Сев
Шрифт:
– Так им и надо, - сказал мистер Баундерби, - пусть не бездельничают.
Сесси со страхом и недоумением подняла на него глаза.
– Черт возьми!
– продолжал мистер Баундерби.
– Я был моложе тебя лет на пять, когда уже познакомился с такими ушибами, что ни десять масел, ни двадцать, ни сорок не помогли бы. И ушибался я не оттого, что паясничал, а оттого, что мною швырялись. Мне не довелось плясать на канате, я плясал на голой земле, а канатом меня подстегивали.
Мистер Грэдграйнд, хоть и не отличался мягкосердечием, однако далеко не был столь черствым человеком, как мистер Баундерби. Он, в сущности, по натуре был не злой; и быть может, оказался бы даже добряком, если бы много лет тому назад допустил
– Значит, это и есть Подс-Энд, Джуп?
– Да, сэр, это Подс-Энд. А вот и наш дом, сэр, уж не взыщите.
Она остановилась перед убогим трактиром, в котором тускло светились красные огоньки; в сгущающихся сумерках трактир казался таким обшарпанным и жалким, словно за неимением посетителей он сам пристрастился к спиртному, пошел по дорожке, уготованной всем пьяницам, и вот-вот достигнет конца ее.
– Надо только пройти через распивочную, сэр, и подняться по лестнице. Пожалуйста, подождите меня наверху одну минуточку, пока я зажгу свечку. Если залает собака, сэр, вы не бойтесь - это наш Весельчак, он не кусается.
– "Весельчак", "девять масел"! Что вы скажете?
– рассмеявшись своим металлическим смехом, проговорил мистер Баундерби, последним входя в трактир.
– Как раз под стать такому человеку, как я!
ГЛАВА VI
Слири и его труппа
Трактир именовался "Щит Пегаса"[15]. Уместнее, пожалуй, было бы назвать его "Крылья Пегаса"; но на вывеске под изображением крылатого коня живописец вывел антиквой "Щит Пегаса", а пониже, затейливыми буквами, начертал четверостишие:
Из доброго солода - доброе пиво,
Входите, отведайте - вкусом на диво.
Желаете бренди, желаете джин?
Каких только нет здесь водок и вин!
На стене, позади грязной узенькой стойки, в раме и под стеклом висел другой Пегас - бутафорский - с крыльями из настоящего газа, весь усыпанный золотыми звездами и в красной шелковой сбруе.
Так как снаружи было слишком темно, чтобы разглядеть вывеску, а внутри недостаточно светло, чтобы разглядеть картину, то мистер Грэдграйнд и мистер Баундерби не могли оскорбиться столь необузданной игрой воображения. Они взошли по крутой лестнице, никого не встретив, и остались ждать впотьмах, а девочка вошла в комнату за свечой. Вопреки их ожиданию, что вот-вот раздастся собачий лай, превосходно дрессированный Весельчак не подавал голоса.
– Отца здесь нет, - растерянно сказала Сесси, появляясь в дверях с зажженной свечой.
– Пожалуйста, войдите, я сейчас разыщу его.
Они переступили порог, и Сесси, пододвинув им стулья, ушла своей быстрой легкой походкой. Комната - с одной кроватью - была обставлена убого и скудно. На стене висел белый ночной колпак с двумя павлиньими перьями и торчащей торчком косичкой, который еще сегодня украшал голову синьора Джупа, когда он оживлял представление шутками и остротами в шекспировском духе; но никаких других предметов одежды или следов его присутствия или деятельности нигде не было заметно. Что касается Весельчака, то почтенный предок превосходно дрессированного пса мог бы с таким же успехом и не попасть в Ноев ковчег[16], ибо под шитом Пегаса не видно и не слышно было ничего похожего на собачью породу.
Наверху, этажом выше, хлопали двери - видимо, Сесси в поисках отца ходила из комнаты в комнату; раздавались возгласы удивления. Потом Сесси вбежала в комнату, кинулась к продавленному чемодану, обитому облезлым мехом, подняла крышку и, найдя его пустым, горестно всплеснула руками.
