Сестры
Шрифт:
Кэнди Спеллинг, с круглыми глазами почитательницы, с застывшим в них удивлением, столь характерным для девушек ее типа, вынужденно согласилась:
– Я всегда говорила, что меня нужно взять консультантом в кино. Нет абсолютно ничего, чего бы я не знала о том, как тратить деньги.
Ледяной ветер ворвался в помещение, замораживая смех и хорошее настроение.
– А, Джейн. Так я и думала, что это ты пробираешься в сортир. Не могу уйти просто так, не попрощавшись как следует.
Джули Беннет не обращала никакого внимания на Кэнди Спеллинг и Венди Старк,
– Не стоило беспокоиться, Джули. Я могу распрощаться с тобой в любой момент.
– Ты слышала о Билли?
Обычно огромные глаза Джули сузились в щелки и метали молнии.
– Нет, но читала, что он пользуется огромным успехом в Нью-Йорке. Все его картины распроданы. Народ с ума сходит, чтобы достать его работы. Помнишь, как ругала ты его картины, Джули? Удивительно, как могут ошибаться люди, не так ли? Подумать только, ведь у тебя репутация человека, понимающего толк в картинах.
Прямой намек залил лицо Джули краской, словно рекламный щит на перекрестке улиц Мамонт и Стрип. Она пыталась перехватить инициативу, но не могла оправиться от полученного удара.
– Поэтому он бросил тебя, – почти выплюнула Джули.
– Разве? Я думала, что это тебя он бросил и ушел. Он как-то сказал мне, что мог бы принять все, но «постельные обязанности» довели его до того, что он был готов «отказаться от сладкого». Интересно, что он имел в виду?
Кэнди Спеллинг и Венди Старк, вытаращив глаза, хлопая ушами, похоже догадались, что он имел в виду. Венди, не выдержав, фыркнула от восторга. Когда постоянно имеешь дело со сценами с участием Пиго-Браун и Руперта Дина Лондона, ничего не доставляет такого удовольствия, как совершенно неприличное поведение.
– Чепуха! Он был ничтожный любовник. Он так слаб, что не смог бы проделать дырки и в бумажном пакете.
– Что ж, тебе лучше знать, Джули. У тебя для этого достаточно опыта. В конце концов, ты же много лет платила за уроки. Антуан твой новый инструктор? На вид у него крепкий желудок. Не сомневаюсь, он ему пригодится.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной? Как ты смеешь! Ты… дешевая потаскуха. Маленький кусочек дерьма…
Она замахнулась, но быстрым, как молния, движением Джейн перехватила ее руку железной хваткой.
– До свидания, Джули. Ты пришла сюда попрощаться со мной, не так ли? Знаешь, Джули, у тебя ухудшилась реакция, а это плохая новость для любого клоуна.
Джейн отбросила руку Джули, словно та была прокаженной, и решительно направилась к двери.
За спиной послышалось бормотание, и до нее долетели слова:
– Уничтожу… завтра… я клянусь… тебе конец… слышишь… ты слышишь?
21
У Роберта Фоли бывали трудные дни в жизни, но этот был самым худшим.
На столе перед ним лежали четыре фотографии. То, что было изображено на них, не укладывалось у него в голове.
По другую сторону стола, одетая, как и подобает по такому случаю, в черное с головы до ног платье от Дживанши,
– Я потратила целую вечность, чтобы отобрать лучшие, – в обычном своем непринужденном стиле проговорила Джули. – Мне кажется, я принесла достаточно выразительные снимки. Интересно, что будут говорить, увидев их? «Я не силен в фотографии, но знаю, что мне нравится».
Лицо Роберта Фоли сползло, как снежная лавина в Альпах. Несмотря на то, что он сидел, все тело скрутило судорогой, раздавило непомерным грузом изображенного на фотографиях. Не ощущая прохлады, создаваемой кондиционером, он весь покрылся потом.
Джули приближалась к вратам нирваны.
– Вам нравится мороженое? – спросила она с ненавистью ядовитой змеи.
Роберт Фоли сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев, и со всего размаха ударил им по столу.
– Заткнись! Заткнись!
– Я только спросила, – удовлетворенно проговорила Джули Беннет.
– Где ты это взяла? – прошептал он.
– У подружки Джейн.
Ложь была правдой. Фотографии подтверждали это.
Роберт Фоли пытался понять. На одной фотографии Джейн предавалась любви с девушкой, на другой – напарница удовлетворяла Джейн самым невообразимым способом. Это не какие-нибудь поцелуи молодых подружек. Тут был самый страстный, умопомрачительный, испепеляющий секс, такая жесткая порнография, что впору резать алмазы. Джейн? Его Джейн? Нежная, любимая, смешливая, чувственная, прекрасная Джейн? Он отказывался верить.
– Это не Джейн, – произнес он со всей убежденностью психопата в момент исповеди.
– О, неужели не она? А я-то глупая. Надо же, как похожа на нее. А эта, другая девочка, так похожа на Люси Мастерсон, у которой она работала. Хорошо, что это так, потому что я собираюсь распространить кое-какие фотографии. Мне они кажутся просто замечательными, и если это не Джейн, тогда еще лучше.
– Нет!
Джули Беннет старалась запечатлеть в памяти каждое мгновение, каждый нюанс этой сцены. Этот идиот оказался прямее отрезка, соединяющего две точки. Она знала, что ему не совладать с собой, увидев счастливые снимки подлинно голубой любви. Он прекратит свои отношения с Джейн быстрее, чем Город соленых слез закроет филиал на Плато отступления.
– Почему ты показываешь мне… эти грязные снимки?
– О, я решила, что ты имеешь право знать. Мы, американцы, просто помешаны на этом, верно? Ответственный выбор, свобода информации, все – достояние гласности и на обозрении общественности?
Потому что ты не отрывался от ее глаз вчера вечером, подумала она, обхаживал и ублажал ее, как подросток посетившую его принцессу. Потому что она смотрела на тебя так, словно Солнечная система сияла на твоем морщинистом лбу, потому что она крепко держалась за твой пиджак и терлась своей мочалкой о твой болтающийся конец, черт бы тебя побрал, кусок ты старого дерьма. Потому что я хочу причинить ей боль. Боль и беспокойство, сердечную боль и унижение, заставить заплатить за всю отчаянную жизнь, которой я жила до сих пор.