Север помнит
Шрифт:
– Я знаю, кто такие Золотые Мечи.
– Конечно, знаешь. Прошу прощения. Дело в том, что по слухам, Золотые Мечи сейчас в Вестеросе, под предводительством Эйегона Таргариена, шестого своего имени.
Сандора как обухом по голове ударили.
– Твою ж мать, как это? Рейегарово отродье? Этот щенок мертв, ему ж голову расшибли о стену. Мой нежно любимый братец изнасиловал его мать, когда его мозги еще вытекали из черепа. – Он издал странный звук – полусмех-полурычание.
– Так все и думали. – Старший Брат крепко сжал кулаки. – Разумеется, теперь мы не можем узнать правду, может
– Еще один мертвец. Спился насмерть в изгнании. – С тобой было бы то же самое, будь у тебя шанс. И все-таки ты здесь.
– Это все досужие байки, друг мой.
– Я, мать твою, тебе не друг. Похоже, ты еще кое о чем мне не рассказал.
– Да. О Королевской Гвардии, драконах, грехах дома Ланнистеров… и мертвецах, Сандор. Ходячих мертвецах.
– Я не люблю загадки, ты, ублюдок.
– Сандор, прошу тебя, выслушай меня, прежде чем действовать.
– Это зависит от того, что ты скажешь.
– Вот что я скажу. Тебе следует знать, что Вера вновь вооружается. Сыны Воина и Честные Бедняки ропщут и требуют, чтобы корона заплатила за свои грехи. Верховный Септон, как я уже сказал, требует немедленного суда над королевой, но Королевская Гавань в хаосе. Тиреллы – это все, что стоит между нами и полным безвластием, а королеву Маргери тоже будут судить. Если, да не допустят боги, падут и они…
– Мы будем мертвы. Это с каждым случается. А с некоторыми – и не по одному разу.
– Да. Но если это действительно сын Рейегара, которого предположительно убили люди Ланнистеров, а его мать, принцессу Элию, изнасиловал и убил Грегор Клиган…
– ТЫ ЧТО ИМЕЕШЬ В ВИДУ? – взревел Сандор, вскочив на ноги. Он тут же пожалел об этом - ногу свело еще сильнее, чем прежде, и он, скривившись, рухнул обратно на стул. – Хватит мямлить, мать твою!
– Сандор, сир Арис погиб, а сир Джейме исчез, поэтому в Королевской Гвардии образовалось свободное место. На него был назначен сир Роберт Сильный, с единственной целью - стать чемпионом королевы Серсеи на суде.
– Сир Роберт Сильный? И что это за хрен, мать его растак?
– Никто не знает. О нем никто никогда не слышал. Он не ест, не пьет, не спит, не ходит в уборную и не разговаривает. Он никогда не снимает доспехи. Его никогда не видели в компании других людей. Он восьми футов роста и весь закован в броню. Это великан. Настоящая Гора.
Сандор внезапно обрадовался, что сидит. Когда к нему вернулся дар речи, он спросил:
– А Оберин Мартелл все еще мертв?
– Насколько мне известно, да. В Дорне волнения.
– Вот и хорошо, а то бы я был первым в очереди, чтобы снова его прикончить. – Никогда он так не злился, как в ту ночь, никогда. Трижды-мать-его-проклятый Красный Змей отнял у него единственное, чего он хотел… Ну, почти единственное. Но если это правда… Если этот «Роберт Сильный» - тот, на кого намекает Старший Брат…
Семь преисподних. Сандор хотел бы подумать еще о чем-нибудь, но не получалось. Дыхание у него участилось, грудь сдавило. На мгновение ему показалось, что он вот-вот грохнется в обморок. Кровь шумела в ушах; мир снова рядом, только руку протянуть, – тут как тут, со всеми его ужасами и злодеяниями. Сколько на свете мужиков такого роста? Нет никаких доказательств. Да кому нужны доказательства?
– Пожалуйста, только не делай глупостей, - предостерег Старший Брат.
– Ты едва можешь ходить, ты не держал в руках меч несколько месяцев…
– Зачем ты мне это рассказал, если не хотел, чтобы я что-нибудь сделал? – Сандор вновь вскочил. Гнев накрывал его черной волной, и он перегнулся через стол, чтобы схватить монаха за грудки. – Ты сказал, ее обвиняет Вера, а мой гребаный бессмертный братец выступает ее чемпионом. Эйегон Таргариен, мать его, воскрес из мертвых, а Ланнистеры на краю пропасти – да и хуй с ними! Пошли они все на хуй! Чтоб они все провалились в семь сраных преисподних!
Сандор схватил стул и швырнул его об пол. Он издал жуткий звук, не принадлежащий ни человеку, ни псу, стон боли, измены и крайней муки. Упав на колени, он колотил кулаками об пол, желая сломать доски, желая вырвать свое сердце, что угодно, лишь бы прекратить мучения. Старший Брат опустился на колени рядом с ним, попытался было положить руку ему на плечо, но Сандор отшатнулся и с воплем ударил себя об стену.
Старший Брат благоразумно не пытался приблизиться, пока припадок не прошел. Он просто молча смотрел. Наконец, когда Сандор, тяжело дыша, безжизненно рухнул на пол, монах подошел ближе.
– Сандор, прости меня.
– Странный, мать твою, способ помочь. – Сандор хотел заорать, но голос словно застрял в груди, и получился только сиплый, тонкий и дребезжащий хрип.
– Ты прав. Я знал, о чем ты подумаешь, когда я тебе расскажу. Если сир Роберт действительно твой брат, он вышел из самой глубокой и нечестивой из семи преисподних. Оживший труп, он предназначен служить Ланнистерше, убивать любого, кто поднимет руку на нее… или на него.
Сандор почувствовал во рту вкус желчи, не понимая, откуда она там взялась. Он неловко поднялся на ноги.
– Если бы это было так, Вера никогда бы не позволила ему существовать.
– Так и будет. Королева Серсея попыталась всех перехитрить, ничего не скажешь. Ложный мейстер, Квиберн, заявляет, что сир Роберт - самый преданный борец за Веру. И действительно, это порождение тьмы носит семиконечную звезду на доспехах, и, по словам Квиберна, он принял обет не произносить ни слова до тех пор, пока имя королевы не будет оправдано. Но я подозреваю, он не разговаривает, потому что у него нет головы.
– Какого…
– Череп сира Грегора отправили в Дорн Мартеллам в знак того, что возмездие свершилось. Только череп. А сир Роберт, кроме того, что нем, никогда не поднимает забрала.
– О боги, - невольно пробормотал Сандор. Он потерял остатки наивной детской веры, когда половина его лица сгорела, когда он увидел сестру, лежащую со сломанной шеей, кровь на ее юбках и ужас, застывший в ее глазах. Когда Грегор стал лордом Клиганом, хозяином земель и замка, когда погиб их отец (как говорили, из-за несчастного случая на охоте), а Сандор навсегда покинул родной дом и пришел в Бобровый Утес, чтобы предложить свой меч дому Ланнистеров. Когда он понял, что его брат – сам Неведомый во плоти. И смерть вряд ли улучшила его характер.