Сестры
Шрифт:
– Да, – прошептал он.
– Н-е-е-ет.
На лице проступила беспомощная покорность жажде неизбежного.
Стрела угодила в середину мишени. Волны потрясения медленно распространились концентрическими кругами, словно горячий камень угодил в середину кипящего пруда. Они нарастали по мере движения, затрагивая и лаская каждый миллиметр ее тела требовательной лаской. Когда поток живительной силы заструился из него в ее недра, ноги ее напряглись, она прочно обхватила его, руки глубоко погрузились в мокрые на затылке волосы. Она могла ощущать эту волшебную капитуляцию, когда, не в состоянии больше контролировать себя, он излил в нее свою энергию, и мысль об
Он застыл от напряжения, когда оргазм потряс его, колени подогнулись. Джейн ощутила, как он закрутился под ней, стараясь удержать ее тело. Медленно, плавно он опускался вниз до тех пор, пока ягодицы Джейн не опустились поверх него. Глубоко внутри ее он излил последние свои остатки, голова его склонилась на ее блестевшую от влаги грудь, а легкие судорожно хватали воздух посреди сияющего, дурманящего запаха пота, исходившего от ее грудей. Она мягко держала его в своих объятиях. Этого белокурого незнакомца, имени которого она даже не знала, но любовь которого была горяча и грела ее изнутри.
Вздох, вырвавшийся из груди Джейн, свидетельствовал о наступившем в ее сердце облегчении. Совершенно непонятным образом это сумасшедшее занятие придало ей сил для предстоящих дел. Теперь наконец она вновь ощущала себя полноценной женщиной, и, хотя у нее могут забрать мишуру и блеск ее славы, никто не коснется ее тела, которое будет любить весь мир, или ее сознания, которое будет всегда уважать себя самое.
22
Джейн вошла в атмосферу всеобщей истерики, царившей в офисе Пита Ривкина, с высокомерием Жанны д'Арк, идущей на костер. Внутри бушевало дикое чувство анархической свободы, и сумасшедшая, яростная смелость струилась по венам. Измятое трико, испорченное буйным совокуплением с человеком без имени, было символом откровенного неповиновения. Тело взмокло от пота, перемазано следами страсти, внутри бурлило сладострастие, теперь наконец она знала, как относиться ко всему и ко всем. Мир мог идти ко всем чертям. Джейн Каммин, загнанная в угол и припертая к стене, собиралась показать свои когти.
Секретарша, лицо которой вспыхнуло, как только Джейн вошла в приемную, вскочила с места.
– О Боже мой, мисс Каммин. Слава Богу, вы появились. Мистер Ривкин пытался найти вас. Он ужасно расстроен.
Вопрос, обвинение, оттенок угрозы – все соединилось в последнем предложении.
Все утро прилизанные офисы компании «Ривкин интерпрайз» трясло от нервного напряжения. Все пришли к заключению, что причиной кутерьмы послужил большой конверт, доставленный специальным курьером, адресованный местному богу, с надписью, исполненной красной анилиновой краской: «Только для ваших глаз». Пит Ривкин, по словам его уродливой и болтливой секретарши, подчинился инструкции и открыл конверт, запершись в своем кабинете. С этого момента все вокруг залихорадило.
Когда он через несколько секунд вышел из кабинета, то вид его был настолько странным, что мнения о состоянии его здоровья у видевших его в тот момент сильно отличались. По одной версии, явно лишенной воображения, он увидел призрака. Специалист по переделке сценариев выразился куда удачнее:
– Он выглядел так, словно сдал слишком много крови.
В том, что последовала за этим, мнения совпадали.
– Позвоните Джейн
Затем он отменил жизненно необходимое производственное совещание и аналогичную по значимости встречу по утверждению сценария. В довершение всего перенес беседу с Диггером Мердоком, отказался отвечать на телефонные звонки Свифти Лазар, Слая Сталлоне и Фрэнка Старка. Что бы там ни произошло, событие было явно неординарным. В этом ни у кого не было сомнений.
В кабинете Пит Ривкин боролся с одолевавшими его демонами. С фотографий на мягкой кожаной обивке стола на него взирали мечтательное, заспанное, млеющее и другие лица Джейн – звезды его самого выдающегося сериала. От этих порнографических снимков стыла кровь.
Записка носила деловой характер. Джули Беннет собиралась направить фотографии всем лицам, занимавшим видное положение в Америке. Она уведомляла: ей хотелось, чтобы он первым увидел их в силу своей «заинтересованности» в «порнокоролеве».
Последствия были бы катастрофическими. Если Беннет выполнит задуманное, «Ночи в Беверли-Хиллз» могут и не выжить. С Джейн будет покончено наверняка. Он уронил голову на руки, пытаясь понять ужас предстоящего. Такое не укладывалось в голове. Джейн – лесбиянка, может быть, даже проститутка? Он никогда не поверил бы этому, если бы лежавшее на столе свидетельство не глядело ему в лицо.
Джейн пронеслась мимо раскрасневшейся секретарши и устремилась к двери в кабинет Пита Ривкина. Она понятия не имела, что скажет ему, у нее не было никаких мыслей, но парень привел в порядок ее чувства, и этого было больше чем достаточно.
Задумчивое лицо Пита взметнулось вверх, чтобы увидеть ее, когда она распахнула дверь кабинета. Сложные чувства отражались на лице Пита, которого она полюбила и уважала: облегчение оттого, что он наконец-то видел ее; обвинение; гнев; разочарование; неверие и всепоглощающая печаль. Она ни секунды не сомневалась, что фотографии уже у него. Там они и находились. Небольшой пакет с человеческой ненавистью загрязнял поверхность его рабочего стола.
– Джейн!
Она подошла прямо к нему – гордая, высокомерная. Доспехи самоуважения без усилия парировали удары копий и стрел его молчаливых обвинений.
– Выслушай меня, Пит.
Она распорядилась холодно, царственно; ледяная решительность, звучавшая в ее голосе, гарантировала, что он будет повиноваться.
– Я была без сознания, когда снимали эти фотографии. Та девчонка что-то подмешала мне в выпивку. Но перед этим я действительно занималась с ней любовью.
Пит Ривкин открыл было рот, но слова не шли. Все утро он планировал и отрабатывал речь. Чувство, что его предали, было настолько сильным, что теперь он жаждал одного – мщения. Слова, которые он репетировал, должны были испепелить душу Джейн. Теперь, перед величием ее присутствия, все эти слова без малейших усилий стерло с доски его памяти.
Джейн не закончила:
– Не знаю, что ты собираешься делать. – Каждый звук ее голоса был пронизан высокомерием и надменностью. – Но я точно знаю, что ты должен сделать.
Мозг Ривкина вернулся на свои рельсы. Сцена развивалась не по его сценарию, но это можно пережить.
– Джейн, во имя всего святого, мы оказались в чертовски опасном положении. Что, черт подери, ты хочешь со мной сделать? Я хочу сказать, что эти фотографии могут потопить «Ночи». Эта стерва Беннет грозит покончить с твоей карьерой, она и меня держит за шары. Если эти фотографии окажутся на столе у Галвина, считай, что ты – вчерашняя гамбургская отбивная.