Север помнит
Шрифт:
– Станет такой же игрушкой для северян, как и здесь. А я буду такой же пленницей, даже не леди, не то что…
– А вы вернулись бы как леди? – Он заглянул ей в глаза. – Как моя леди?
По телу Жиенны прошла жаркая волна, от живота до макушки. Она не могла ни отвернуться, ни сглотнуть, ни заговорить. Ей хотелось попросить его остаться, не бросать ее одну в этом волчьем логове, но он должен уйти. Северяне пугали ее, а сир Вилис – больше всех. Белая Гавань, судя по всему, стоит на пути страшной бури. Сир Вилис поставил все на карту, отправив людей и корабли в Дредфорт и в Долину. Если на Белую Гавань нападет враг, из защитников остается лишь домашняя гвардия да несколько старых рыцарей. А значит, их всех перережут
Не будь дурой. Ей не стоит забывать о том, что она имеет дело с человеком, который хладнокровно сжег весь флот Ланнистеров и организовал возвращение Рикона Старка из страны людоедов. Сир Вилис костьми ляжет, чтобы найти его. По очевидным причинам лорд Белой Гавани постарался замолчать исчезновение Рикона, ожидая, что это не столь великое затруднение, а раз так, нужно заниматься более важными вещами. Необходимо сделать приготовления для защиты города и замка, нельзя ничего пускать на самотек.
Жиенна еще раз напомнила себе об этом и решила, что следует поужинать; когда слуги принесли еду, она не была голодна, да и сейчас есть не хотелось, но нужно поддерживать силы. Ради Робби. Она подошла к столу, приготовилась зажечь свечу, как вдруг…
Вот, опять. На этот раз ближе. Большой маяк в гавани тоже погас. Жаровни - маленькие искры огня на парапетах - еще горели, но пока Жиенна смотрела, их тоже поглотила надвигающаяся тень. Девушка прикоснулась к оконному стеклу, но внезапный укол холода заставил ее ахнуть и отдернуть руку. Стекло на глазах покрывалось ледяными узорами, и вскоре в нем отразилось лишь испуганное лицо Жиенны.
Ее сердце заколотилось. Если бы нам угрожала опасность, часовые затрубили бы в рога. Однако, эта уверенность быстро испарилась. Жиенна вспомнила слова сира Вилиса в Чертоге Водяного, когда тот отправил Эдмара и сира Аддама с поручениями, и его зловещее предостережение. Если армия упырей, напавших на людей Мандерли в снегах, продолжает медленно и неотвратимо продвигаться на юг, и никто не остановит их сталью или огнем, они доберутся до Белой Гавани за считанные дни.
А что если они уже здесь? Что если часовые не трубят в рога, потому что уже мертвы, потому что мертвецы перелезли через стены, набросились на них и свернули им шеи, прежде чем они успели схватиться за мечи? Что если слухи правдивы? Жиенна выросла в безопасных, процветающих Западных землях и всегда считала, что чудовища из старых сказок – это просто нянькины байки, страшные истории, которые рассказывают у очага ненастными осенними ночами. Но теперь, когда до нее начала доходить ужасная правда, все ее заблуждения рассеялись, как дым.
Она помедлила еще мгновение, затем резко повернулась. Внутренний голос кричал о том, что нельзя оставлять Робби, но ей придется это сделать… он проснется и заплачет, он будет ей только мешать. Здесь для него самое безопасное место, пока она не вернется, а если она не вернется… Нет. Нельзя об этом думать. Подобрав юбки, Жиенна опустилась на колени у закопченного очага и подбросила туда дров, пока огонь не обжег ей лицо, словно дыхание дракона. Дракон бы нам не помешал. Девушка взяла кочергу, набросила на плечи тяжелый плащ и резким толчком распахнула дверь. Выйдя из комнаты, она плотно закрыла за собой дверь и побежала.
