Серый мир
Шрифт:
— Телепортом — на такое большое расстояние и такую прорву людей? — удивился я. — Да они на вес золота выйдут. Кто за это платить будет?
— Вы, господа каторжане, и заплатите! Перед отправкой у каждого из вас возьмут кровь, в среднем пол-литра с рыла. Как думаешь, этого хватит на то, чтобы закинуть среднестатистического человека на полсотни километров?
— Более чем! Я бы даже сказал, что этого много. Кровяные телепорты опасны, у них степень ошибки очень велика. Там кровь не успевает выгорать, и тот, кто идет следующим, рискует выпасть из этой реальности.
— Да, кто о вас, каторжанских мордах, думать будет? Зато это самый дешевый и быстрый способ доставить вас на перевал. А насчет того, зачем так много крови берут, наши аналитики предполагают, что лишняя кровь им нужна для проведения ритуала подчинения, иначе и не объяснишь отсутствие дезертиров и перебежчиков.
— Подожди, что-то я не понял, если дороги в горах еще закрыты, то как сюда прибудут покупатели с рудника?
— Легко! Прыгнут сюда телепортом, их обычно немного, человек двадцать, и груза у них с собой тоже немного, пару ящиков. У них же там драгоценные металлы, им много места не надо. — Контрразведчик посмотрел на часы. — Надо спешить, времени мало. Через два часа наш человек в тюрьме сменится.
Александр Петрович прошел в глубь склада, уверенно петляя между ящиками, он явно хорошо здесь ориентировался, было видно, что бывает здесь часто. Я молча плелся за ним, на душе было муторно и зябко. Одно дело — лезть под пули, рисковать своей жизнью, быть, как говорится, на острие атаки, и совсем другое дело — участвовать в закулисных интригах и непонятных игрищах. Я солдат, я привык, что в этом мире все должно быть просто, просто, как устройство лома. Знаете, почему лом практически невозможно сломать? А потому что он состоит всего из одной детали — металлического прута. Чем проще устройство, тем оно надежнее. В этом мире я уже седьмой год, и все это время для меня все понятно — здесь свои, там чужие. А сейчас мне предстоит надеть на себя чужую личину и изображать из себя другого человека. Я просто не готов к этому, меня этому не учили, здесь должна быть особая психоэмоциональная подготовка.
Когда Горная Княжна вызвала меня к себе и предложила выполнить особое задание, я даже не сомневался. Во-первых, предложения Горной Княжны всегда расценивались как приказы, а во-вторых, после того как во время взрыва на стадионе погибли четверо из шести моих подчиненных, а двое выбыли из строя навсегда из-за очень серьезных ранений, мне хотелось что-то сделать, куда-то бежать, в кого-то стрелять. Я очень хотел найти тех, кто стоял за взрывом, тех, кто убил моих ребят. Готов ли я пойти до конца? А если ничего не получится, если мне не удастся даже добраться до хребта Драконьих гор? Слишком длинный путь мне предстоит, слишком много препятствий необходимо преодолеть. А с другой стороны, что мне терять? Жизнь? Так я и раньше не очень мирным делом занимался, привык, что старуха с косой всегда за моей спиной стоит.
— Чего задумался? Боишься? — неожиданно громко раздался рядом голос контрразведчика.
Я так сильно занялся самокопанием, что не заметил, как мы вышли на улицу. Ночь была тихой и звездной.
— А где сторож? — удивился я. Мне казалось, что такой огромный склад должен хорошо охраняться.
— Спит, наверное, в своей каморке. Это же сторож, — равнодушно пожал плечами контрразведчик.
— Они — представители древнейшей профессии… Они спят за деньги… Они — сторожа, — понимающе произнес я.
На улице стоял уазик, выкрашенный в серый цвет, с какой-то непонятной эмблемой на борту, на эмблеме был изображен щит, на котором скрестили саблю и алебарду. Александр Петрович сел в машину, я залез следом. Уазик пропетлял немного по городу и остановился у высокого глухого забора, верх которого был обильно опутан колючей проволокой. А вот и местная каталажка. Возле забора нас уже ждали — высокий, одетый в камуфляж казак с АКМ на плече, он проводил нас внутрь. Мы зашли в двухэтажное кирпичное здание с заднего хода, сразу почувствовалось, что мы попали в казенное помещение: этот специфический запах ни с чем не спутаешь. Контрразведчик остался возле входной двери, я пошел дальше один, следом за казаком в камуфляже. Пройдя по темным коридорам, мы вышли из здания, прошли через двор и подошли к отдельно стоящему невысокому зданию, по всему фасаду там располагались металлические двери с небольшими окошками на уровне головы. Мой проводник открыл дверь.
— У тебя есть две минуты, — нервно озираясь по сторонам, произнес провожатый.
Я вошел в низкую дверь. Темная сырая комнатка размером два на три метра. На полу лежало какое-то тряпье, в углу, свернувшись калачиком, спал человек.
— Рота, подъем! — зычно крикнул я.
Спящий подорвался с пола так, как будто его подкинули на батуте.
— Что?! Кто?!
— Ну, здравствуй, человек-проблема! Танцуй, я пришел тебя заменить! Быстро раздевайся, будем меняться одеждой, — улыбаясь в тридцать два зуба, произнес я.
— Что-о-о? Ты кто такой? — Василий нахмурился и сжал кулаки.
— Понятно, твой мозг вычислил нехитрую логическую цепочку: ночь, тюрьма и мое предложение раздеваться. Так? Не бойся, малыш, ты не в моем вкусе! — все так же улыбаясь, произнес я. — Повторяю для особо ушибленных мозгом работников молота и наковальни: я пришел тебя заменить в тюрьме. Мы сейчас меняемся одеждой, я остаюсь в твоей камере, а ты в моей одежде выходишь на волю и через час уже пьешь чай рядом с мамкой. Понял?
— Почему я должен тебе верить? А вдруг это подстава? — шепотом спросил Василий, видно было, что он очень хочет верить, что это правда, но очень боится поверить в это.
— Господи, ну за что ты меня наказываешь общением с такими тупыми людьми. — Я притворно вздохнул и поднял взгляд к потолку. — Следи за моими губами, второй раз повторять не буду. Если ты меня не будешь слушать, то я достану тот молот, который твой отец закопал под кузницей, когда уходил на войну. Понял?
— А? Как? Откуда? — потрясенный услышанным, Василий начал заикаться.
— Давай раздевайся, не тупи! Времени мало! — прошипел я на него, снимая свою одежду.
Я быстро скинул с себя куртку и свитер. Василий снял с себя всю верхнюю одежду и остался в одних трусах, видя, что я перестал снимать одежду, он вопросительно посмотрел на меня.
— Сиди спокойно, щас я тебя брить буду. Налысо! — спокойно произнес я. У Василия глаза удивленно расширились. — Не спорь, так надо, борода и чуб обратно отрастут. Наверное!