Сестренки
Шрифт:
— Все равно, ты останешься такой же красавицей, — успокоила ее Станислава.
Катаржина запустила в компьютере телевизионную видеокарту. Новости, как и каждый день: предатели родины вновь утвердили ряд постановлений, затрудняющих людям жизнь; продажные суки из правительства еще дальше подтолкнули страну в объятия Европейского Сообщества; коррупция, хищения, банальное воровство, аферы, преступность — прямо тошнит! Наряду с иными новостями, мелкое, зато любопытное сообщение:
— Контрразведка, при соучастии американских специальных служб, арестовала Миколая С., предполагаемого главу польского отделения Аль-Каиды. В его квартире, а так же в школе, где он работал, были захвачены культуры заразных болезней, готовые к немедленному применению.
— Похоже, у нас появилась вакансия преподавателя биологии [139] , — сказала Станислава и украдкой зевнула.
К сожалению, ни у одной из них не было квалификаций для преподавания этого предмета…
Ночной междугородний автобус из Кракова въехал на автовокзал Пултуска, когда только-только начало светать. Изнутри вышел всего один пассажир. Выйдя, он доверху застегнул куртку из гортекса на полярной подкладке, на плечо закинул серый, военного типа рюкзак; ботинки на солидной подошве, на голове мягкая, замшевая шляпа.
139
Вот как-то буднично, неинтересно, вразрез с духом книги пан Автор расправился (чужими руками, заметьте) с одним из главных негодяев. Ладно, может он его на второй-третий том хранит? — Прим. перевод.
Алхимика распознать в нем сложно. Он вошел в здание автовокзала, глянул на мрачный зал. Похоже, что расписание автобусных сообщений составил какой-то кретин. Прибывший глянул на часы и принял решение. Рядом он заметил стоянку такси.
— Мне нужно попасть в Стары Сельц, — заявил он, усевшись на заднем сидении автомобиля.
В такси он проехал более двенадцати километров. Вышел у креста на развилке и заплатил договоренную сумму. Закинув рюкзак на плечо, он направился на юг. Старица реки Нарев, сейчас представляющая собой ряд мелких, заросших камышами прудов, отрезает от суши остров площадью около трех квадратных километров. Болота, заливные луга, на возвышенностях — поля, березовые рощицы… На первый взгляд округа кажется мрачной, негостеприимной и бесплодной. Сама почва представляет собой мазовецкие пески, на которых мало что способно вырасти… Алхимик шел ровным, бравым шагом. В конце концов, он добрался до опушки леса. Это место такое же подходящее, как и любое другое. Но вначале следовало бы хоть немного позавтракать.
Он вытащил из рюкзака половину буханки хлеба, банку тунца и консервный нож. Со стороны недалекой речки тянуло холодом. Поля уже стояли запаханные… Мастер Сендзивой спокойно наслаждался бутербродами из хлеба и рыбы. Где-то здесь скрывается то, чего он ищет… Где-то в радиусе зрения лежит сокровище. Пора его извлечь!
В январе 1868 года над округой взорвался болид. На землю упало около семнадцати тысяч метеоритов. Учение классифицировали их как хондриты Н5 [140] . Самые маленькие весили 4 грамма, самый крупный — более семи килограммов. В этом месте их находилось более всего: в среднем, один метеорит на тридцать метров. Много собрали крестьяне, растертые в порошок метеориты они принимали в качестве лекарства. Только алхимик рассчитывает на то, что и для него чего-то осталось… Так что — к делу!
140
Хондриты — каменные метеориты, характеризующихся наличием маленьких шариков (хондр), диаметром около 1 мм. Примерно 82 % метеоритов — хондриты. Большинство хондритов имеет номер, обозначающий изменение хондр. «3» обозначает неизмененные хондры. Цифры больше 3 показывают увеличение степени метаморфизма. «7» обозначает полное затушевывание хондр. Цифры меньше «3» обозначают степень низкотемпературных изменений. «1» показывает, что хондры полностью уничтожены низкотемпературными (водными) изменениями. Отсутствие номера означает, что характер и степень изменения трудно определить однозначно.
Здешние хондриты Н5 это светло-серая каменная порода, нафаршированная зернышками серебристого металла. Сверху она покрыта стеклообразным, обожженным слоем, который по-научному называется оболочкой оплавления. Этот слой содержит столько железа и никеля, что на него реагирует — хотя и слабо — металлоискатель. Алхимик вынимает устройство из рюкзака, сложил катушку, смонтировал кабели, надел наушники. Теперь он был готов начать поиски.
Стоя на своем посту у дверей школы, директор замечает, что Моника пришла в компании двух новых преподавательниц. Наверное, встретились по дороге. Выглядит девочка не самым лучшим образом, взгляд несколько потускнел. На одном глазу повязка из лайкры. Заболела? Грипп в последнее время просто свирепствует!..
