Сестрички и другие чудовища
Шрифт:
«И приёмчики знает», — подивился Шастель, но на всякий случай шепнул Эдуарду:
— Голубчик, сходите-ка за кофе.
— Э-э-э… Так вот же, — ученый качнул кофейником.
— Этот уже остыл, — мягко сказал Шастель. — А я генерал, мне бы кипяточку.
Эдуард пожал плечами и вышел.
— Никто никого не съест, — сказала переводчица, отпуская сержанта. — Я же была в шаре одновременно с кошмаром и никого там не встретила. Верно… Мари?
— Вообще никого! — воскликнула сержант. — Это был кошмар, правда ведь… Ирэн?
— Так
«Эта гражданская Ирэн ещё толковее, чем её полицейская сестра! — подумал генерал. — С этим надо что-то делать».
И сделал:
— Мадмуазель Ирэн! Вы также назначаетесь адъютантом!
— Моим? — жадно спросила сержант Мари.
— Для начала — моим!
— Я гражданское лицо, — осторожно, словно пробуя слова на вкус, сказала переводчица Ирэн.
— Будете м-м-м… гражданским адъютантом.
— Разве полицейский устав такое предусматривает?
— Ты же не полицейская, чего тебе переживать? — вмешалась сержант Мари. — Переживать должен Шастель! А ты должна радоваться! Правильно, мой генерал?
Шастель послушно пережил очередной субординационный дискомфорт и кивнул.
Переводчица Ирэн радоваться не стала, а просто накинула полицейскую куртку Мари себе на плечи.
«Теперь их будет труднее различить», — подумал Джефф.
«Теперь их будет легче путать», — подумал Образцов.
— В общем О. пока в безопасности… — повторила переводчица Ирэн и посмотрела на потолок, — в отличие от нас.
Все задрали головы. В потолке зияли две здоровенные новенькие дыры.
— А чего две дыры-то? — спросил Образцов. — Василиск что, выпрыгнул из зала и обратно запрыгнул? Может, всё-таки в Эдуардовых шарах они?
— Кто «они»? — не понял Шастель.
— Василиск с Петровичем.
— Так Эдуард же, — сказал Джефф, — сказал, что там один объект…
— Так это ж Эдуард…
— Эдуард смотрел через очки! — сердито сказала сестра-переводчица.
— А очки ему починил лейтенант! — подхватила сестра-сержант. — Так что нечего тут так эткать!
Сейчас близняшки походили на двух свирепых бурундуков, которые загрызут, но не дадут обидеть третьего, поэтому майор решил не спорить.
— Хорошо, Маша и Ириша, через очки, так через очки… — проворчал он и снова задрал голову. — Две дыры-то откуда?..
Смутное ощущение, донимавшее Шастеля с момента входа сестричек, усилилось. Он вот-вот должен был сообразить что-то важное…
«Две дыры… — аккуратно подумал генерал, — но василиск не вернулся… Сержант Мари не могла крикнуть одновременно в оба моих уха, но вдвоём с сестрой могла… Василиск, выпрыгнув из шара, не мог направить каменный взгляд и вперёд, и назад одновременно, но вдвоём…»
— Да их же два! — заорал Образцов. — Два василиска!
«Под трибунал отдам скотину, — расстроенно подумал генерал. — Только повод найду…»
Шрррррх!
Раздался звук, как будто по левой стене зала провели
И тут же — по правой стене.
Шрррррх!
— За мной! — скомандовала переводчица Ирэн, и все бросились за ней.
Шастель — потому что не мог не возглавить стихийно сформировавшуюся оперативную мобильную группу. Джефф и Образцов — потому что обязаны были сопровождать старшего по званию. Сержант Мари — потому что быстро бегала.
В дверях они смели Эдуарда, который явился с целым кофейником кипятка, и далее двигались как ошпаренные.
«Как же это случилось? Как столько настоящих профессионалов могло проколоться на такой ерунде? Профессионалы должны прокалываться на серьёзных вещах. Например, окружили преступника, а патроны забыли. Или назначили операцию, а сами проспали. А кто виноват, если будильник сломался? Или вот ещё у меня был случай…»
Лейтенант О. находился в пространственно-временном континууме и думал.
Тут будет уместно задать вопрос: как лейтенант мог думать? Ведь чтобы подумать даже какие-нибудь глупости, нужно время, а времени в континууме нет.
Всё очень просто: лейтенанту только казалось, что он думает. Как мозг просыпающегося человека в момент звонка будильника задним числом выстраивает целый сон, приводящий к звонку, так и мозг О. имитировал целый мыслительный процесс, хотя на самом деле лейтенант уже как ни в чём не бывало выпадал в конференц-зал.
Тут О. серьёзно задумался над происхождением выражения «как ни в чём не бывало». Ему казалось, что это означает «голый». Нет, правда, что ещё может означать возмущённый рассказ: «Вхожу я к нему, а он сидит, как ни в чём не бывало!»
«Как ни в чём не бывало» идеально подходило к описанию ситуации, в которую попал О., поскольку никакой одежды он на себе не наблюдал. Впрочем, себя без одежды он тоже не наблюдал. И вокруг ничего не наблюдал, а также не слышал, не осязал и не обонял — во-первых, нечего, во-вторых, нечем. И заняться было решительно нечем. Зато ничто не мешало конструктивно поразмышлять.
«Как же это случилось? — в двадцатый раз поразмыслил лейтенант. — Двести матерых полицейских, и так оплошать? С другой стороны, если у семи нянек дитя без глазу, то у двухсот оно до приезда “скорой” не доживет».
Лейтенанту очень понравилась шутка, он даже хотел её записать. Но было нечем, не на чем и некому.
Мысль «А куда мы, собственно, бежим?» — пришла в головы генерала, майора, капитана, бесполезного гражданского и двух близняшек практически одновременно, что говорило о завидной слаженности, синхронности и высоких невербальных коммуникационных показателях оперативной мобильной группы.
— Группа, стой! — успел скомандовать Шастель за миг до того, как группа встала сама. — Майор, проведите рекогносцировку прилегающего пространства.