Серые земли Эдема
Шрифт:
— Но кто это будет? В Америке ещё сохраняется демократия, но именно там закладываются основы мирового тоталитарного государства. Европа идёт к упадку, не так давно она со свирепой радостью растерзала одну из собственных стран. Обновление возможно за счёт свежей крови Азии, но это долгий процесс. Китай поднимается как молодой лев, однако ему ещё предстоит выбор. Конфуцианский рационализм почти столь же опасен, как западный. Народы Ислама молоды и недостаточно терпимы, при их главенстве вряд ли сохранится культурное многообразие. В Индии возводится храм будущего, её дух утончён и откажется от применения оружия. Россия переживает глубокий
— Значит, остаются страны Ислама и Россия.
— В странах Ислама слишком высок уровень энергии. Мы получим эпоху религиозных войн и откат эволюции. К России уже был обращён Зов, и она встала на путь создания новой цивилизации, но поддалась соблазну бездуховного потребления и рухнула.
— Спустя столетие Зов может быть повторён. Размыслите, брат и сестра! Нам нужна страна с большими ресурсами, а они есть только у России. Нужен народ, способный построить государство на основе братства, и такой исторический опыт есть у России. Нынешний упадок не препятствие, а скорее возможность. Встать может лишь тот, кто упал. Воскреснуть может лишь тот, кто умер. Чем грязнее почва, тем прекраснее цветок. Вы знаете это.
— Наш Хранитель неравнодушен к этому народу. Он уже помог одному из них.
— У него Дар, и он может быть полезен для нас. Нам нужны помощники — ты сама сказала, что мы не можем взяться за оружие.
— У тебя немало сотрудников.
— Как и у тебя, сестра. Но нужны те, кто сможет балансировать космические энергии на лезвии меча. Только ты можешь подобрать таких.
— Их судьба будет нелёгкой, — печаль слышится в голосе. — Однако я позабочусь о награде.
Следует молчание. Только шелест деревьев, всплески волн, да танцующий звёздный свет. Трое, видимо, размышляют или что-то созерцают.
Снова раздаётся голос:
— Мы избрали страну. Зов будет вторично обращён к России. Но ей нужно оружие, помимо ядерного.
— Человечество давно подбирается к тонким энергиям. Мы препятствовали овладению ими, направляя усилия людей по более трудному пути. Слишком велика опасность, что кто-то с лёгкостью создаст оружие, по мощи сравнимое с ядерным. Но теперь я приоткрою дверь.
— А я подберу людей, способных применить оружие Армагеддона, не разрушив при этом мир.
Хотя перевод подчёркнуто нейтрален, мне кажется, что это говорит женщина. И я догадываюсь, Кто это…
— Тёмные непременно вмешаются.
— Это неизбежное зло. Закончим молитвой Всевышнему.
Снова молчание, ещё более глубокое. Теперь все трое стоят. А я не могу сдержать улыбки: оказывается, даже от Них до Всевышнего дистанция немалого размера.
Вот так по крупицам и собираешь информацию.
А ведь я только начал подбирать странные камешки на берегу великого океана…
Как объяснил когда-то Проводник по снам, происшедшее никуда не исчезает, течение времени в значительной мере иллюзия. Это скорее способность нашего рассудка воспринимать события лишь в определённом темпе. Такой темп, или иными словами размерность времени, имеет основу в свойствах элементарных частиц и может быть разным. Время течёт десятками, а то и сотнями потоков, но поскольку человеческий рассудок в состоянии воспринимать лишь один, это выглядит
Выбрав определённый поток, можно скользить по нему назад или вперёд, наблюдая ход событий. Повлиять на них, разумеется, нельзя, так что это больше походит на изображение — хотя и трёхмерное, со звуками и запахами. При этом будущее разглядеть труднее, оно как бы тонет в своеобразном тумане, и лишь наиболее вероятные для реализации варианты просматриваются более отчётливо. Именно такой вариант будущего я видел во время визита в астральную Москву, так что зря боялся, что меня загрызут чёрные псы.
Кстати, моя собачка по имени Рок, похоже, из них.
Чтобы исследовать ход событий, мне пришлось воспользоваться поисковыми системами Сада. Они похожи на поисковые машины Интернета (или были сконфигурированы так специально для меня), только поиск идёт не по ключевым словам, а по вибрациям — они неповторимы как у слов, так и событий. Всё равно, я увидел и услышал слишком много. Поэтому приведу лишь несколько историй — тех, что прояснили для меня многое.
Размышляя над ними, я пришёл к неожиданному для себя выводу, что по настоящему долговременны не вещи, а результаты людских деяний. Особенно таких, как предательство, героизм и любовь. Хотя, казалось бы, они забываются так быстро…
Если есть доля истины в истории об Адаме и Еве, то земная история началась с предательства. Поэтому моя первая история о нём.
Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ. (Прежняя датировка потеряла значение, поэтому скажем так — за месяц до начала Армагеддона)
Шпионское гнездо оказалось приятным местом. Я немного «побродил» там, любуясь то лужайкой с тюльпанами у застеклённой арки над входом, то элегантным куполом конференц-зала под сенью могучих деревьев, то уютным зелёным двориком в окружении стеклянных стен зданий, то прудом с красноватыми рыбками. Увидев мимоходом ещё один садик, решил потом заглянуть и туда.
Конечно, «побродил» — неточное слово. Я по-прежнему сидел в своём кресле на террасе, хотя больше её не видел. Меня не замечали встречные — кто в строгих костюмах, а кто в одних рубашках. На постах охранники смотрели сквозь меня. Все казались призраками, но призраком скорее был я. Всё вокруг было реальным, но именно «было» — я наблюдал прошлое.
Из Сада нетрудно наблюдать прошлое — неважно, далёкое или близкое. Только изменить ничего нельзя, всё ушло.
Я «вошёл» внутрь. Прочитал изречение на стене: «And ye shall know the truth and the truth shall make you free» John VIII–XXXII
«И вы познаете истину, и истина сделает вас свободными» — цитата из Евангелия от Иоанна. Что ж, и я хочу узнать истину. Хотя на стену этого учреждения, наверное, следовало бы повесить слова и другого библейского персонажа, Понтия Пилата: «Что есть истина?».
Кажется, я выбираю не тот вход. Передо мной загорается красная стрелка курсора, и меня влечёт по одному коридору, затем по другому, с портретами важных джентльменов на стенах. Потом выносит в просторный холл с несколькими скульптурами. Вид одной заставляет меня остановиться, курсор уплывает вперёд, но послушно возвращается.