Северная война
Шрифт:
– Налеты, поджоги и резня?
– Именно. В городе сидит воевода Огарыш, так он тебе поможет, чем сможет. Надо отвлечь крестоносцев от Радогоща, вот ты и расстарайся, ибо больше послать некого.
– Я тебя понял, великий князь.
– Вот и ладно.
Покинув княжескую резиденцию, я вновь оказался во дворе детинца. Рыцарь уже был здесь и готов к короткому путешествию. Рядом с ним находились мои дружинники и воины Прибыслава, которые охраняли крестоносца, и мы не медлили, промчались по улицам Волегоща и прибыли в терем, где 'томилась в неволе прекрасная принцесса'. Ха! Тоже мне принцесса. Любящая секс красивая взрослая женщина, которая пару раз пыталась соблазнить меня и предприняла не менее дюжины попыток переспать с охранниками. Настоящая
Разговор рыцаря и королевы происходил при мне, во избежание сговора, так сказать. Роберт де Ге удостоверился, что с его госпожой все в порядке, и я поспешил его выпроводить. После чего, уже подле крыльца, когда рыцарь сел в седло, он спросил меня:
– Итак, витязь, мы договорились?
– Да. Однако знаешь что, франк, у меня появилось небольшое дополнительное условие.
– Какое?
– напрягся де Ге.
– В обозе королевы были ловчие соколы, и я хочу получить этих птиц как маленький довесок к выкупу. Кстати, королева готова сделать такой подарок, в благодарность за гостеприимство и доброе к ней отношение.
– А ты наглец Вадим Сокол, - неожиданно рыцарь улыбнулся и добавил: - Будут тебе ловчие птицы, однако не думай, что похищение королевы сойдет тебе с рук.
– Ах, угрозы-угрозы, - я усмехнулся в ответ.
– Сколько раз я их слышал, не сосчитать.
– Я знаю, витязь, но поверь, что это не угроза, а предупреждение. Мне известно, что королева у тебя не первый пленник, за которого ты требуешь выкуп, поэтому я заранее был уверен, что ты поступишь с ней по чести.
– Вот как?
– Я слышал историю про князя Игоря Ольговича Черниговского и про твою сделку с графом Сигурдом Плитерсдорфом.
– Слушай, рыцарь, попридержал бы ты язык, а то ведь можно и не покинуть этот двор. Королю-то что, он нового гонца-переговорщика пришлет, а ты умрешь, но перед этим расскажешь, откуда нашу речь знаешь, и кто тебе про Игоря Ольговича поведал.
– Не ищи подвоха, хозяин Рарога, - продолжая улыбаться, сказал рыцарь.
– Лично я тебе не враг. Ну, а что касается знания речи, то все просто. С юности способность к языкам имею и на лету их схватываю. С пленниками из ваших общался и с графом Сигурдом Плитерсдорфом, который твоей крови жаждет, недавно встречался. Поэтому когда король впервые услышал твое имя, то я уже знал, с кем придется иметь дело и смог убедить его в необходимости скорейшего выкупа супруги.
– Говоришь ты складно, франк, - я еще раз безрезультатно попробовал прощупать эмоции королевского посланца.
– Однако сейчас все это неважно. Главное, что мои условия приняты, так что через седьмицу встретимся под стенами Дымино.
– Все как договорились, - сказав это, рыцарь свесился с седла и тихо прошептал: - С нашей стороны все будет честно, но есть те, кто желает смерти королевы, да так, чтобы это кровавое дело на вас свалить. Так что остерегайся и береги Алиенору, как зеницу ока.
– За предупреждение благодарю. Бывай, рыцарь.
– До встречи, витязь.
Роберт де Ге выехал со двора, дружинники Прибыслава последовали за ним, а я проводил франка взглядом и подумал, что, скорее всего, встретился с начальником королевской разведки или как минимум с его замом. Вроде бы боевой рыцарь, а голова соображает и его внутреннюю суть я так и не смог пробить, значит, он человек старых кровей и с таким было бы интересно пообщаться. К сожалению,
– Вадим!
