Сестра Ноя
Шрифт:
Когда я очнулся, вдруг понял, что это явление Божией Матери меня всего изменило. Мое окаменевшее сердце будто расплавилось и ожило. Я со стыдом и страхом вспоминал, как убивал людей, как грабил и разрушал целые государства. И понял я в тот миг, что больше не смогу жить как прежде. Гордость моя растаяла, а на ее месте в сердце появилось горячее желание искупить свои преступления, любой ценой. И я ушел из шатра, и побрел куда глаза глядят.
— А как же завоевание Малой Азии, Кавказа, Индии?..
— А это… Видишь ли, был у меня брат по имени Джуки. Он родился слабым и болезненным и с раннего детства меня боготворил. Он стал моей тенью, моим двойником. Когда мне повредили ногу и пальцы на руке, он обратился
— Вот повезло вашему брату!
— Не думаю. Даже если весь мир покорить, а душу свою навечно погубить, что толку от такой жизни! Той ночью я шел под звездами и обращался к Божией Матери. Я говорил, что выполнил Её повеление, признался, что больше не могу жить как прежде и просил Её направить меня на верную дорогу. Вдруг вспомнил, как перед походом на Русь мне читали хроники хана Батыя. Там говорилось о загадочном событии: когда он подошел к стенам Рязанского монастыря и уже был готов дать команду на штурм, вдруг ему явился апостол Иоанн Богослов и велел не трогать монастырскую крепость и уйти прочь. Тогда Батый один пошел к монахам, они вынесли икону Иоанна Богослова и хан поставил на образ свою охранную печать – и ушел оттуда ни с чем. Тогда я понял, что мои слова услышаны Богородицей, и это Она направила меня в Иоаннов монастырь. Так я попал в обитель, и меня, спустя год окрестили, а затем постригли в монахи с именем Иоанн. Так что теперь я монах Иоанн.
— А почему вы до сих пор живы? – спросил Тамерлан.
— Видимо, мера совершенных мною преступлений еще превышает меру искупления. К тому же сам апостол Иоанн Богослов тоже ведь не умер. Он велел себя похоронить живым. Наутро пришел один из его учеников, опоздавший к погребению, и попросил откопать могилу святого, чтобы отдать последнее целование любимому учителю – а могила-то оказалось пустой, только вся усыпана тонким белым ароматным прахом. Тогда и вспомнили слова из Евангелия, им написанного, где говорится, что ему надлежит не умереть, а как пророку Илии в теле подняться на небеса, чтобы при антихристе проповедовать.
А еще, пока я странствовал по земле, встретился с Агасфером, и понял, что можно жить как он, тысячи лет, странствовать, проповедовать и ждать Второго пришествия Христова. Так и путешествую из страны в страну, и прихожу к тем людям, кто нуждается в моем слове. Услышал и твой зов – и вот я в доме твоем, чтобы помочь сделать самый главный выбор в жизни. Так ты решил, что ответить Аслану насчет участия в банде Умара?
— Пока не решил.
— Скажи, а разве завет отца для тебя ничего не значит?
— Какой завет? – Дернулся юноша всем телом. – Ничего такого он мне не говорил.
— Тимоша, лгать бесполезно. Не забывай, сколько мне лет и Кто открывает мне правду.
— Да я, короче, это…
— Смущаешься? Понятно. Впрочем, может быть ты чего-то и не знаешь. Так я тебе расскажу. Я ведь был там…
— На чьей стороне? – с вызовом бросил Тамерлан.
— На Божьей, сынок, – вздохнул монах с печальной улыбкой. – А теперь послушай. – Рука монаха взметнулась, откинув широкий рукав подрясника, и оградила рассказчика крестным знамением, как щитом.
Тамерлана передернуло, но он смолчал и замер, превратившись в огромное ухо.
— Твой покойный отец Хасан Рамазанович был честным крестьянином, всю жизнь работал на земле, всегда помогал соседям.
Руки у него были золотые, а честь и совесть – как у праведника. Ты его не любил, ты его стыдился, потому что достопочтенный Хасан учил тебя трудолюбию и терпению. Тебе же с детства хотелось совсем другой участи. Завоеватель Тамерлан, Железный Тимур, Великий Хромец – вот кто пленил твоё сердце. Жестокий? – Отлично! Кровавый? – Тем лучше! Хромой? – И это ничего: «боевые ранения украшают мужчин!» А то, что охромел он не в честном бою, а был пойман пастухами за воровство овцы и попросту избит, как обычный воришка – этого тебе знать не полагалось. Конечно, лживые историки в своих летописях изобразили получение ранения как подвиг, чтобы никто даже не заподозрил великого Тимура в мелком воровстве… Только правда в том, что вот это колено повредил не меч врага, а изуродовала суковатая дубина пастуха. А эти два пальца на руке отсекла не дамасская сталь – а острые клыки пастушьего пса.
Тамерлан как зачарованный разглядывал беспалую правую руку и выпрямленную хромую ногу монаха.
— Твой отец отказался вступать в банду Умара, и тот затаил на него злобу и велел вашему соседу Магомеду следить за ним. Когда боевики захватили блок–пост, десятерым русским солдатам удалось скрыться в вашем селе. Одного из них Хасан Рамазанович укрыл в подвале. Умар во время зачистки вашего села захватил шестерых солдат и потащил их на поле, что видно из вашего окна, и там жестоко казнил ребят. Ты во время казни забрался на чердак и в бинокль наблюдал за тем, как бандиты отрезали головы безоружным солдатам. Был там и я… И всё видел своими глазами, и горячо молился Господу, чтобы Он укрепил дух солдат. Умар, когда сам взялся за кинжал, кричал в кровавом безумии раненому солдату: «Отправляйся в ад!» – а я видел, как ангелы сходили на землю, забирали душу воина–мученика и сопровождали её на Небеса. Видел я и ту огненную бездну, в которую падали поганые души несчастного Умара и остальных палачей.
Монах поднял глаза на Тамерлана и тихо сказал:
— Видел и тебя на чердаке дома у слухового окна. Ты стоял с биноклем и постоянно сбивал резкость трясущимися от страха пальцами. Ты вспоминал о моих кровавых преступлениях и даже молился мне, чтобы я взамен животного страха дал тебе храбрость и жестокость. Твой отец в это время в подвале кормил русского солдата Федора и как мог, успокаивал его. Ведь и твой старик, и мальчик боялись так же как и ты. Только Хасан боялся за сына и за русского парнишку, а ты – за свою ничтожную жизнь. Тебе, наверное, неизвестно, как умер твой отец?
— Он подорвался на русской мине, когда пас овец.
— Нет, опять тебе наврали, Тимоша. Ваш сосед вышел покурить анашу на крыльцо перед сном… С тех пор, как он стал предавать Умару односельчан, он уже не мог спокойно заснуть, поэтому одурманивал совесть наркотиком. Тогда Магомед и увидел, как ночью твой отец выпускает Федора, переодетого в штатскую одежду с мешком еды. С утра пораньше доложил предатель об этом Умару, и тот с двумя головорезами следующей ночью забрался в ваш дом, оглушил Хасана и унёс в лес. Вон в тот, что виден из вашего окна, – показал монах беспалой рукой. – Ты как обычно, выпил бутылку водки и спал как убитый. В том лесу и расстрелял твоего отца Умар, а потом твой приятель Аслан в его бездыханное тело бросил гранату, чтобы инсценировать подрыв на мине. Как видишь, правда всегда обходит тебя стороной. И там я был, на месте казни твоего отца–героя, и видел, как ангелы его душу возносят на Небеса. Так что, Тамерлан, своим отцом ты можешь гордиться.