Сестра мафиози
Шрифт:
— Мы были детьми… — словно оправдываясь, сказала она, тут же вздрогнув от прикосновений на шее.
— А что сейчас не так? — Парень поцеловал её в лоб, не ослабив хватку ни на миг. — Для меня ты по-прежнему самая любимая и нежная… — Он стал медленно гладить её по голове. — Помни, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
— Я знаю, — кивнула она, робко в ответ приобняв его и закрывая глаза. Но мысли не давали, как и прежде, покоя.
«Что он от неё скрывает? Почему они, стоит оказаться одним, так тут же ведут себя, мягко говоря, странно…»
«Хочу спрятать тебя от всего мира, чтобы никто
Комментарий к 44. Первый день дома
====== 45. Акула – это навсегда ======
Девушки — они сильные и многие даже воинственны. Хрупкие, на первый взгляд, леди способны принять многие удары судьбы и при этом улыбаться ради тех, кто им дорог. Но каждый знает или хотя бы догадывается, что любая девушка, пусть и не говорит прямо или отрицает, как может, но хочет, чтобы рядом был тот, кто защитит, спрячет от всех проблем, обнимет в охапку и будет тихо шептать: «Всё в порядке». Не так ли?
Первое, что почувствовала Сакура по пробуждению — это тепло и мягкость. Открыв глаза, девушка тут же покраснела. Всего в нескольких сантиметрах от её лица, обняв и подмяв под себя, опустив голову, спал Сасори. Его лицо было таким спокойным и расслабленным, что даже подумать нельзя, что этот человек порою бывает суровым и холодным. Харуно попробовала повернуться, но этого не вышло.
«Не хочу эту ситуацию назвать странной — надоело. Да, странно спать в одной постели с братом, странно так близко разглядывать его, но ведь я и другого не помню. Мы с Сасори всегда так относились друг к другу, мне спокойно и не страшно, когда брат рядом. Меня волнует уже другое… Откуда эти мурашки по телу? Словно и мороз, и жара пробивают, когда нии-сан обнимает меня? Это пугает, словно я испытываю… симпатию?»
Зеленоглазая внимательно посмотрела на родные черты лица. Её брат красивый, многие дамы, наверное, мечтают о нём. А знают ли те девушки, какой Сасори паникёр? Знают ли, как любит всё контролировать? Могут представить этого хмурого парня в роли нежного и доброго… брата. Скорее всего, нет, а вот Харуно может. Для неё скорее странным было ледяное поведение Акасуно. Вот только, если всё, что он делает — обычное дело, то о какой симпатии может идти речь? Тупость.
Но мысли героини резко оборвались, когда мужчина, всё ещё находясь в царстве снов, медленно провёл рукой по талии девушки, забравшись под майку. Глаза Харуно на лоб полезли, но добила следующая фраза, сказанная им всё ещё в приятной дрёме:
— Неплохо… — и сжал рукой её кожу на талии, заставив сердце ёкнуть. Она стиснула зубы.
«Ну, это уже ни в какие ворота!»
Через 6 минут.
— Да за что?!
— А просто! От души!
— Да успокойся и объясни!
— Отошёл от меня, извращенец! — Сверкнув глазами и снова кинув подушку в брата, который проснулся от затрещины и через время понял, что маленькая бестия его избивает, ту же встал и отошёл от постели, судорожно соображая, чего он такого натворил?
— Извращенец? — Поймав снаряд, вздёрнул бровь красноволосый. Сакура
Детская истерика? Глупо? Да, это глупо, но именно сейчас она видела то, что хотела увидеть и в то же время страшилась. Чёрт, ей же кажется, что он со своим виноватым взглядом и непониманием не даёт ей возможности дальше злиться? По тому, что она слышала от Суйгетсу, такое у него к Карин, как он там сказал: «Порой убил бы, но люблю, да и плюс какая злость на того, кто так боится тебя ранить?»
— Проехали. — Встала с постели и поспешила уйти из комнаты Сакура. Но куда там! Требующий теперь ответа Акасуно остановил её за локоть и, смотря с напором, начал свою речь.
— Не так быстро, сестрёнка. Поколотила, обозвала, а теперь уйти хочешь? Ага, сейчас.
— А что, наказать хочешь? — с сарказмом спросила Харуно, мечтая побыстрее уйти и не чувствовать эти чёртовы мурашки от прикосновения его руки. Но на её слова Акасуно усмехнулся и, немного наклонив голову набок, проговорил:
— Могу и так…
— Ты… Ты чего? Эй! — выкрикнула она, покраснев и уже не чувствуя под ногами почву, потому как её перекинули через плечо и понесли в направлении ванны. — Ты что удумал?!
— Ну, как с утра не в духе, а холодный душ может многое, — с улыбкой садиста произнёс он.
— Не, не, не! Не хочу! — Задёргалась сестра, но парень уже открыл дверь, думая, что за такое испорченное утро это ещё по-божески, хотя, скорее всего, мокнуть он ей не даст, просто заставит извиниться и всё.
Но просчитать Харуно — это не так просто, потому как девушка, вспоминая его прошлые «наказания» с наручниками и арестами дома, поверила. Поэтому, ещё раз дёрнувшись, извернулась так, что по неаккуратности нарушила равновесие. Сасори грохнулся на пол, а сверху приземлилась Сакура, тут же поставив у его головы руки, чтобы не упасть окончательно.
— Чёрт, Сакура, какого… — зашипел кареглазый, но умолк, открыв глаза и напоровшись на зависший взгляд сестры всего в нескольких сантиметрах от своего лица. Перепуганная, покрасневшая, она словно боялась дышать. — Сакура, ты в порядке?
— Ага…
— Точно? — настаивал мужчина, на что в ответ последовал утвердительный кивок. Повисла тишина, Сакура продолжала испуганно пилить лицо брата, видимо, и не собираясь вставать. Хотя кто сказал, что Акасуно против этого? Но недолго длился ступор, посмотрев брату в глаза, через секунду же Сакура отвела взгляд и тихо… засмеялась. — Не понял?..
— Ну я и дура, — в усмешке проговорила девушка, с озорством снова посмотрев на него. Только вот замешательства это у парня не убрало. — Не переживай, просто проснувшись, не то подумала, прости уж, совсем с катушек съехала.
— Эм… — всё, что выдавил мужчина, но спросить о чём-то большем не успел, потому что сестра поднялась на ноги и поспешила уйти, даже не обернувшись напоследок, захлопнула дверь. Акасуно сел на полу и посмотрел ей в след. «И что это было?»
В это же время Сакура забежала в свою комнату и, закрыв дверь, опустила голову, смотря на пол. Медленно сползая спиной по двери, девушка выдохнула. Боже, а ведь ей на секунду показалось, что она зачарована братом. Но — нет, когда они столкнулись глазами, мысли сами встали на место, и только иронический смех и мог вырваться.