Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
владыки, так называемые праведные халифы, стоявшие у власти
после смерти пророка Мухаммеда (630—650-е годы), были спра¬
ведливыми и бескорыстными, вели суровый образ жизни, стремясь
направлять своих подданных верным путем и заботясь об их благе.
Постепенно власть в халифате переродилась в чисто светскую , и
арабская держава была погублена тем, что халпфы лерестали печь¬
ся о справедливости и благе народном, а лишь стремились к неогра¬
ниченной
ным наслаждениям. Это антидемократическое перерождение власти,
по мнению просветителей, и привело арабский халифат, равно как
и предшествующие ему великие державы, к упадку. В истории
же с Харуном ар-Рашидом Зейдан видит тому весьма поучитель¬
ный пример. Отсюда мост перебрасывается и в современность, по¬
рождая мысль о губительности тирании. И когда Аббаса гневно
обличает деспотизм своего брата, ее устами говорит сам автор.
Разложение власти порождает бесконечные придворные интри¬
ги, в которые втянуты и халиф, и его жена, и оба наследника,
и отвергнутый претендент на престол, и придворные. Следуя истори¬
ческой правде, Зейдан не может изобразить совершенно чистым и
непричастным к этому клубку всеобщей вражды и злобы того ге¬
роя, которому он явно симпатизирует и которого противопостав¬
ляет Харуну, — халифского визиря Джаафара. Он наделяет его
умом, красотой, благородным сердцем, смелостью, он подчеркивает
заслуги Джаафара и всей визирской Семьи перед халифатом, осо¬
бенно в деле культурного развития страны, — последнее интере¬
сует его, как истинного просветителя, больше всего.
PI тем не менее он не может сделать Джаафара, правую руку
халифа, воплощением справедливости, идеальным героем, тем,
кто мог бы здраво оценить положение и искать путей его исправле¬
ния (а без этого потускнеет назидательный смысл романа). Поэтому
так важна для Зейдана фигура Исмаила ибн Яхьи, дяди халифа,
человека мудрого и высоконравственного, далекого от всех при¬
дворных интриг, человека, который ценит в людях два качества —
честность и набожность — и у которого одно желание — видеть ха¬
лифат процветающим. Для Зейдана это олицетворение непоколеби¬
мой принципиальности, гуманности и разума, совесть эпохи, п
пусть герой почти не играет роли в сюжетной интриге — без него
роман не мог бы существовать. То есть это был бы совсем другой
роман.
Важен в поучительном смысле и любовный конфликт романа;
его функция отнюдь не просто развлекательная. Это станет
понятным, если вспомнить о тяжелом положении восточной
женщины, которой религиозный
скую половину дома и видеть чужих мужчин, которую отдают
замуж — как вещь продают, не спрашивая ее согласия. Араб¬
ские просветители, в том числе и Зейдан, уделяли борьбе за
женскую эмансипацию очень много внтшапия, считая ее одним
из главных путей к прогрессу нации. Правда, речь шла еще не
о политических правах, имелось в виду освобождение женщины как
личности, о ее праве на уважение, на любовь, на самостоятель¬
ный выбор спутника жизни. Под этим углом зрения история Абба¬
сы оказывается для читателей — современников Зейдана — чрез¬
вычайно актуальной, и недаром автор постоянно подчеркивает зна¬
чение и могущество любви в человеческой жизни, любуется чисты¬
ми и нежными взаимоотношениями Аббасы и Джаафара, — чем пре¬
краснее идеал, тем страшнее его неизбежная гибель в условиях, про¬
тивных естественным законам жизни. И совсем уже современно для
тех лет звучат рассуждения Аббасы и Атбы о деспотизме мужчин.
В этой истории подчеркивается еще один важный момент,
характерный для идеологии Просвещения — мотив любви знатной
дамы и человека «низкого» происхождения, который тем не менее
заслуживает любви по своим личным качествам, будучи «самым до¬
стойным человеком в мире». О демократических настроениях Зей¬
дана свидетельствуют и образы верных слуг — Атбы, Риаша, Барры
п др. В тОхМ, как Зейдан изображает их, есть что-то от ловких и хитро¬
умных слуг из «1001 ночи». Атба, например, не просто преданная
служанка, слепо выполняющая повеления своей госпожи и готовая
ради нее пожертвовать жизнью, — это прежде всего друг, женщи¬
на умная, волевая, инициативная, гораздо более изобретательная,
чем сама Аббаса. Вот это демонстративное отвергание сословных
привилегий, признание истинной ценности человека как личности,
независимо от его положения (так оценивает людей, кстати, и
идеальный герой романа — Исмаил) — черта, очень характерная
для литературы Просвещения и в Европе и на арабском Востоке.
Таким образом, мы видим, что романы Зейдана для арабских
читателей были не только историчесюши: рассказанные и про¬
комментированные автором события порождали вполне современ¬
ные ассоциации, заставляли задухмываться над самыми животре¬
пещущими вопросами. Этим, безусловно, и объясняется необычай¬
ная популярность романов Зейдана.
Для нас же «Сестра Харуна ар-Рашида» оказывается романом