Первый урок, физика. Совершеннейшая глупость, все делают какие-то идиотские упражнения, из которых ничего не следует. Принцесса решает пару заданий, потом прикрывает глаза и уплывает в ничто. О чем-то она забыла? Но о чем? Ну да, в шалаше оставила вымачивающуюся в рассоле ветчину. Нужно поехать туда и закоптить. Это же сколько она лежала в рассоле? Три дня. Ладно, хватит. Так… на лугу рос уже засохший куст можжевельника. Годится…
Последующие занятия прошли для нее как во сне. Во время большого перерыва выскочила в лавку и купила себе литр йогурта. Девушка чувствует, что еще не до конца избавилась от яда… Ну вот, конец занятий. Она прощается с Крушевскими и уматывает.
В воздухе висит сырость. Буквально только что шел дождь. Моника пристегивает роликовые коньки. Уже через мгновение она несется по Плянтам, объезжая самые крупные лужи и жадно дыша прохладным, сырым воздухом. После шести часов, проведенных в школе, он ей очень нужен. Нагрелась она хорошенько, теперь же будет здорово почувствовать на лице прикосновение влажного ветра. Возле Барбакана сидят две цыганки. Как правило, они гадают прохожим, только вот сейчас дождь распугал потенциальных клиентов. Принцесса мчится мимо, бросая на них всего лишь один безразличный взгляд. Но на мгновение в ее зрачках загораются красные огоньки. Этого хватает. Обе женщины размашисто крестятся. Цыгане — это народ все еще очень дикий. Они еще не пропитались цивилизацией настолько, чтобы утратить способность замечать определенные явления, на которые мы давным-давно не обращаем внимания. Зато они прекрасно знают, что мы не одни на планете.
— Она нас увидела, — шепчет старшая, проводя светловолосую девушку взглядом.
— Может ничего еще с этого и не будет? — зубы младшей щелкают и явно не от холода.
— Не будем рисковать. Через полчаса поезд на Варшаву.
— Не наша территория.
— Знаю. Только я предпочту опасность получить нож в живот, чем еще раз встретить это нечто…
На автобусе Моника добирается до конечной остановки с разворотом. Потом идет через луг. Лошадей уже нет, их выпас прекращен. До самой весны будут они стоять в теплых конюшнях, меланхолично пережевывая сено, и только время от времени их выведут во двор размять кости. Принцесса бредет по вялой от холода траве, переходит мостик, добирается до домика-шалаша. Здесь ничего не изменилось с того времени, как выбралась отсюда в последний раз. Моника чувствует себя так, словно бы вернулась домой… Ну ладно, ветчина напитала соли достаточно, теперь нужно браться за ее копчение. Лучше всего «на лесах»…
Саперной лопаткой она быстро выкапывает яму глубиной около метра. Рядом другую, чуть помельче. Обе соединены идущим под углом каналом. Песок немного осыпается, но с этим как раз Моника ничего поделать не может. Мелкую яму она накрывает решеткой, сплетенной из ореховых прутьев. К ней снизу подвешивает мясо. В яме поглубже разжигает огонь. Под самой стенкой «Телефонии» валяется сваленный ветром бук. Девушка быстро обрубает тонкие ветки, выбирая те, которые хорошо высохли. Тем временем, над ямкой появляется первая, пока еще робкая струйка дыма. Окорок можно коптить либо в холодном дыму, либо в горячем. У Моники выбора нет — холодное копчение заняло бы у нее, как минимум, двадцать четыре часа. В горячем дело идет быстрее: часов шесть, иногда восемь… Пламя, подпитываемое новой веткой, не жаркое, скорее — ленивое. Моника села рядом с огнем, накинула на плечи овечью шкуру из домика. Холода она не чувствует, хотя это ведь уже ноябрь. В ее глазах отражаются багровые угли. Сейчас она надела наушники и случает очередную книжку. Окорок начинает выделять искушающий запах. Эх, вегетарианцы, не знаете вы, чего теряете…
— У меня уже нет никаких идей, как его искать, — признается Катаржина. — Мы даже не знаем, находится ли он в Кракове.
— Думаешь, он мог уехать после того, как расправился с Димитрием?
— Именно. Слушай, а куда это подевался наш маленький вампир…
— Отправилась к себе в шалаш, коптить мясо. Можем заскочить к ней. Поддержим компанию…
Метеорит найти нелегко. Даже в таком месте, где они должны валяться кучами, словно грибы после дождя. Но ведь прошло больше ста тридцати лет. Землю неоднократно перепахивали. Не раз и не два через остров перекатывались волны наводнений. Да и местные мужики — они ведь не дураки, умеют отличить шмат космического мусора от валунов, притащенных еще ледником. Коллекционеры же дают за метеориты приличные деньги.