Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
противоречия этого обширного и богатого государства.
Действие романа можно датировать довольно точно январем
803 года. Действующие лица, за исключением разве что третье-»
степенных, существовали на самом деле — и халиф Харун ар-
Рашид, так часто появляющийся на страницах «1001 ночи», и
сестра его Аббаса, и знаменитый визирь Джаафар аль-Бармеки,
и наследник престола аль-Амин со своими приближенными, и
поэт Абуль Атахия, и даже служанка
И самый конфликт — падение визирской династии Бармекидов —
тоже не придуман Зейданом.
В «1001 ночи» Харун ар-Рашид предстает перед нами муд¬
рейшим и справедливым халифом, а время его царствования
(786—809) изображается как золотой век в жизни Аббасидского
халифата. И всюду с ним его любимый визирь и друг, красивый
и добрый Джаафар аль-Бармеки.
Визирская династия Бармекидов, к которой принадлежал
Джаафар, была иранского происхождения. Вообще Аббасиды,
готовя в первой половине VIII века политический переворот —
свержение «нечестивых» Омейядов, в значительной степени опи¬
рались на иранцев, стремившихся освободиться от халифского гне**
та. Даже новую столицу, Багдад, выстроили на персидской земле,
недалеко от Ктесифона — бывшей столицы сасанидского Ирана.
При Аббасидах возвышается иранская знать, способствовавшая
их восшествию на престол; неудивительно, что и первые визири у
новой династии были из иранского рода. Мудрые и ловкие ноли-
тики, Бармекиды имеют немалый вес в халифате; молодой Харун
ар-Рашид называет отцом Яхью Бармекида, отца Джаафара.
Разумеется, в преданиях и ранних исторических хрониках
обаяние личности Харуна ар-Рашида и мощь его державы пре¬
увеличены: он был не менее коварен, деспотичен и жесток, чем
другие Аббасиды, а правление его, хоть и приходилось на период
расцвета халифата, особой мудростью и справедливостью не от¬
личалось, так что популярностью он у своих современников
не пользовался. Это установлено историей, и Зейдан отнюдь не
склонен идеализировать ар-Рашида — вряд ли найдется читатель,
чьи симпатии привлечет этот герой.
Средневековые арабские историки любят также преувеличив
вать роль Бармекидов в халифате, уверяя — без достаточных на
то оснований, — что именно они благотворно влияли на политику
Харуна ар-Рашида и что с их низложением кончилась эпоха
справедливости и начался период деспотизма и притеснений. Со¬
временные историки Востока (в частности, акад. В. В. Бартольд),
анализируя исторические факты, приходят к выводу, что Барме¬
киды, при
безгрешными, а кроме того, не были и полновластными хозяевами
в халифате, определявшими характер его политики, и что тради¬
ционный образ знаменитого визиря Харуна ар-Рашида также-идеа-
лизирован. Этот налет идеализации сохранился и у Зейдана.
Факты показывают также, что падение Бармекидов не было
внезапным результатом халифского гнева, а подготавливалось
заранее, подогреваемое, очевидно, страхом перед усилением влия¬
ния иранцев.
Большинство старинных арабских хроник связывает катастро¬
фу, постигшую Бармекидов, с эффектной романтической историей.
Эту историю Зейдан и кладет в основу сюжета, справедливо от¬
мечая, впрочем, и политические причины постепенно растущего
недовольства Харуна ар-Рашида своим любимцем; получается, что
история с Аббасой как бы переполнила чашу терпения халифа.
Однако уже в XIV веке арабский историк Халдун поставил
под сомнение достоверность этой версии; в настоящее время она
определенно считается несостоятельной. Есть мнение, будто бы
распространил ее сам халиф: коварное убийство помощника и
друга — пусть по политическим мотивам — должно было возбу¬
дить общественное мнение против него; убийство же ради защиты
чести семьи было для средневекового араба делом естественным
п даже похвальным.
Конфликт Харуна с Джаафаром и Аббасой пересказывается
Зейданом согласно ранним источникам; толкуется же вся исто¬
рия в современном автору духе, с оттенком поучительности.
В ней четко расставлены акценты и ясны симпатии. Зейдан,
как истинный просветитель, осуждает стремление к абсолютной
власти, ему ненавистны жестокость и деспотизм. Он дает понять,
что вся разыгравшаяся кровавая трагедия — по сути дела след¬
ствие неукротимого деспотизма ар-Рашида и господствующих в
обществе порочных нравственных понятий.
Казалось бы, писатель-патриот, разделявший всеобщее увле¬
чение героической историей прошлого, обращаясь к эпохе блеска
и могущества арабского халифата, должен был найти какую-то
более светлую картину, подчеркнуть былую мощь арабов. Но
Зейдан преследует иную цель: ему надо не только показать блеск
золотого века, но и попытаться вскрыть те причины, которые
постепенно превратят этот золотой век в полосу упадка. Соглас¬
но воззрениям арабских просветителей, первые мусульманские