– в воротах показался Самород, который вернулся из порта.
– Груз и воинов принял.
– Хорошо.
Варяг приблизился и кивнул в сторону улицы:
– Это что за католик, которого лютичи оберегают?
– Посланец короля Людовика, приезжал договариваться о выкупе королевы.
– И как успехи?
– Дело сделано. Поэтому вечером собери всех наших воинов и прикажи готовить обоз. Завтра ближе к полудню выступим на Дымино. Ну, а я пока потолкую с королевой и постараюсь еще раз объяснить ей, что воевать с нами не стоит, ибо без ушей остаться можно. Вряд ли она меня поймет и услышит, слишком сильно у нее в голове все перепутано и зачастую она думает не тем местом, каким нужно, но попытаться стоит. Глядишь, Алиенора донесет мою мысль до короля, и Людовик задумается о последствиях Крестового похода, который не нужен ни ему, ни его стране.
Глава 20.
– Вижу всадников!
Голос одного из передовых черных клобуков разнесся над полем, и я посмотрел на Алиенору Аквитанскую, которая сидела в открытой повозке. Рыжеволосая королева в теплом шерстяном платье, которое было куплено ей еще в Волегоще, зябко поежилась, и плотнее закуталась в подарок великого князя Прибыслава, соболиную шубку, а затем, заметив мой взгляд, невольно втянула голову в плечи.
– Ну что, красавица, близится миг твоего освобождения из плена диких язычников?
В моем голосе была усмешка, и я обращался к королеве, словно мы ровня. Алиенора это, конечно же, понимала, ибо соображала очень даже неплохо. Естественно, подобное обращение бесило ее, и я это чувствовал. Однако, кроме того, моя ведовская суть улавливала, что Алиеноре это нравится, ведь я мужчина, а она женщина, и мы прожили бок о бок более двух месяцев. Бывало, ссорились, после чего пленница злилась и грозила меня покарать, а случалось, что мы вели мирные беседы на самые общие темы, вспоминали наших детей и жалели, что судьба-злодейка раскидала франков и венедов по разные стороны баррикад. Все это не могло не сказаться на отношении пленницы ко мне. Ну и, кроме того, во время прогулок по Волегощу королева смогла воочию увидеть, как живут лютичи, и как славяне дорожат своими женщинами. Да, мы редко говорим им комплименты, есть такое. Но ведь слова это только звуки. Главное, что у нас внутри, в душе, и что мы чувствуем по отношению к тем, кто нам дорог и близок. В нас нет европейского двуличия, по крайней мере, пока, и подспудно королева Франции это понимала, а затем невольно сравнивала свою жизнь и нашу, и как-то раз обмолвилась, что венедский образ жизни нравится ей гораздо больше, ибо наши люди более открытые и от них исходит доброта.
Возможно, это просто Стокгольмский синдром заложника, про который в двадцать первом веке написано немало умных статей. Но мне казалось, что это нечто большее и приходила на ум мысль, что если бы я встретил эту шикарную женщину с двумя толстыми косами цвета меди, которые лежали на ее плечах, и опускались на грудь, пять или шесть лет назад, то между нами могло бы возникнуть что-то серьезное. Ну, а сейчас и время не то, и мы другие. Я воин славянского бога и защитник своего народа, а она супруга короля-крестоносца и в Алиеноре слишком много двуличия и лицемерия. Поэтому все, что я смог, это добиться ее симпатии ко мне и венедам. Можно спросить, а зачем это? Да затем, что впереди еще не одна битва, а врагов гораздо больше, чем нас, и кто одержит победу до сих пор не ясно. Да и на политику данный фактор может наложить свой отпечаток, а значит, улыбайся Вадим Сокол, шути, гни свою линию и не думай совсем уж плохо о красавице Алиенор, жизнь которой, несмотря на знатное происхождение, была весьма тяжелой и имеет немало темных пятен.