– Он, должно быть, пошел в цирк, сэр, - сказала она, испуганно озираясь.
– Не знаю, зачем, но он, наверно, там. Я сию минуту приведу его.
– Она убежала, как была, без шляпы, длинные, темные кудри, еще по-детски распущенные, падали ей на плечи.
– Что она говорит?
– сказал мистер Грэдграйнд.
– Сию минуту? Да ведь до балагана не меньше мили.
Прежде чем мистер Баундерби успел ответить, в дверях появился молодой человек и со словами: "Разрешите, господа!", не вынимая рук из карманов, вошел в комнату. Его бритое худое лицо отливало желтизной, тусклые черные волосы, разделенные прямым пробором," валиком лежали вокруг головы. Крепкие мускулистые ноги были несколько короче, нежели полагается при хорошем сложении, зато грудь и спина слишком раздались в ширину. На нем был камзол наездника, штаны в обтяжку, вокруг шеи шарф; от него пахло ламповым маслом, соломой, апельсинными корками, фуражом и опилками; больше всего он походил на диковинного кентавра[17], составленного из конюшни и театра. Где начиналось одно и кончалось другое - определить с точностью не удалось бы никому. Молодой человек значился на сегодняшней афише как мистер И. У. Б. Чилдерс, несравненный мастер вольтижировки, Дикий Охотник Северо-американских прерий; в этом излюбленном публикой номере участвовал Мальчик с лицом старичка - он и сейчас сопровождал мистера Чилдерса, изображавший малютку сына, которого отец нянчил, перекинув через плечо вверх тормашками и придерживая за пятку или поставив макушкой на ладонь, что, видимо, соответствовало общепринятому мнению о том, каким способом Дикий Охотник должен выражать свое неистовое чадолюбие. При помощи накладных кудряшек, веночков, крылышек, белил и румян этот талантливый юноша превращался в столь прелестного купидона, что все женские - и особенно материнские - сердца в публике таяли от восторга; но вне арены, облаченный в куцую куртку, он скорее походил на жокея, тем более что голос у него был весьма густой и грубый.
– Разрешите, господа, - сказал мистер Чилдерс, оглядывая комнату. Если не ошибаюсь, вы желали видеть Джупа?
– Совершенно верно, - подтвердил мистер Грэдграйнд.
– Его дочь пошла за ним, но мне некогда дожидаться. Поэтому я попрошу вас кое-что передать ему.
– Дело в том, любезный, - вмешался мистер Баундерби, - что такие люди, как мы, - не вам чета: мы знаем цену времени, а вы не знаете.
– Не имею чести знать вас, - отвечал мистер Чилдерс, смерив собеседника взглядом, - но если вы хотите сказать, что ваше время приносит вам больше денег, чем мое время - мне, то, по всей видимости, вы правы.
– И расставаться с ними вы небось тоже не любите, - проворчал Купидон.
– Ты молчи, Киддерминстер!
– сказал мистер Чилдерс. (Киддермиистер было земное имя Купидона.)
– А зачем он явился сюда? Смеяться, глядя на нас?
– сердито вскричал Киддерминстер, видимо не отличавшийся кротким нравом.
– Если вы желаете посмеяться - купите билет и ступайте в цирк.
– Киддерминстер, - сказал мистер Чилдерс, повышая голос, - замолчи! Послушайте меня, сэр, - обратился он к мистеру Грэдграйнду.
– Не знаю, известно вам или нет (быть может, вы редко посещаете наши представления), что в последнее время Джуп очень много мазал.
– Что он делал?
– спросил мистер Грэдграйнд, взглядом взывая к могущественному Баундерби о помощи.
– Мазал.
– Четыре раза вчера принимался и ни одного флик-флака не вытянул, сказал юный Киддерминстер.
– И на крутке подкачал, и в колесе.
– Словом, не сумел сделать, что нужно. Плохо прыгал и еще хуже кувыркался, - пояснил мистер Чилдерс.
– Вот что!
– сказал мистер Грэдграйнд.
– Это и значит "мазать"?
– Да, в общем и целом, это называется мазать, - отвечал мистер Чилдерс.