Север Северище

Фомичев Владимир Т.

– Меня обвинили бог весть в чем. Все повернули шиворот-навыворот. После этого случая порой кажется, что Москва – сумасшедший город, в котором, когда требуют темные силы, не верят слову даже друга и учителя о человеке. Никаких особых проступков вроде не имел, но после моего критического выступления в адрес руководителя учреждения на партсобрании, кстати, в соответствии с обязывающим это делать Уставом КПСС, вдруг чуть ли не полным безобразием оказалась вся моя прошедшая жизнь. Такие утверждения смехотворны.

– А где вы родились и в какой семье, чем раньше занимались?

– Появился на свет в лесной деревушке Центральной Руси, примерно в пятистах километрах от Белокаменной. Пережил с односельчанами многомесячную

оккупацию и послевоенную разруху. Отец пал на фронте, четверых детей поднимала мать. В отчем краю закончил семилетнюю школу с Похвальной грамотой, затем в Москве – автомобильный техникум и историко-филологический факультет Государственного пединститута. Три года служил в ГДР механиком-водителем танков группы войск Советской Армии. Работал учителем, директором школы – на селе и в городе, в дневной и вечерней школе, а также заведующим отделом районной газеты. На последнем месте труда пропагандировал передовой опыт на нефтяных стройках, писал плакаты и листовки, участвовал в подготовке и издании сборников Единых норм и расценок. В связи с такой деятельностью вдоль и поперек исколесил Союз, в том числе и Тюменскую область. Совсем недавно целый месяц в составе группы специалистов Министерств нефтяной и газовой промышлености, по просьбе ЦК ВЛКСМ, участвовал в мероприятиях по оказанию помощи комсомолько-молодежным трестам. Читал лекции в Сургуте. Написал плакат «Надым зовет молодых», который рассылали в воинские части для привлечения демобилизующихся ребят на эту важнейшую стройку. Там я изложил, что она из себя представляет, в каких условиях и на каких условиях придется жить и работать тем, кто надумает связать свою судьбу с Ямало-Ненецкой тундрой.

– А в партию когда вступили?

– Кандидатом стал еще во время службы в армии.

– Раньше имели партийные взыскания?

– Нет, не имел.

В этом месте разговора в кабинет Чаянова вошел молодой энергичный мужчина по виду лет тридцати, как оказалось, председатель Комитета народного контроля Вячеслав Арсеньевич Уханов. Поздоровался. На лице его была написана какая-то озабоченность. Павлин Памфилович представил Уханова и Котова друг другу.

– Вячеслав Арсеньевич, - произнес он, обратясь к главному народному контролеру, - вы подыскиваете внештатного заведующего орготделом. Вот рекомендую новичка, пусть это будет для него общественным поручением, которое ему все равно как коммунисту надо иметь. Да и срочная необходимость есть в этом, как сейчас выяснилось при нашей с ним беседе. Я попозже расскажу о сложившейся у москвича ситуации, с которой нам так или иначе в недалеком будущем придется знакомиться основательнее. – И спросил у Котова: - Какие нагрузки имели от парторганизаций, в которых состояли на учете?

– Да за более чем десятилетний период самые разнообразные: возглавлял избирательную комиссию при выборах в местные Советы, партийную организацию в школе рабочей молодежи, литературное объединение учащихся и студентов «Юность» при Центральном Доме учителя, вел семинар в системе политпросвещения, выполнял множество отдельных поручений.

– Невольно хочется верить, что справитесь и с работой внештатного заведующего организационным отделом нашего комитета НК, - заявил второй секретарь. – Думаю, если Вячеслав Арсеньевич не возражает, то он сейчас и введет вас в курс дел, определит ваши ближайшие конкретные действия. А затем не забудьте зайти в сектор учета к Марии Ипатьевне Воскобойниковой, она запросит ваши партийные документы.

– Я, Павлин Памфилович, собственно с тем как раз к вам и шел, - сказал Уханов, - помня нашу договоренность посоветоваться в этом плане. Что ж, будем считать, что моя сегодняшняя неотложная проблема решена. Пойдемте, товарищ Котов, ко мне, чтобы окончательно со всем определиться.

