Север Москвы
Шрифт:
Я знаю, что Наталья думала об этом.
Она снова вздохнула. Она избегала смотреть мне в глаза. Тяжело повела плечами, и ее зеленый дождевик зашуршал.
— Вика, ты же меня знаешь, — теперь слова ее звучали почти жалобно. — Я обо всем подумала... все проверила. Нужный дом — рядом со станцией метро. Я навела справки. У меня есть знакомые, которые знают человека, который умеет уговаривать метро... — она запнулась.
— Наташа, — сказала я. — Сегодня возле Астры видели эльфов.
— И... что? — она растерялась.
— Они погнались за человеком и чуть его не поймали.
Наталья помолчала. Она понимала, что я имею в виду. Я сощурилась.
— Ладно, — сказала Наталья наконец. — Вика, ты сегодня обедала?
— Нет. Думала попозже сходить и не успела.
— Давай я тебя покормлю хотя бы. В качестве извинений.
Я хмыкнула:
— Спасибо.
— Только сначала, — Наталья взяла меня за рукав, — сходим все-таки к хозяйке. Она в квартире сидит и ждет.
Я закатила глаза:
— Наташа, ну зачем?
— Я прошу.
Дом и правда весь зарос мхом. От подвала до самой крыши, все пять его этажей укрывал зеленый ковер. По углам поверх мха тянулись вьюнки и дикий виноград, а двор перед домом напоминал джунгли. В зарослях играли дети. Скрипели качели. В лиственном гроте, будто под крышей, дремала женщина с коляской — то ли немолодая мама, то ли юная бабушка.
Мне стало грустно. Это был хороший, добрый дом. В нем наверняка жилось уютно... Но почти сразу мне пришла другая мысль: а почему эту квартиру до сих пор не сдали? Квартирный вопрос нынче суров как никогда. Хозяйка здесь не живет. Почему в квартиру просто не вселились самовольно?
Чуяло мое сердце, что нюансы еще не закончились. «Ладно, — подумала я. — Зато будет о чем рассказать».
— Первый этаж, — зачем-то пояснила Наталья.
Изнутри подъезд не выглядел привлекательным. Он напоминал пещеру. Было очень темно и холодно, даже холоднее, чем на улице. И повсюду рос мох. Стоячий воздух наполняли запахи перегноя. Наталья с удивительной ловкостью скользнула в какой-то закоулок и потянула меня за собой. Я нащупала ногой ступени. Чудилось, что мы идем по подземному ходу, точно какие-то спелеологи. Я даже удивилась, увидев наконец перед собой простую дверь в облупившейся рыжей краске.
Наталья вдавила кнопку звонка.
Отворили нам тотчас, словно хозяйка дежурила у двери. Может, и дежурила.
Она выглядела старше своих лет. Седая, неровно покрашенная, в заношенной одежде. За ее спиной горел тусклый желтый свет. То ли где-то лампочки не хватало, то ли сорокаваттные ввернули. Хозяйка робко заулыбалась. Она смотрела мимо Натальи, только на меня. У нее было такое лицо, словно она меня заранее боялась. Я подумала, что у меня, наверное, очень мрачный вид.
— Это вы Вика? — выговорила она.
— Да. — Я покопалась в памяти. — Здравствуйте, Валентина Петровна.
— Здравствуйте, здравствуйте... проходите, пожалуйста, не надо разуваться, тут не очень чисто, простите...
Наталья шагнула вперед. Я вошла следом.
— Проходите на кухню, пожалуйста... Я чаю налью.
Я пожала плечами — чаю, так чаю.
А хорошая была квартира. Пускай и маленькая, как нора. Ничего не имею против нор. Хорошо было бы сейчас влезть в берлогу и впасть в спячку... Мебели здесь исполнилось, должно быть, уже полвека. Кухонный шкаф выглядел антикварным. Холодильник — «ЗиС».
— Вы меня простите, — очень тихо сказала хозяйка, разливая чай в чашки со сколами. — Наталья сказала, что вы можете... помочь.
Помочь?
Я покосилась на Наталью. Та сидела прямо, сложив руки на коленях, и смотрела королевой.
— Наталья ведь вам рассказала... про ситуацию?
Я кивнула.
— Понимаете... — хозяйка встала возле плиты, руки ее судорожно стиснули подол длинной кофты. — Этот дом строил мой отец. Потом нам дали тут квартиру. Я... мы тут с самого начала жили. И потом, когда все поменялось... дом решил, что он наш. То есть... — она потупилась, — то есть мой и моей дочки. А всех остальных жильцов он принял, потому что я попросила... Но тут такое дело...
«Нюансы», — подумала я. Мне уже становилось интересно.
— Люба к бабушке уехала, — сказала Валентина Петровна. — А там... там — север. И дом... он очень скучает по ней. Он сердится, что ее так долго нет. А там — север... Я все искала, я хотела, чтобы оттуда кто-нибудь хотя бы какую-нибудь вещь привез... Хоть фотографию. Я сама не могу, а вы девушка молодая... Вы съездите, пожалуйста, расскажите мне, что там, как... а я дому расскажу... Сфотографируйте хоть, как там теперь. Мне вместо могилки будет.
Она умолкла и низко опустила голову. Всхлипнула, вытерла глаза, прикрыла рот рукой. Я подавила вздох. Мне было ее очень жалко. Но она хотела невозможного.
— Я вас хоть бесплатно поселю, — торопливо прибавила хозяйка. — Мне денег не надо, у меня пенсия... Дом бы только успокоить...
— Я понимаю, — сказала я. — Но там — север.
— А Наталья говорила... — хозяйка замялась и посмотрела на Наталью. Я тоже на нее посмотрела. Наталья облокотилась о стол и, казалось, чего-то ждала.
— Мне ведь не жалко! — порывисто воскликнула хозяйка и снова поникла и забормотала: — Дом сердится... Я сама не могу, а вы девушка молодая... Наталья сказала, у вас пистолет есть.
Я встала.
— Наташа, — сказала я, — пойдем выйдем. На два слова.
Что меня беспокоило, так это слышимость. В таких старых домах раньше было слышно каждое слово. Но домам это не нравится. Перерождаясь, они выращивают себе отличную звукоизоляцию. Я надеялась, что этот дом не стал исключением.