Сесилия Агнес – странная история
Шрифт:
Потом Геро вместе с Мартином перебрался в приемную семью. Балетчик не хотел больше держать его у себя. Дескать, пес слишком напоминает о счастливых днях, при одном взгляде на него сразу наворачиваются слезы и все такое.
Словом, Мартин подрастал в компании Геро. И в детстве с ним не разлучался. Пока Геро был жив, никаких проблем не возникало. Но собаки не бессмертны. И век у них не очень-то долгий. Хотя Геро дожил до старости. Когда он умер, Мартин, как слыхала Хульда, ужасно по нем убивался. А потом начались сложности, в мальчишку словно бес вселился, не мог
Хульда ощупью нашла руку Норы. Пальцы ее легонько дрожали.
– Тяжко все это вспоминать, – прошептала она. – Однако теперь, Нора, ты знаешь об Агнесиной Сесилии ровно столько же, сколько знаю я. – Она помолчала. – Я всю жизнь корила себя за то, что оставила ребенка Сесилии, и очень жалела Мартина. Правда, наблюдала за ним издалека. Сил у меня недоставало на большее. Н-да, человек – странное существо. – Она опять задумчиво помолчала. – Всего я, конечно, знать не могу.
Наверно, другие способны еще много чего рассказать. Но тут тебе, Нора, придется самой наводить справки…
Хульда пожала Норину руку, Нора ответила тем же.
– Так я и сделаю, Хульда. Сдаваться не собираюсь. Я непременно должна узнать, чего от меня хочет Сесилия.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Нора долго ходила среди могил, искала.
По словам Хульды, Сесилия похоронена где-то здесь, на старом кладбище. Раньше, до переезда в загородный приют, Хульда часто навещала ее могилу, но теперь это ей не по силам, и она считала, что к Сесилии никто больше не ходит. Не осталось таких, кто ее знал.
Хульда попросила Нору положить от нее на могилу букетик фиалок. Сесилия очень их любила. А сама Нора нарвала букет весенних цветов, потом села на автобус и поехала домой, в город.
В воздухе пахло весной, и ветерок был совершенно весенний, и солнце сияло в небе среди летучих облаков. Повсюду сгребали прошлогодние листья. Вокруг звенели голоса, и птицы с песней взмывали в вышину. Сейчас мало что здесь напоминало о смерти и бренности. На кладбище был день живых.
В конце концов Нора нашла, что искала. Небольшую прямоугольную плиту серого камня на зеленом холмике.
СЕСИЛИЯ БЬЁРКМАН
1906 12/7 – 1923 14/9
ХЕДВИГ БЬЁРКМАН
1886 7/3 —
Увидев на камне имя Хедвиг, Нора вздрогнула. Но тотчас сообразила, что там указана только дата рождения. Хедвиг заранее решила, что похоронят ее именно здесь. Придет время – и останется лишь выбить дату смерти.
О похоронах Хульда рассказала немного. Из Стокгольма приехала Агнес, всплакнула и ближайшим поездом укатила обратно. Даже на поминки зайти после похорон не нашла времени. Еще были ученики из балетной школы. Но без учителя. Он пока не вернулся. Приехал гораздо позже, посадил кипарисы и доиграл до конца свою трагедийную роль.
Кипарисы на могиле не сохранились. Хедвиг их выкопала. Ни ей, ни Сесилии кипарисы не нравились.
Да, эта могила – часть истории Сесилии. Потому Нора и хотела ее увидеть. Здесь, в этом забытом
Хотя, пожалуй, не вполне забытая!
В вазочке уже стоял яркий весенний букетик. Почти такой же, какой принесла сама Нора. Кто-то здесь побывал, причем совсем недавно. Цветы свежие, в каплях росы.
Интересно, кто же их принес?
Кладбищенский персонал вряд ли собирает весенние букеты и украшает ими могилы. Выходит, есть кто-то еще, кому небезразлична Сесилия. Но Хульда его не знает.
Нора принесла вазочки и поставила свой и Хульдин букеты по сторонам чужих цветов.
Потом она поспешила домой.
Дел-то по горло.
Завтра она съездит в Стокгольм, поговорит с бабушкой. Когда она позвонила спросить, можно ли их проведать, трубку снял дедушка. И в свою очередь поинтересовался, не хочет ли она поговорить и с ним тоже. Пошутил. Но она сказала, что дело важное и знает о нем прежде всего бабушка. Что за дело такое, интересно? – в голосе дедушки сквозило любопытство. Нет, по телефону не расскажешь. Так или иначе, они очень рады повидать Нору, пускай приезжает пораньше, тогда весь день будет в их распоряжении.
«Может, и для меня немножко времени выкроишь», – сказал дедушка.
Вообще-то Нора толком не представляла себе, что скажет бабушке. Надо все хорошенько продумать.
Войдя к себе в комнату, она заметила, что дверца платяного шкафа приоткрыта. Заходил, что ли, кто-то? Она закрыла шкаф и достала из ниши Сесилию. Не мешает поговорить друг с дружкой: может, тогда Нора уяснит себе, о чем спросить бабушку.
Она устроилась с куклой за письменным столом.
И тут заметила, что дверца шкафа опять открылась.
Вот те раз! Нора встала, закрыла шкаф. Но едва успела дойти до стола, как дверца опять открылась.
Оставить ее открытой Нора не могла – действует на нервы! – и в третий раз пошла закрывать. Увы, упрямая дверца сию же минуту снова отворилась, вот тут-то Нора и почувствовала там какую-то помеху. Будто внутри кто-то сопротивляется, не дает закрыть шкаф. Но этого не может быть. Она всем телом навалилась на дверцу и прижала ее, однако едва лишь отступила назад, как шкаф немедля открылся.
Что такое? Новые странности?
Впрочем, при ближайшем рассмотрении ничего странного не обнаружилось. Там действительно кое-что мешало. Коробка на полу шкафа. Нора нагнулась и задвинула ее поглубже, но свалила крышку – коробка была переполнена. Пришлось вытащить ее: надо уложить все как следует, тогда крышка слетать не будет.
Откуда она взялась, эта старая коробка, набитая лоскутками?
А-а, ну да, ее ведь тоже нашли здесь, на верхотуре, в заколоченном стенном шкафу, когда Андерс делал ремонт. Нора воздрузила коробку на письменный стол и, случайно бросив взгляд на Сесилию, заметила, что на лице у куклы, прислонившейся к стопке книг, читается напряженное ожидание. Когда Нора поставила коробку на стол, Сесилия словно подалась вперед, заглядывая внутрь и одной рукой на что-то указывая.