Северная война

Сахаров Василий Иванович

Пропели боевые рога мореходов и им ответили рога поморян и пруссов. В этот же миг на правый фланг крестоносцев навалилась тысяча исландских викингов-наемников и городская стража венедских городов. Они сковали моравские дружины боем и запаниковавший Болеслав прислал к Владиславу гонца. Младший брат просил старшего родича прикрыть частью своих сил тыл, и принять на себя удар приближающихся варягов. Однако Владислав, который разговаривал с гонцом один на один, отпустив его, вызвал к себе тысячников и отдал им совершенно иную команду:

– Отступаем.

– Как же так!?
– вскинулся храбрый Зденек Змигод.
– Мы должны идти на помощь основным силам и

держать фланг.

– Таков приказ Болеслава, который является нашим полководцем по воле церкви.

Князь-кесарь был совершенно спокоен. Кроме Змигода, который больше не смел возражать своему князю, никто приказ не оспорил, ибо каждый тысячник был не только предан своему поильцу-кормильцу, но и неплохо соображал. Опытные военачальники видели, что сражение складывается не в пользу католиков, а раз так, то смысла в продолжении боя нет, необходимо спасать свою жизнь и если князь отдает приказ отступать, значит, он знает, что делать. Правда, многие сомневались в том, что главный полководец велел сделать именно это. Однако кто смеет сомневаться в словах сюзерена? Таких нет, так что надо уходить.

Вскоре левый фланг католической армии рывком разорвал свое соединение с центром, оттянулся к дороге на Польшу и начал отступление на юг. Конница пруссов, несколько сотен воинов, налетела на арьергард отступающих ляхов, и произошел серьезный бой, во время которого погибло немало католиков, среди которых оказался Зденек Змигод. Однако пруссы были отбиты, и после этого войско Владислава Пяста никто не трогал. Его отряды спокойно дошли до границы. Затем они повернули на Гнезно, вошли в него и воины князя-кесаря 'взяли под охрану' Саломею фон Берг и других ее сыновей: Генриха, Казимира и Мешко.

С этого момента в Польше снова появился король, которого долгое время не хотели признавать многие соседние правители и церковь. Однако за Владиславом была сила, прошедшая через многочисленные сражения армия из ветеранов, которые продолжали воевать с язычниками и надежно охраняли границу Польского королевства. Кроме того, в руках новоявленного короля находились его основные соперники и казна младших Пястов. Поэтому сначала его признали богатые польские феодалы, которым он раздавал земли погибших в боях с язычниками воевод. Затем родственник по жене король Конрад Третий и великий князь Киевский Изяслав Мстиславич, а потом и остальные подтянулись.

Что же касается крестоносцев, которых предали и бросили, то их участь была незавидна.

По неприкрытому левому флангу католической армии ударили воины храмовых дружин, а с тыла подошли варяги и воины из венедского племени словинцев. Крестоносцев зажали в тиски, а затем окружили. Деваться им было некуда, и они либо сдавались в плен, либо дрались и погибали.

Болеслава, который смотрел вслед уходящим войскам Владислава и не понимал, что происходит, свалили с лошади и забили дубинами лесовики. Моравские владетели пытались сдаться. Однако на их беду они попали под удар пруссов, которые только что потеряли в схватке своего сотника. Поэтому короля вместе с князем пришпилили к земле дротиками. Старый Петр Власт, верный слуга церкви и большой друг цистерианцев, был убит лично витязем Сивером, который помнил свой уговор с Владиславом и не собирался оставлять в живых никого из тех, кто бы мог обвинить временного союзника венедов в нечестности и измене. Ну, а архиепископа Петра и других священнослужителей, которые сопровождали крестоносцев в походе, после битвы собрали в кучу, подвергли пыткам и посадили на острые колья.

Глава 13.

Верхняя Саксония. Лето 6655 С.М.З.Х.

Лесовики Калеви Лайне, все кто выжил после первого рейда по Верхней Саксонии и Шлезвиг-Гольштейну, тихо двигались по дремучей ночной чащобе. Воины племени Хеме были прирожденными лесовиками, что есть, того не отнять. И глядя на то, как темные тени воинов тихо скользят между деревьями, я вспоминал, как выкупил их из рабства, и хвалил себя за этот поступок. Не прогадал, потратил серебро и теперь у меня есть следопыты, которые уже не раз показали себя в деле, и сегодня вновь демонстрируют свои умения, ведут ударную группу дружинников к месту стоянки вражеского отряда и делают это спокойно, четко и без суеты. Не трещат под ногами сучья и ветки. Крестоносцы не подозревают о том, что мы рядом, и саксонские егеря, которые охраняли подходы к стоянке германцев, уже мертвы.

Метрах в десяти от меня резко и неожиданно вскрикнула ночная птица. Это сигнал передового Хеме, что опушка рядом. Следующие за мной варяги, пруссы, русичи и три десятка варогов сбавили ход и стали расходиться влево и вправо, а двинулся прямо, туда, где кричала птаха. Наступал на землю осторожно, сначала ощупывал носком пространство перед собой и только потом опускал ботинок. Шаг. Другой. Третий. Еще один и еще. Из темноты вынырнул Лайне, бородатое лицо, которого осветил призрачный лунный свет, и он, прижавшись к моему уху, прошептал:

– Вождь, все спокойно. В лагере католиков тишина и собак нет. Перед нами у дороги два поста по пять человек в каждом и с другой стороны лагеря еще два. Если брать караульных на нож, то это долго, потому что стража не спит и начеку. Что прикажешь?

Фигура Калеви отстранилась, и уже я наклонился к нему и зашептал:

– Часть наших воинов отстала, пошли своих людей, чтобы помогли им тихо подойти. Как только все будут на месте, вместе с командирами ко мне.

– Понял.

Вожак Хеме бесшумно нырнул в кусты и пропал, словно его здесь и не было, а я сделал еще несколько шагов и оказался на окраине леса. Здесь присел на землю и всмотрелся в поле подле тракта Гамбург-Любек. На поляне метрах в тридцати от меня, слева и справа, горели два костра, возле которых расположились вражеские караульные, а за ними находилось три десятка повозок и около двухсот привязанных к кольям лошадей. Половина гужевые рабочие тяжеловозы, а остальные рыцарские жеребцы. Рядом с повозками догорало полтора десятка костров и в свете потухающих багровых угольев я разглядел спящих людей, элитных бойцов из гвардии короля Конрада Третьего. Германцы, действительно, были спокойны и нападения не ждали. Нам это было на руку и мне оставалось только дождаться сосредоточения дружинников и отдать команду на атаку. Ну, а пока мои воины выбирались из леса, я прикрыл глаза, прислушался к мирным эмоциям врагов и улыбнулся. После чего поправил ножны с мечом, поудобней устроился на своем месте, подумал, что второй рейд начинается неплохо и пролистнул в голове события последних трех недель...

Десять дней отдыха в Рароге пролетели незаметно. Все это время я занимался делами моего хозяйства, общался с Войданом Лебедяном и натаскивал прибывшую из Новгорода сотню воинов, которые должны были хотя бы немного соответствовать ветеранам. Ну, а помимо этого, конечно же, постоянно отсылал почтовых голубей в Дубин и Аркону. Туда отправлял полученную от пленников информацию и делился с князьями своими планами на новый рейд по вражеской территории, а в ответ получал одобрение и свежие новости с фронтов, где уже вовсю кипели жаркие битвы Северной войны.