Сестра Харуна ар-Рашида

Зейдан Джирджи

увидев необычный наряд Атбы, понял, что у нее секрет¬

нее поручение.

Верой и правдой служил Хомдан Бармекидам более

пятидесяти лет, сначала прислуживал Яхье ибн Халиду,

а затем его сыну Джаафару ибн Яхье. Несмотря на по¬

чтенный возраст, был он здоров и подвижен; хозяева отно¬

сились к нему скорее как к старому другу, чем к рабу, а

он в ответ глубоко почитал их. По национальности был

он персом, родиной считал

Хорасан, хотя вряд ли помнил

его долины. Еще ребенком попал он в Багдад и никуда

с тех пор оттуда не выезжал.

— Что случилось, дочка? Это не навредит нам, нет? —

голос у старого слуги задрожал.

— Наша судьба в руках аллаха, Хомди! Я рада, что

тебя вижу! Ты ведь мне словно родной дядюшка, — вос¬

кликнула Атба и, убедившись, что за ними никто не сле¬

дит, тихо добавила: — Есть иослапие от ссйиды. Надо

срочно передать господину.

— Постараюсь, дочка, постараюсь. Игра скоро кон¬

чится. Плохо быот гуру. Смотреть больно. Нет сегодня

счастья, — ответил он громко, а затем, подражая ей, ска¬

зал едва слышно: — Вернется Джаафар к шатру — я пе¬

редам ему. Будь, дочка, спокойна! — С этими словами он

взял обрывок папируса и спрятал его в абу.

Во дворце Аббасы потянулись долгие часы ожидания.

Джаафар задерживался. Госпожа и служанка страдали

вместе.

Во дворце было два балкона: один — просторный, вы¬

ходивший на Тигр, с него открывался прекрасный вид на

излучину реки; второй, поуже, находился на восточном

фасаде, откуда хорошо просматривались расположенный

поблизости дворец Зубейды и укатанная дорога, которая

вела к скрытому за рощей замку Вечности. По ней обычно

приезжал визирь, и женщины устроили па балконе наблю¬

дательный пункт, скрытый от посторонних глаз густой

вьющейся зелеиыо.

От пристального рассматривания уходящей к горизонту,

прихотливо изгибающейся ленты дороги, ослепительно бе¬

лой под яркими лучами солнца, заболели глаза. О, часы

ожидания, томительные часы неизвестности!..

Вдали появился одинокий путник*

— Он! Он!

— Неужели?!

— Смотри, Атба!

— Почему не на лошади? Кажется, он пе торопится...

Не мираж ли это?

Путник дошел до развилки и свернул в сторону.

На крышу дворца Зубейды легла тень минарета. Про¬

тяжно заголосил муэдзин. Аббаса любила предвечерние

часы, они наполняли душу спокойствием и умилением.

Но сегодня высокие ноты призыва к молит пе будора¬

жили ее, напоминали, что скоро дорога исчезнет

из вида,

скроется в ночном мраке.

У Атбы roftoc муэдзина пробудил иные думы и чувства.

— Как ты полагаешь, сейида,— обратилась она к гос¬

поже,— визирь ждет наступления темноты? Мепыпе будет

любопытных...

— Ты еще кого-нибудь подозреваешь? — всполоши¬

лась Аббаса.

Всех и каждого, сейида. И особенно Харуна ар-

Рашида.

— Что ты? С каких это пор мой братец подглядывает

за визирем? Я, право, такого не замечала. Насколько мне

известно, перед Бармекидами открыты все ходы и выходы.

Боюсь, Джаафар задерживается из-за жалкого продавца

горшков, бесчувственного бумагомараки. Может быть, сию

минуту его...— Не закончив фразу, Аббаса с трудом пода¬

вила судорожный вздох.

— Не беспокойся, сейида! — воскликнула Атба, испу¬

гавшись, что госпожа снова упадет в обморок.— Я настаи¬

вала на аресте из предосторожности. Нельзя с уверен¬

ностью сказать, что наша тайна известна Абуль Атахии.

Да и станет ли он болтать? Впрочем, язык у него действи¬

тельно длинный. О, если бы не этот язык! Каким бы он

был хорошим человеком! Я бы, пожалуй... Ну да вопрос

в другом. Предположим, стихоплет проболтается. Кто

осмелится раскрыть сплетню халифу? Кто? Вряд ли пай-

дется такой храбрец.

Передавать плохие вести вспыльчивому Харуну ар-

Рашиду было очень опасно. Сколько раз бывало, что, -пока

шло расследование, незадачливый доносчик лишдлся голо¬

вы. Придворная знать опасалась не только намекать эмиру

правоверных на что-либо неприятное, но и вообще рас¬

крывала рты в его присутствии разве что для славословий.

Разведанный секрет долго путешествовал по дворцовым

закоулкам, пока достигал ушей высокопоставленных особ.

Тогда уж он наверняка использовался против врагов. Джа¬

афар ибн Яхья скорей всего мог ожидать удара со сто¬

роны завидовавшей ему халифской родни.

— Вот кого я боюсь...— проговорила Аббаса, показы¬

вая рукой на дворец Зубейды.— Эта своего не упустит.

Еще сгустит краски. Умеет напакостить, колдунья...

Две женщины — сестра и любимая жена Харуна ар-

Рашида,— каждая по-своему им обожаемая, ненавидели

друг друга. Возникшая на почве ревности вражда длилась

давно и не утихала ни на день. О взаимной ненависти пер¬

вых сейид халифата знали и господа и слуги и считали