Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Шрифт:
Три лодки группы «Щука» сообщили о повреждениях своих машин, а Дениц тем временем продолжал настойчиво направлять их в погоню за конвоем.
На следующий день Хелльригель сообщил о контакте с конвоем, однако из-за допущенной им ошибки в координатах остальные лодки оказались не в состоянии обнаружить конвой вплоть до наступления следующего дня.
Мор торпедировал одно грузовое судно, но из-за замешательства, вызванного ситуацией, когда две лодки чуть было не столкнулись прямо под висящей над ними гирляндой осветительных ракет, не смог проследить до конца погружение одного из торпедированных им судов.
16 июня группа повстречалась с конвоем ONS-102, идущим в западном направлении. Уже вскоре стало очевидно, что этот конвой охранялся еще надежнее,
Обеспокоенный все более возрастающими успехами вражеских эскортных кораблей в борьбе с его подлодками, Дениц начал опасаться возможности наличия у англичан новых радиолокационных систем. В целях обеспечения полной достоверности информации о возможности такой угрозы гросс-адмирал пригласил Мора на кодированный радиоразговор и спросил, не считает ли он, что у англичан появилась новая система локации подводных лодок. На что Мор ответил, что, по его мнению, вряд ли следует ожидать такого технического прорыва и что, хотя он уже несколько раз и попадал в ситуации, когда английские эсминцы совершенно неожиданно для него начинали двигаться в сторону его лодки (семь раз в течение одного дня), он считает, что они обнаруживали его не при помощи новой системы локации, поскольку в каждом из этих случаев они направлялись в его сторону с большим разбросом курсов и не пытались преследовать его по пятам, когда он совершал маневрирование для уклонения от встречи с ними.
Как выяснилось позднее, Мор был не прав. У англичан действительно появилось новое техническое средство локации, которое сыграло решающую роль в борьбе с германскими подводными лодками. Это был радар неизвестного в то время в Германии типа, достаточно малых размеров, которые позволяли устанавливать его на эскортных кораблях и самолетах. И если такими радарами было оснащено большое число эскортных кораблей, то это означало, что пришел конец разгулу германских «волчьих стай», устраивавших побоища в рядах союзных конвоев. При наличии радара у эскортного корабля находящуюся на поверхности моря лодку от него не могла скрыть самая темная ночь и самая скверная видимость. И английские эсминцы, оснащенные такими радарами, начали уничтожать германские субмарины так же безжалостно, как они до сих пор делали это сами с судами английских конвоев.
Несмотря на выраженную Мором уверенность в отсутствии у англичан новых радиолокаторов, командующий германским подводным флотом чувствовал себя все более неуверенно и по этой причине 18 июня решил прекратить все операции своих подлодок на путях английских конвоев. «U-124» легла курсом на восток, направляясь к месту своего базирования. Ее успех в этом последнем патрулировании был неоспоримо высок: потоплено 7 судов, 1 боевой корабль, 2 судна получили серьезные повреждения. Однако этот путь домой был ужасным.
Свободные от вахты улеглись спать, довольные тем, что наконец-то они возвращаются домой. Мор заснул на своей койке, совершенно измотанный после пяти недель сражений с конвоями. Впервые с момента обнаружения первого конвоя он мог предаться непрерывному сну.
Мор упал на койку как подкошенный и заснул крепким сном. Однако поспать ему удалось не более одного часа.
— Командира на мостик!
«Ну что там еще такое?» — подумал Мор, натягивая куртку, и направился на ходовой мостик, двигаясь как автомат, подчиняющийся только заложенной в него программе, еще не проснувшись окончательно.
— В чем дело?
— Конвой, господин каплей. В носовом секторе левого борта.
А вот доклад самого Мора об этой встрече:
«18 июня в 2.30 послал радиограмму в штаб. Иду курсом на базу. 6.00. Рассвет. Обнаружили тень со стороны левого борта в носовом секторе обзора. В направлении на запад. Конвой. Произвел резкий маневр из-за появления эсминца. Прошел от него всего
Уже вскоре лодка удалилась от конвоя, и Мор снова лег курсом на Лорьян.
— Как у нас дела с топливом? — спросил он Субклева.
— Топливо имеется, — ответил Субклев, — но в обрез, только для движения экономичной скоростью.
— Хорошо, будем идти не спеша, — согласился Мор. — Мы ведь не на гонках.
И пока лодка шла в базу, Лаубиш изготовлял флажки, которые будут повешены на мачте лодки, когда она вернется в базу, с указанием на каждом из них названия потопленного судна и его тоннажа.
Закончив свои дела с отчетностью за поход, Мор сразу же отправился в Берлин, к своей милой жене. Ему предстоял длительный отпуск, который должен был стать особенно приятным и интересным на этот раз.
Его жена уже ожидала ребенка, и грядущее отцовство наполняло его благоговением и гордостью. Ева настаивала на том, что это обязательно должен быть сын, а ее супруг, к ее удивлению, выражал желание, чтобы родилась дочь, и, желательно, похожая на свою мать.
Однако частые налеты авиации на Берлин вносили в семейную идиллию зловещую ноту, и, обеспокоенный безопасностью своей жены, Мор начал потихоньку вынашивать планы ее переезда в какое-нибудь другое, более безопасное место.
Брат Мора Тео тоже находился в отпуске и посетил Мора, будучи проездом в Берлине. Он служил сержантом в люфтваффе, и это была редкая и замечательная возможность для обоих братьев провести отпуск вместе. Они подолгу прогуливались по городу, наслаждаясь летней красотой Берлина, а их беседы затягивались до полуночи.
Ради разнообразия Йохен однажды настоял на том, чтобы, идя на очередную прогулку, они поменялись униформами. Итак, Йохен натянул на себя униформу сержанта авиации, в то время как Тео предстал в униформе морского офицера, да еще и награжденного Рыцарским крестом.
Прогуливаясь, они встретили армейского капитана, который озадаченно остановился, когда они прошли мимо него. А дело было в том, что капитан-лейтенант со значком подводного флота, да еще и с Рыцарским крестом на груди, отдал ему честь по всем правилам, в то время как сержант отделался небрежным помахиванием руки, показавшимся ему скорее жестом приятельского приветствия, чем отданием чести. Капитан покачал головой и пошел дальше своей дорогой. «Конечно, — думал он, — это все нервы, испорченные войной».