В своем кабинете он рассказал будущему активисту комитета о правах и обязанностях «заворга», общем состоянии дел, ближайших мероприятих дозорных. Поручил ему «как человеку пишущему» вести ежемесячную страницу «Народ контролирует» в районной газете «Путь Октября» и попросил срочно, «прямо сейчас же», съездить в Комсомольский, чтобы разобраться в гонениях администрации строительно-монтажного управления газовиков на председателя группы народного контроля.

– Машина стоит у подъезда, я водителю сейчас скажу, куда ехать, - определился он. – Завтра у нас заседание комитета. Мы пригласим на него участников конфликта, который рассмотрим на основании вашей справки и примем решение. После того, как побываете у Воскобойниковой, садитесь в газик и – вперед! В СМУ я позвоню, чтобы были готовы встретиться с вами и все, что нужно, вам показали, представили необходимые документы. Кстати, думаю, это прекрасная тема для первого материала собкорра окружной газеты «Ленинская правда» Котова, которая, уверен, вам придется по душе. Лады?

– Еще какие! – засмеялся Павел Афанасьевич, обрадованный заряженности Уханова на поступки, а не на формальность, не на рассусоливание, как говорится, а также ободренный четкостью поставленной задачи и наметившимся продуктивным ритмом своего рабочего дня.

Обменявшись крепким рукопожатием, свежие сотоварищи разошлись до завтрашней здесь же встречи.

Мария Ипатьевна Воскобойникова, женщина средних лет, мансийка, с характерным для этого народа смугловатым лицом, выполнив формальные действия по постановке на учет, поинтересовавшись семейными делами Павла Афанасьевича, спросила его:

– А где вы жить будете?

– Прямо-таки не знаю, пока остановился в гостинице. Может быть, какую-то времянку арендовать или купить?

– Об этом забудьте и думать. Вряд ли в нее согласится вселиться ваша жена-москвичка, да еще с такой малой крохой. И вы должны усвоить: как только переберетесь во времянку, так больше никто вашим жильем не будет заниматься, посчитав, что по временному варианту вопрос решен. Но известно: временное решение – самое постоянное… - Затем, после некоторого раздумья, решительно воскликнула: - Идемте к Никите Матвеевичу Краткому, первому секретарю!

– Да что вы? Неудобно занимать его такой частностью в личной жизни одного человека.

– Идемте, идемте немедленно! – решительно направилась она к двери.

Главное в районе лицо, узнав причину просьбы о встрече с ним, приняло Котова немедленно. Это был сорокатрехлетний приземистый сосредоточенный, уверенный в себе, уроженец города Ханты-Мансийска, возглавлявший до перемещения в Советский партийную организацию Кондинского района. Павел Афанасьевич был весьма удивлен быстротой встречи с ним. В Москве он стоял в очереди на прием к первому целые полгода, тоже по проблеме жилья, но так и не мог встретиться с такой важной фигурой. Сейчас он доложил Никите Матвеевичу, что принят на должность собкорра окружной газеты по Советскому району. Подобную мечту вынашивал давно, рад ее осуществлению, уже сегодня начнет готовить первый материал о работе народных контролеров, но есть одна досада – негде жить. И пояснил:

– У меня и в столице квартиты нет. Живем втроем, с женой и двухлетней дочуркой, на тринадцати метрах в соседстве с законченным алкашом. Нас вдрызг измучили и он сам, и его такие же друзья-приятели, от сумасбродств которых ни днем ни ночью нет покоя. В немалой степени именно из-за драматического жилищного вопроса я и решил поселиться на Крайнем Севере. Заимел очередь в «моем» районном исполкоме на получение квартиры. Очередь длится по столичным меркам десять лет и будет сохраняться при работе здесь. Однако теперь, получив прекрасную должность в Советском, соответствующую моей основной жизненной склонности писать, я должен иметь хотя бы несколько метров жилой площади, чтобы поставить на ней кровать, стол, стул и без помех делать свое дело.