Север помнит
Шрифт:
– Заткнись, Ланнистер. – Юноша отпихнул его в сторону.
Это чуть получше, чем Цареубийца. Джейме вдруг подумал, каково было Тириону все эти годы. Гордись тем, кто ты есть, тогда никто не сможет ранить тебя. Похоже, ему придется разделить неприятную участь своего брата и стать свидетелем поединка за свою жизнь. Он не хотел думать о Тирионе. Если он меня когда-нибудь встретит, то убьет, и не без причины.
Джейме вновь увидел лицо брата и услышал его последние слова. Эти слова до сих пор крутились у него в голове. Серсея – лживая шлюха, она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Лунатиком, почем
Джейме с силой тряхнул головой. Я сказал - не вспоминать о старых преступлениях. Он пододвинулся к женщине поближе.
– Бриенна, - шепнул он. – Ты не обязана.
Она подняла на него глаза. Голубые девичьи глаза, так не подходящие к ее облику.
– Джейме, я должна. Но только не с ним. – Она умоляюще посмотрела на леди Кейтилин. – Миледи… назначьте любого другого чемпиона, и я сражусь с ним, клянусь. Но прошу вас, только не с ним.
Мертвая женщина вновь стянула края раны на горле и заговорила.
Джейме понял, какой будет ответ, еще до того как Торос перевел ее слова.
– Что ж, - сказал красный жрец, - леди Бриенна, вы будете биться с самим сиром Джейме.
========== Давос ==========
Неподалеку слышался бой барабанов и завывание волынок. В костровой яме подпрыгивали и извивались языки пламени, жадно вгрызаясь в темнеющее небо. Давос не хотел знать, что именно поджаривается на вертеле. Горстка неуклюжих низких хижин, построенных из снега и накрытых тюленьими шкурами, расположилась между грязными тропами, и вокруг каждой из них стоял гомон: яростно лаяли собаки, орали дети, повсюду носились подростки с раскрашенными лицами, закутанные в плащи женщины, привязав за спины младенцев, таскали котлы и навоз для костра и выкрикивали что-то возвращающимся воинам. Каждый шаг каленым железом отдавался в вывихнутой лодыжке. Когда они подошли ближе, Давос повернул голову в сторону хижин в тщетной надежде заметить хоть кого-нибудь, кто мог быть похож на Рикона Старка. Лорд Мандерли говорил, что мальчик похож на свою мать из рода Талли – голубые глаза и темно-рыжие кудри, в отличие от отца, у которого были темные волосы и серые глаза. Но разглядеть что-либо было совершенно невозможно.
Спина у Давоса болела так, как будто кто-то пробил в ней дыру. Впрочем, так оно и было. Благодаря длинной куртке из вареной кожи, которую он надел под плащ, стрела вошла только на палец-другой, но он чувствовал, как кровь течет по спине под одеждой. Вексу пришлось гораздо хуже; здоровенный скагосец-следопыт небрежно перекинул его через плечо, и судя по тому, как безвольно раскачивалось тело мальчика, тот был в отключке. Вряд ли было бы лучше, если бы он был в сознании, но Давос чувствовал себя совсем одиноко, пленником среди толпы враждебных дикарей.
Когда они вошли в селение, волынки замолкли, но барабаны продолжали бить низким, зловещим боем. С почетного места у центрального костра поднялся высокий человек, одежда которого состояла из шкур, рогов, бусин и костей, в нечесаную седую гриву были вплетены перья морских птиц и куски янтаря. Он вышел вперед и сказал что-то гулким голосом на древнем, гортанном и примитивном языке, напоминающем звук лавины. Глаза у вождя были желтые, зубы поломанные и коричневые, а изо рта одуряюще воняло рыбой. Он поднял голову Давоса за подбородок и зарычал, явно требуя
– Старк, - в отчаянии промолвил Давос. – Старк!
По лицу вождя нельзя было понять, понял он или нет. Он фыркнул, отвернулся и обильно сплюнул, потом стащил Векса с плеча следопыта и отшлепал его по щекам, пока тот не пришел в себя. Глаза у мальчика были мутные от боли. Здоровенный скагосец спросил его о том же, что и Давоса.
– Он не может говорить, - крикнул Давос, и когда вождь взглянул на него, указал на свой рот и покачал головой. Если они убьют Векса, тогда и его тоже.
Однако вождь его понял. Он издал удивленное ворчание, раскрыл Вексу рот и с любопытством заглянул внутрь. Не найдя там ничего интересного, он снова сплюнул и пробрался сквозь толпу зевак к Давосу. Он сделал резкий жест, и два следопыта, держащих Лукового рыцаря под руки, бесцеремонно швырнули его на землю.
Давос выплюнул смесь грязи, льда и дерьма. Он попытался встать на колени, но вождь положил загрубевшую ручищу ему на голову и не позволил подняться. Одичалый по-деловому облапал его, вытащил кинжал из ножен, одобрительно хмыкнул и засунул себе за пояс, а потом увидел клинок из черного стекла. Он с жаром произнес нечто, похожее на проклятие, и когда он поднял черный кинжал вверх, во всем лагере воцарилась тишина. Женщины прижали к себе детей, и даже собаки, казалось, перестали лаять. Скагосец повернул кинжал так осторожно, словно тот был сделан из хрусталя, и внимательно осмотрел его.
Он знает, что это такое. Давос не был уверен в том, что от этого кинжала есть какая-то польза, но если он действительно имеет ценность, нужно держаться за него ценой своей жизни. Можно сказать, это и есть цена его жизни.
Наконец вождь вновь повернулся к Давосу и заговорил, но уже тише и настойчивее. Он ткнул его пальцем в грудь, спрашивая о чем-то, но Давос мог только качать головой, выражая непонимание. Увидев это, вождь заворчал и махнул мальчику, оказавшемуся поблизости, и тот мгновенно исчез в одной из лачуг.
Вскоре мальчик вернулся с высокой, крепкой, жилистой женщиной. Она была одета так же, как и остальные, в меха, кожу и шкуры, на каждой щеке охрой нарисованы две полосы, а длинные волосы небрежно заплетены в косу. Она посмотрела на Давоса и очень отчетливо произнесла на общем языке: «Как твое имя, южанин?»
Давос так удивился, что не сразу вспомнил свое имя.
– Давос. Сир Давос Сиворт. – Он подумал, называть ли свои титулы, и решил промолчать. Вряд ли скагосцы впечатлятся напыщенными словесами. И если есть даже крохотный шанс, что кто-нибудь еще говорит на общем языке, он не хотел, чтобы они поняли, что он человек Станниса. По крайней мере пока его король на севере ведет войну с Болтонами и одичалыми.
– Давос, - повторила женщина, слабо улыбнувшись. – Хорошо. Хьяльмар Бьернссон желает знать, где ты взял этот черный нож.
Давос решил было солгать, но врожденная честность вкупе с отчаянием победила.
– Мне его дал лорд Виман Мандерли из Белой Гавани.
При этих словах что-то мелькнуло в ее глазах. Он мог бы поклясться, что она узнала это имя, но одичалая только спросила:
– Зачем?
– Он послал меня сюда. – Давос заколебался, стоит ли рисковать. Струйка крови, текущая по спине, и мучительная боль в лодыжке заставили его сделать выбор. – Я ищу Рикона Старка.