Жиенна колотила в каждую дверь, что попадалась на ее пути, в надежде разбудить тех, кто находился внутри. В ответ раздались сонное ворчание и проклятия, но она, не задерживаясь, крикнула людям, чтобы те вставали и одевались. Жиенна бросилась вниз по крутой лестнице, направляясь в главный чертог Нового замка, где находились покои лорда Мандерли. Снаружи не доносилось ни звука, и когда Жиенна выглянула в одну из бойниц, то увидела, что все жаровни на стене погасли; в городе было темно, как в колодце. По холму взбирались какие-то тени, множество теней. Они появились в ночи словно из ниоткуда, обрушившись подобно наводнению
Прижав ладони ко рту, Жиенна отшатнулась. Ноги словно налились свинцом; она оступилась и чуть не упала, но все же сохранила равновесие и чудом спустилась вниз по лестнице, не сломав себе шею. Переждав минутку, чтобы восстановить дыхание, она побежала через опустевший чертог в дальние коридоры, где находились личные покои лорда.
– Лорд Мандерли! Лорд Мандерли!
В воздухе пахло чем-то странным. Тяжелый, холодный запах гнили. По каменному полу растеклась какая-то блестящая жидкость. Жиенна поскользнулась и упала на одно колено. Она тут же поднялась на ноги и увидела, что пятна на ее юбке красны, как лист чардрева, как предательская стрела, пронзившая сердце ее короля. Красный. Красный. Красный. Всегда красный.
Жиенну охватил ужас. Я опоздала. Ну конечно. Если упыри пришли с севера, они сначала вошли в замок, а уже потом разошлись по городу и гавани. То, что она приняла за начало атаки, на самом деле ее конец. Часовые мертвы уже несколько часов; скорее всего, на них напали сзади, пока они смотрели на море, не подозревая, что творится в замке у них за спиной. А чтобы захватить и крепость, и город одновременно… боги милостивые… их здесь тысячи. Тысячи.
Жиенна понимала, что если остановится, даже чтобы глотнуть воздуха, все пропало. Она лихорадочно бежала к тяжелой двери в конце коридора. Два телохранителя лорда Мандерли лежали снаружи, их руки и ноги были неестественно вывернуты, словно у раздавленных пауков. Они лежали на животе, но их глаза смотрели прямо на нее застывшим, оцепенелым взглядом; из угла рта вытекала кровь.
Нет. Нет. Если она войдет в эту комнату, живой не выйдет. Но что ей еще остается? Вернуться обратно к Робби, съежиться в темноте и ждать смерти? Жиенна вынесла долгий, страшный путь из Риверрана в Сероводье, потеряла сира Бриндена, узнала о гибели всех своих родных, родила сына – изуродованного калеку, была отвергнута северянами и теперь заточена в башне в ожидании своей участи, - и она ни разу не повернула обратно.
Она распахнула дверь и вошла в покои сира Вилиса.
Их было двое. Два мертвяка, склонившиеся над Мандерли, словно акулы. Рядом валялись четыре дымящихся трупа; похоже, лорд Белой Гавани отчаянно сражался, но шесть упырей - слишком много даже для него. Жиенне не было видно, жив он или нет. Два оставшихся упыря повернулись, словно почувствовав ее присутствие, но они были медленные и тупые, и это помогло ей выиграть благословенное мгновение. Жиенна вытащила из очага раскаленную докрасна кочергу, оставленную лордом Мандерли, и вогнала ее по рукоять мертвяку в грудь.
Тот продолжал идти вперед, насаживаясь на пылающую железную палку, а его бледная сгнившая плоть дымилась, шипела и отваливалась кусками. Упырь с дикой животной силой рывками придвигался ближе, протягивая черные руки к горлу Жиенны. Но вдруг раздался низкий утробный рык, мертвяка охватило пламя, и он упал. Жиенна выпустила из рук кочергу, не в силах удержать ее.
Остался еще один. Он приближался, в его пустых глазах отражался отсвет пламени. Жиенна потянулась за кочергой, но та застряла в корчащемся, пылающем теле упыря, и ей не удалось выдернуть ее. Она с силой дернула кочергу, раскаленное железо обожгло ей руки… и вдруг, когда она уже заглянула в лицо смерти, кто-то схватил упыря сзади, с пыхтением выкручивая ему шею. Наконец гнилые мышцы лопнули, и голова мертвяка почти оторвалась. Он упал, все еще бездумно сопротивляясь, а сир Вилис Мандерли, бледный как полотно, толкнул его в огонь. Раздался мокрый «хлюп», пламя взметнулось ввысь, и Жиенна зажмурила воспаленные глаза, защищая их от жара.