он спросил, куда они едут, и, посочувствовав их помятому виду, сказал, что они сразу же могут лечь спать, а он разбудит их, когда они прибудут к месту назначения. Они с благодарностью приняли это предложение и уже через несколько секунд спали крепким сном.

Пастор разбудил их совсем незадолго до прибытия в Лорьян и с искренней улыбкой пожелал всего доброго.

— Приходи на мою лодку и сходим вместе еще в один поход, — импульсивно бросил Мор Кессельхайму, когда они прибыли в базу. — Я могу устроить тебе перевод.

Кессельхайм уже чуть было не согласился, но затем, подумав, сказал:

— Позвольте мне сначала отгулять отпуск. Я только что вернулся из патрулирования на «U-602», а затем должен пройти курсы радистов.

— Ну хорошо, — согласился Мор. — Но как только я вернусь из этого патрулирования, обязательно переведу тебя на лодку.

— А когда вас переведут на сушу? — спросил Кессельхайм.

— Собирались сделать это после этого похода, — с улыбкой ответил Мор. — Я все хочу поговорить с дядюшкой Карлом, чтобы он распорядился вернуть лодку из похода поскорее.

Кессельхайм понимающе кивнул, думая при этом, что, наверное, Мор может уговорить кого угодно. Он продолжал в нерешительности обдумывать предложение Мора. Но нет, он должен все-таки прежде отгулять отпуск, а уж после этого переберется к Мору. И уж в следующее патрулирование они наверняка пойдут вместе, все будет как в старые добрые времена. На прощание они пожали друг другу руки.

Глава 13

Штаб германского подводного флота, располагавшийся в Париже, 1 апреля 1943 года получил короткое сообщение от Мора, в котором сообщалось, что он установил контакт с конвоем в точке с координатами 41 градус 2 минуты северной широты и 15 градусов 39 минут западной долготы. Это первое сообщение поступило в 18.35, а затем Мор передал еще два сообщения в 19.35 и в 20.50. Сразу же после этого Дениц ответил ему, что вблизи этой точки нет ни одной другой лодки, а поэтому он разрешает ему провести атаку в одиночку.

Вечером 3 апреля Дениц запросил у Мора сведения о ситуации, поскольку от Мора так и не поступило сообщения о предпринятых им действиях после получения разрешения на проведение торпедной атаки. Никакого ответа на этот запрос не поступило, так же как и на просьбу сообщить координаты местонахождения лодки.

Напряженность и беспокойство в штабе нарастали с каждым часом, поскольку никаких сообщений от Мора так и не поступило. И в течение этих часов, которые затем растянулись на целые дни, надежды на то, что лодка еще не потеряна, все более таяли, и в конце концов она была записана в официальный список лодок, пропавших без вести. Но в штабе понимали, что лодка погибла.

Адмирал Дениц в коротком коммюнике объявил ее потерянной, и уже через несколько месяцев Вольфганг Франк опубликовал трогательную заметку под заголовком «Мор — выдающийся борец с конвоями», которая появилась 3 января 1944 года в газете «Берлинер цайтунг».

Вся Германия была в трауре по поводу этой утраты. Но особенно опечалены были те, кто близко знал лодку и ее экипаж. Некоторых из этих людей, и в особенности

Кессельхайма, преследовало такое ощущение, как будто они сами были на борту погибшей лодки. Слова Мора, обращенные к нему, «сходим вместе еще в один поход» все еще звучали в его ушах. А ведь он был так близок к решению принять это предложение. «Возможно, — думал он, — будь я на борту лодки, смог бы что-то сделать, чтобы ее спасти». Многие из тех, кто плавал на борту «U-124», мучили себя вопросом: «Возможно, это произошло из-за того, что меня сменил на лодке другой человек, не очень опытный, потому и совершивший какую-то роковую ошибку?»

Но, как следовало из сообщений английской прессы, гибель этой лодки, скорее всего, была связана с тем, что на английских эсминцах появились новые, более совершенные радары. Задолго до того, как шлюп «Блэк сван» и корвет «Стоункроп» были замечены с мостика лодки, шлюп засек ее и опередил с нанесением удара. [12]

Через несколько недель после этого сражения капитан 1-го ранга Томсон и капитан 1-го ранга Смит были проинформированы о том, что их совместная атака в предрассветные часы 2 апреля 1943 года привела к гибели германской подлодки «U-124», и только семнадцать лет спустя после окончания войны они узнали имя командира этой подлодки.

12

«U-124» потоплена 2 апреля 1943 г. глубинными бомбами британских шлюпа «Блэк сван» и корвета «Стоункроп» в Атлантическом океане, на запад от Опорто в точке с координатами 41°02' с. ш. 15°39' з. д. со всем экипажем (53 человека во главе с последним командиром — корветтен-капитаном Йохеном Мором).

Когда «U-124» нашла свою могилу в Атлантике вблизи Опорто, она унесла на дно и Мора, и всю его команду. Многие из тех, кто раньше ходил на этой лодке, нашли свою могилу в других потопленных союзниками германских лодках. Но некоторым из них посчастливилось остаться в живых. Из 34 000 немецких подводников в живых осталось не более 7000 человек. Таким образом, германский подводный флот понес такие потери, какие за всю историю войн не понес ни один род войск.

В то время как моряки кригсмарине ждали кодового слова «Regenbogen» («Радуга»), что означало начало затопления военных кораблей и судов, приказ был нарушен самим Деницем, который пытался выиграть время, обладая валютой в виде военных судов и кораблей, включая его любимые подлодки. Их использование даже в течение непродолжительного времени могло помочь в переброске многих тысяч солдат и беженцев в западные районы Германии в дополнение к более чем двум миллионам людей, которые были переправлены через Балтику на запад в течение последних трех месяцев войны.

Когда последовал приказ Деница о передаче всех военных судов и кораблей союзникам в целости и сохранности, некоторые командиры германских подлодок, не веря в то, что Большой Лев действительно собирается сдать корабли, взяли дело в собственные руки и, несмотря на приказ, затопили свои подлодки.

Шульц, решив не сдавать ни своих подлодок, ни материального обеспечения, взорвал все свои лодки, уничтожил предметы снабжения, топливо и боеприпасы. После этого погрузил экипажи лодок и все продовольствие на единственное оставленное им грузовое судно и отплыл к острову Фемарн в Балтийском море вблизи Киля. На этом же судне он доставил на Фемарн скрупулезно составленную опись наличного имущества, которое находилось в его собственности как командующего флотилией, с отчетом об его использовании. Этот документ он составил для того, чтобы быть в состоянии оправдаться перед любыми властями, германскими или союзническими, если бы его призвали к ответу. Имея на руках такие документы, он был готов к любому повороту событий.