Северная Академия. Претендентка на гильотину
Шрифт:
— Опасному будет совершенно все равно, захочешь ты назвать его другом или нет, а вот то, что он может слопать тебя, не моргнув глазом — это факт! — насмешливо заметила Ифа.
— А почему бы вам не обратиться по вопросу беспрекословного подчинения напрямую к выбранной вами паре крылатых ящеров? — с издевкой в голосе спросил Брайан. — Уверен, они по достоинству оценят ваше как предложение, так и наиболее мясистые части тела.
— Потому, что несмотря на свой неуважительный тон, — многозначительно посмотрев на нашу красавицу, заметила Самира, — Ифа совершенно права! Опасный и Тучка пока не управляемы, и могут представлять для нас угрозу! Поэтому Айлин
— И ты, Айлин, должна приказать ящерам беспрекословно нам подчиняться! — поддержал свою возлюбленную в изумляющем нас бреду Габриэль.
К беседе решили присоединиться подошедшие с галерки четверо окаменелых аристократов. Бесцеремонно растолкав студентов Северной Академии, они вышли на передний план.
— Знакомство с этой простолюдинкой, — нагло ткнув в Самиру пальцем, вступил в беседу Льюис, — кажется, окончательно уничтожило твой авторитет, мой дорогой Габриэль. Отрава этой неугомонной зельеварительницы повлияла не только на твою сердечную привязанность к недостойной тебя простушке, но и на принятие тобою чуждых нам норм поведения!
— Фух! Сработало! — облегченно выдохнула Мадина, вновь принявшись фиксировать что-то в своем блокноте.
— Сработало! Сработало! — понесся радостный шепот среди студентов факультета зельеварителей.
Парни и девушки принялись обнимать и поздравлять друг друга с успехом. Профессора Нияки подняли на руки и несколько раз подбросили к потолку, знаменуя общий успех над невиданной доселе напастью — Мадининым приворотным зельем. Но проделывали они это тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, боясь раскрыть себя перед столичными студентами. Скрыть им этого не удалось, так как всеобщая радость рвалась из них наружу. Родовитые леди и джентльмены, прекрасно понимая происходящее, сделали вид, что ничего не замечают, предпочитая конфликтовать друг с другом.
— Что ты имеешь в виду? — прорычал оскорбленный позер, примериваясь, как бы ударить окаменевшего друга и не сломать при этом руку.
Почувствовав свою безнаказанность, аристократы из каменистого квартета продолжили свой натиск на друга, влюбленного в не достойнейшую из простолюдинок.
— Прежний Габриэль никогда бы не позволил себе прилюдно волочиться за плебейкой! Кричать прилюдно о своей любви к ней! — подливал масла в огонь Роберт.
— И тем более, прежний Габриэль не позволил бы какому-то охраннику диктовать себе условия, а давным-давно поставил его на место! — припечатал Энтони, умело направляя всю ярость главного позера на Брайана.
Габриэль повел себя так, как и рассчитывал протрезвевший от приворотного зелья квартет, а именно, налетел на капитана, но тут же был снесен воздушной волной и припечатан к стене столовой. От силы удара с потолка стала осыпаться побелка. Рядом с главным заводилой так же разместились и его четыре каменных друга, словно статуи древних богов, поддерживающие не небосвод, а потолок столовой.
— Нет, парни, вы сильно ошибаетесь, считая, что наш Габи в Северной Академии изменился. Лично я вижу перед собой все того же слабого ленивого никчемного паренька с замашками избалованного, невоспитанного карапуза! Пребывание здесь ему не прибавило ни знаний, ни талантов! Он даже как следует атаковать противника не может! Тоже мне, боевой маг! — старательно стыдил Габриэля капитан, пытаясь не рассмеяться.
— Подождите Вы, господин Веймор, со своими нравоучениями! — шикнула на Брайана
Вся четверка посмотрела на нашу сокурсницу с жалостью, но скрывать от нее правду не стала.
— Заманил бы к себе в постель, использовал по назначению, а на следующее утро забыл бы твое имя, — честно ответил за всех Найджел. — Как делал это не раз.
У Самиры от такой откровенности выпал из руки шелковый платочек. Мы молча наблюдали, как рушатся розовые мечты нашей сокурсницы, не зная, как ей помочь. А вот Корнелия со своими подружками была не столь тактична.
— Без вашего приворотного зелья ты для него — пустое место! Разовое развлечение! Очередное милое личико! — брызгая ядом, объяснил истинное положение дел огромный скорпион и громко рассмеялся, щелкая клешнями.
Жуткий хохот Корнелии поддержали и остальные ее подружки. Оглушенная словами и насмешками друзей своего возлюбленного, Самира стояла перед стеной, к которой был пришпилен Габриэль, и тихо плакала. Страшное понимание своей незавидной участи — безликой разовой любовницы столичного аристократа настигло ее и, кажется, ошеломило.
— Как ты мог? — громко всхлипнула Самира, перекричав даже сумасшедший хохот скорпиона с очаровательной головкой Корнелии, и выбежала из столовой.
— Любимая! — испуганно проревел Габриэль, слетев со стены и помчавшись за своей единственной и самой настоящей любовью, он как в бреду повторял это слово, направляясь по следу беглянки.
— А ты говорил, что Габи ни на что не способен! — указав пальцем в спину позера, подала голос Ифа, обращаясь к Брайану. — Смотри, как умело он порвал магические нити твоего захвата! Что с людьми любовь-то делает! — мечтательно закатив глаза, прошептала наша красавица.
— При чем тут любовь? — проворчал Мэтт. — Это побочное действие Мадининого приворотного зелья! Ужом из захвата вылез, когда понял, что любимая им недовольна, и побежал ее успокаивать. Сейчас, наверное, опять в любви клянется!
Со стороны Корнелии послышалось жуткое скрежетание клешней, она явно была недовольна поведением позера и рассчитывала на иной результат. Но Мадинин шедевр пока не давал сбоев, качественно внушая любовь Габриэлю к его пленительной звезде. А вот подружки не лишенного очарования скорпиона бесперебойно стреляли в прикрепленные к стене окаменелости кокетливыми взглядами, отчего тех заметно передергивало, но парни крепились и стойко сносили знаки внимания преобразившихся сокурсниц. Мади также не сводила с них глаз, зазывно хлопая ресницами и томно улыбаясь, отчего оставшиеся пока под воздействием приворотного зелья столичные первокурсники заметно занервничали. Но сигналы моей соседки не возымели на припечатанных к стене позеров совершенно никакого воздействия, Мадину просто проигнорировали.
— Да! — не сдерживая эмоций, прокричал профессор Нияки, словно мальчишка, запрыгав на одной ноге. — Потрясающий эксперимент! С юности не участвовал в столь захватывающей авантюре!
Ректор и весь педагогический состав Северной Академии с пониманием отнесся к бурной реакции своего коллеги.
В столовой прозвенел звонок, предупреждавший о скором начале занятий. Мы, похватав свои учебные сумки, направились по аудиториям. Лишь квартет столичных окаменелостей остался висеть под потолком, ожидая решения капитана об их дальнейшей участи.