Север в сердце
Шрифт:
– Оба ходили? – я сдерживалась, чтобы не кричать. – Сколько вас не было?
– Светло еще ушли, а вернулись – только чай успели заварить, - они поняли, что сделали неправильно и опустили голову.
– То есть, вас на мосту не было вообще? Не делайте так больше – я кричала и не могла сдержаться. – Я еду туда, и, если вдруг скажут, что мальчик нашелся, догоняй меня.
– Уже ночь скоро, куда там ехать?
– Делайте как я говорю, я пересекла мост и двинулась по дорожке, что была уже хорошо проторена, туда, где в темноте мог сейчас идти или ехать мой маленький сын. Это первоклассник, хоть он и активнее, выносливей,
А если он пошел не через мост, а решил ехать через болота, или еще где-то, а я тут теряю время. Следов здесь сейчас было столько, что искать следы Дара было бессмысленно. Но я не могла вернуться, потому что каждая минута могла стоить ему жизни.
Ночь была черной, но ясная луна освещала проторенную дорогу. Добравшись до стоянки наших наблюдателей, я просила их нагнать меня, если мальчика найдут, и продолжила путь. Там были наши следы, следы Бора и двух всадников. Я ложилась на снег и рассматривала – есть ли следы свежие, четкие, но было не разобрать.
Всю ночь я скакала, и останавливалась, когда лошадь начала наклоняться за снегом. Это плохо, но воды у нас не было, реки рядом не было. Моя надежда таяла, словно снег в ладонях, который я жадно ела, но не могла напиться.
Глава 13
Я не знаю – сколько прошло времени в дороге. Я проснулась на лошади. Она стояла, чуть подрагивая, тряся ушами, но мы не сошли с пути. Следы были перед нами. И я видела теперь, что свежих следов здесь нет. Снег протаял на поле до земли, и старые следы блестели лужицами. Фрейя пила из них. Дар не мог ехать, попадая только в эти лунки. Он не ехал здесь. Не ехал! Его здесь нет!
Если обогнуть лес, мне откроется поляна, пройдя через которую я буду на месте нашего лагеря. Это часа три дороги. По лесу я пройду чуть дольше, но так могу избежать обнаружения. И меня не нагнали, чтобы сказать, что сын вернулся. Казалось, что это какая-то плохая история, рассказанная мне чужим человеком, но не моя история, и этого произойти со мной не могло точно. Сил не было, и страшно хотелось пить.
Фрейя, видимо, почувствовала, что я клонюсь, и замедлила шаг. Я не помню дорогу этой ночью совсем. Она брела по следам где уже ходила раньше. Мы отошли к лесу, и я с трудом распрямила спину. Хотелось лечь и вытянуть ноги, хотелось пить. Пить. У меня с собой нет даже кресала, чтобы разжечь огонь, и кружки, чтобы растопить снег. Я брала в ладони по чуть-чуть снега, он таял, и я жадно пила, но следующий уже таял с трудом – в холодных руках он съеживался, и капли, которым хватало моей энергии, сразу протекали между пальцами. Варежки я потеряла в дороге, спина замерзла. Я сняла куртку и прижалась спиной к лошади.
Перед тем, как возвращаться, я должна пробраться туда. Я помню, где упал Драс. Я должна сама осмотреть это место. Верхом я буду как на ладони. Нужно пробираться по лесу – до заката я вернусь обратно. Ноги пока сухие, стало тепло – руки отогреются, куртка теплая. Хорошо, что шапка не свалилась.
– Фрейя, девочка моя, я скоро вернусь, и мы поедем домой. Я обещаю тебя накормить и угостить сухариками с медом, и даже найду сушеных ягод, только ты побудь здесь. Следов волков нет, ты у меня хорошая и послушная, и умная, - я говорила с лошадью, и понимала, что обещаю этими словами себе,
По лесу местами было идти терпимо, а кое-где нога проваливалась, и под снегом тут же «чавкало», и это значило только одно – скоро ноги будут мокрыми насквозь. Сапоги кожаные, швы тщательно обработаны воском, но лужи — это лужи – ноги замерзнут. Я шла и слышала смех. Схожу с ума? Тонкий, далекий девичий смех. Он то закатывался, то смолкал и терялся. Уже даже сквозь ветки было видно место бывшего лагеря, где на нас напали, и лес здесь был вспахан ногами людей, что шли здесь ночью на нас.
Странные – очень большие овальные следы. Это не сапоги, не снегоступы. Это больше похоже на подошву сапог – дутиков из моего прошлого мира. Те смешные пухлые пимы из искусственных материалов цвета металлик – космические угги. Во что они обуты?
Нет, сейчас я была уверена – смех мне не показался, я его точно слышу, и он все ближе и ближе, и сейчас слышен не только ее смех, но и низкий мужской голос. Я вернулась назад, и спустилась в небольшую осыпь. Сейчас, если кто-то пойдет по полю, меня будет видно, как на ладони. А из леса – нет. Лишь бы они не вышли на поляну. Лагерь отсюда не видно, значит, и меня не видно. Они двое, или кто-то молчит?
Сапоги наполнялись водой – я сидела в небольшом овраге, под спиной была снежная каша. Лишь бы меня не увидели. В сапоге есть нож, но пока я выберусь из этой ямы, меня можно будет в ней просто закопать. Голоса приближались, но выглянуть я боялась.
– Вот это место, где мы забрали богатый подарок, что приготовила нам Макраш, - произнес голос мужчины, но он, скорее был юношей – голосом пользоваться не мог, и на последнем слове голос подвел и сорвался в сип.
– Вы принесли в хар много даров? – девочка была лет двенадцати – тринадцати, и заметно флиртовала, для этого не нужно было видеть ее лица – достаточно той дрожащей нотки благоговение, что выражала она к мужчине - она дождалась, когда он полностью договорил, и только тогда задала вопрос. Они на «вы», или она имеет в виду всех? Что за «хар» она упомянула?
– У нас новые лошади, оружие. Харкам доволен – он отдал мне то, что я запросил, и он заметил меня, хоть я один из младших, - у мальчика явно занижена самооценка, но девчушка уже начинает вить из него веревки. Знает ли она это, или природа – матушка давала это изначально?
– Это вы привели новых ассаров, и все сильные и молодые. Ваши глаза – глаза охотника и рамара, - голосок ее дрожит как натянутая ниточка, значит, не играет. Давайте, расскажите, расскажите, что с людьми, где они?
– Харкам слушал в темноте, и ему были слова. Говорят, надо ждать, когда придет Макраш. Он уже отдал воде подарок – трех своих харшам, - мальчик говорил гордо, но в сердце снова забилась птичка. «Отдал воде», значит утопил? Кого? Кого вы утопили, животные?
– Здесь?
– Да, вот здесь мы их загнали, - сердце стучало набатом, и если они не слышат, как оно бьется, отдаваясь эхом по полю, то только потому, что заняты его самолюбованием. Твари, расскажите мне, что с ними? – Все охотники были меткие, и у нас теперь хорошие и сильные ассары. Пока им сломают волю – пройдет холод и холод, но Харкам знает – придет снежная Макраш и даст нам силу.
– А Харкам говорил? Он видел ее? – девочке была интересна эта тема – ее голосок задрожал. Конечно, у нас летают на Луну, а Ванга все еще у всех на устах.