Серые земли Эдема
Шрифт:
Санитар открыл дверь.
— Заходи. Укол придут сделать позднее.
Дверь защёлкнулась, с этой стороны ручки не было. Мне снова пришло в голову, что палата смахивает на тюремную камеру. Забыл спросить у Сибил, почему такая обстановка. Я огляделся, и сходство с камерой стало ещё заметнее: забранное решёткой окно, узкая кровать, тумбочка, стул. Я приоткрыл дверь в боковой стене — там туалет с водопроводной раковиной и унитазом. Над кроватью пощёлкивают часы.
Я сел на кровать.
Итак, кое-что мне удалось
Голова заболела — передо мной снова приоткрылась бездна, куда падал всю прошлую ночь, и где плавали как пряди тумана обрывки воспоминаний.
Я стиснул ладонями виски. Пришла жуткая мысль: а вдруг такое повторяется каждую ночь? Возможно, я не раз забывал всё, что сумел вспомнить за день? Что за укол, о котором говорил санитар? Может, не эуфиллин, а что-то другое?..
Вдруг меня похитили? Но кто, Сибил? Смешно подумать, похожа на домохозяйку. И зачем? У меня ни денег, ни богатых родственников, с которых можно потребовать выкуп…
Я встал, чтобы ещё раз осмотреть окно. Рама открывалась внутрь, холодный воздух тронул лицо, пахнуло сырым железом. Прутья решётки вделаны в бетон, вряд ли выковыряешь. Где-то я читал, как герой расшатал решётку ножкой от кровати, но моя сделана из дерева и для этого не годится. Снова заглянул в туалет — там окна нет вообще. Подошёл к двери — ручки тоже нет, и открывается внутрь, так что не выбьешь.
На то, чтобы выбраться, моих способностей явно не хватит. Или…
Я снова сел на кровать. Стиснул голову руками: придумай же что-нибудь!
Сначала пришло воспоминание: красный фонарь над сумеречной развилкой, белые перчатки шофёра на руле.
А потом появилась идея…
Способ странный, но чем я рискую?.. Только есть одно «но». Если догадка верна и мне колют какой-то препарат, стирающий память, как я завтра вспомню то, что сейчас пришло в голову?
Нет, надо запомнить. Надо запомнить. Надо запомнить…
Я ещё повторял про себя эти слова, когда снова открылась дверь. Санитар грубо закатал рукав пижамы.
— Эуфиллин, — в голосе прозвучало злорадство.
Я снова падал в тёмную бездну, но на этот раз меня догоняли, отдаваясь эхом от невидимых стен, чьи-то слова:
«Помни проводника по снам… помни проводника по снам… помни…».
2. Безенгийская стена
К вечеру подножия гор заволокло облаками — они клубились в тёмных долинах, тянули белёсые пальцы к розовеющим в высоте снегам…
Я сидел на дощатой веранде, прихлёбывал кислый айран и пытался понять: как здесь оказался? А заодно вспомнить, кто я такой? Хороший набор вопросов. Но туман окутывал память плотнее, чем горные долины…
Я огляделся: по веранде расставлены столы, покрытые клеёнкой, за ними несколько мужчин. Каждый за своим столом, все в желтоватых пижамах, как и у меня. Все молчат: кто пьёт айран, кто откинулся на спинку плетёного стула и смотрит на розовые вершины. Лица вялые и безучастные, неужели такое и у меня?..
Наверное, это больные.
За перилами двор: жёлтые и лиловые цветы на клумбах, высокая ограда, за ней поросший соснами холм. По склону вьётся дорога, подходя к железным воротам. Они заперты, рядом будка, и сквозь окошко видно, что там кто-то есть.
Санаторий? Психбольница?..
По этой дороге меня должны были привезти, но я ничего не помню. Неужели какая-то болезнь привела к потере памяти?.. Хотя умственные способности, кажется, не пострадали: быстро понял, где нахожусь.
Что на Кавказе — понял сразу, санитары на вопросы отвечали уклончиво, но с неистребимым кавказским акцентом. Поначалу удивило, что солнце стоит не над снежными вершинами и ледниками, а плавится в синеве с другой стороны небосвода. Потом сообразил, что нахожусь к югу от Кавказского хребта и судя по высоте гор — уж не Безенгийская ли это стена? — скорее всего в Грузии. Но как я попал сюда?..
Не поговорить ли с соседом? Хотя пока расспросы ни к чему не привели, получал односложные ответы, как от санитаров: «Лечусь… Не помню… Отвали…».
Всё же я открыл рот, но спросить ничего не успел.
Подошёл санитар — крупный черноволосый мужчина в белом халате — и с акцентом сказал:
— Пошли. Тебя доктор спрашивает.
Я уныло подумал, что мог участвовать в горном походе по Кавказу, произошёл несчастный случай, и товарищи оставили в больнице.
Встал и пошёл за санитаром.
Коридор, холл, опять коридор, звук шагов тонет в ковре. Остановились перед массивной дверью, санитар приставил пальцы к вмонтированной пластине, и спустя несколько секунд дверь открылась.
Дактилоскопический замок, вяло отметил я. И слегка удивился, но не замку, а скорее тому, что не испытываю особого удивления, хотя зачем дактилоскопический замок в обыкновенной больнице?..
За столом сидела женщина в белом халате, в свете лампы красиво мерцали серые волосы. Оглядев меня, кивнула провожатому:
— Можешь идти.
Снова акцент, хотя уже не кавказский.
Дверь закрылась, и докторша указала на кресло.
— Садитесь.
Я сел, пытаясь разглядеть глаза собеседницы: словно голубые льдинки плавали в сумраке.
— Как себя чувствуете? — Скучный голос, ни тени доброжелательства.
Будто стук послышался вдалеке. Я моргнул.
— Вроде неплохо. А что со мной? Я ничего не помню.
Женщина-врач внимательно оглядела меня, потом повернула голову к компьютерному дисплею. Лицо слегка осветилось: немного припухлое, без всякой косметики.