Северная звезда
Шрифт:
– Не нравится мне все это. И индейцам тоже. Как бы нас всех тут не завалило. Завтра, как только рассветет, переберемся в другое место.
Искать другое место сейчас, после длительного подъема, было нереально. Во-первых, начинали сгущаться сумерки, во-вторых, девушки так устали, что заставлять их идти дальше было бесчеловечно. Собаки тоже нуждались в отдыхе, и их надо было покормить.
Путешественники находились на территории Канады.
Над таможней развевался флаг доминиона с кленовым листом. Им пришлось долго стоять в очереди, чтобы взвесить провиант и заплатить за въезд. Паспортов и прочих бумаг с них не брали, да и зачем? Вокруг них лежали кучи вьюков с провизией, из каждой торчал высокий шест. Николай сообщил:
– Видите? Эта палка нужна, чтобы можно было отыскать провиант под снегом. Хотя не всегда помогает. Снежный покров может достигать на Чилкуте шестидесяти футов.
– Шестьдесят футов?!
– Да. Без малого тридцать аршин по русскому счету.
У Марии задрожал голос. Ужасная мысль пришла ей в голову. Ведь её жених тоже должен был проходить здесь. Благополучно ли он перешел через перевал? А вдруг так же, как юноша, которого они спасли, и другие, кто выбился из сил и не мог подняться, остался на обочине дороги и замерз? Бог весть когда она еще сможет это узнать!
Китти устроила себе теплое гнездышко из одеял и свернулась в нем калачиком.
За стенами палатки свистел ветер, холодный воздух проникал в щели, и, несмотря на горящую печку, было холодно. Русская сладко потянулась во сне и перевернулась на другой бок.
Китти понемногу перестала дрожать и задремала. Но сквозь полусон она услышала странный, леденящий душу грохот. Девушка затаила дыхание.
Внезапно острая боль пронзила ногу Китти. Она очнулась, и в эту секунду под давлением огромной массы снега обрушился потолок и расплющил ее, сдавил грудь, ноги, голову. Дышать становилось все труднее.
– О господи!
Китти вдруг поняла, насколько страшно то, что произошло. Они с Мэри живьем были похоронены под снежной лавиной!
Мария проснулась от сильного удара и криков Китти. Чудовищная сила придавила ее к земле и лишила возможности двигаться и дышать.
– Моя нога! Боже мой! Нас засыпало, засыпало!
Она услышала в стороне от себя стенания Китти и попыталась подползти к ней, но поняла, что свобода ее передвижений ограничена всего несколькими вершками.
Снежный обвал. Подвижная масса снега сползла с горы и подмяла под себя хрупкую палатку с двумя несчастными, беспомощными девушками.
Как ни странно, Маша не впала в панику. Ее голова работала четко и бесстрастно, как часы. Воздух. Благодаря тому что она успела инстинктивно выставить вперед руку, между крышей палатки и ее локтем сохранилось небольшое воздушное пространство. У Китти, наверное, тоже есть небольшой запас воздуха, раз она в состоянии так кричать. Но на какое время его хватит? Вряд ли надолго. К тому же Китти, похоже, покалечена.
Маша попыталась шевельнуться, но вдруг сердце сжало ледяными тесками. Она вспомнила, что палатка, в которой спали носильщики, была разбита совсем рядом. Если ее тоже засыпало, им с Китти неоткуда ждать помощи.
– Китти, что с тобой?
В ответ – лишь слабый хруст снежной массы…
Так, надо успокоиться. Кто-нибудь обязательно их откопает. Тот же Николай. Раз его нет с ними в палатке, значит, он снаружи. Впрочем, блондин мог оказаться в палатке носильщиков.
Дрожащим от страха голосом она принялась звать Николая. Голова уже начала болеть от нехватки воздуха. Грудь сдавило и жгло огнем.
– Николай! Николай!
Ну вот, воздух кончается. Через несколько минут они с Китти задохнутся. Мария подумала, что именно так себя, наверное, ощущает приговоренный к смерти, когда веревка уже накинута на шею. А она должна умереть, не совершив никакого преступления, кроме разве того, что полюбила и соединилась с любимым без церковного благословения.
Ее сознание застилало туманом. Только крики Китти моментами возвращали ее к действительности. Или, может быть, это был ее собственный голос?
– Мария! Ради бога, это вы? Продолжайте кричать, и я найду вас.
Палатка приподнялась. К ней протянулись руки. Они раскидали остатки влажного снега, выдернули ее из этой тесноты и подняли над землей в черное ночное небо, усыпанное холодными яркими звездами.
– Черт побери, с вами все в порядке? Я уже думал, что никогда не вытащу вас из-под этого чертова завала!
Устюжанин прижимал ее к груди и стряхивал снег с ее волос и одежды. Девушка прижалась к нему, но тут же почувствовала на себе другие руки и сильный запах рыбы. Она открыла глаза. Это был Чарли – его круглое лицо расплылось в улыбке.
– Он идти доставать другая женщина. Ты сильная женщина, хорошо. Другие умирать, ты жить.
– Меня зовут Гирсон. Я вроде как здешний доктор… Где у вас тут леди со сломанной ногой?
Доктор говорил торопливо и казался уставшим от многочасовой непрерывной работы. Но его лицо, добродушное и веселое, со смеющимися карими глазами и каштановой челкой на лбу, показалось знакомым. Хотя теперь на нем была толстая куртка и меховая шапка с опущенными ушами, Мария не могла ошибиться.
– Доктор Гирсон? Из Канады?
– Да, я родом из Оттавы. А, так вы та леди с «Онтарио»? Не ожидал… Ну да ладно, так где у вас больной, показывайте скорее. У меня, кроме него, еще есть пациенты.
– Кроме нее, вы хотите сказать. Это девушка. Она здесь рядом, в палатке. Похоже, у нее сломана нога.
– Женщина?! Ей повезло, что она выжила. Многим мужчинам это не удалось.
В нескольких милях от Чилкута лежал Счастливый лагерь, где можно было отдохнуть и погреться у костра.
Здесь, в Счастливом лагере, впервые за неделю Мария могла отдохнуть. Могла бы… Если бы не Китти.
Медик нагнулся и почти вполз в палатку, которую Николай поставил на этот раз в безопасном месте. Русскую путешественницу шатало от усталости, но она все равно порадовалась, что к Китти пришел тот самый человек, который тогда, на пароходе, не отказался пойти к умиравшей в муках проститутке. Стало быть, судьба подруги в надежных руках.
Со времени схода лавины прошло кошмарных два дня, в течение которых не прекращались стоны тех, кого засыпало, и крики тех, которые пытались их откопать. Все оставшиеся в живых, все, кто мог держать в руках кирку или лопату, принимали участие в спасательных работах. Маша тоже работала наравне с остальными, каждый раз ужасаясь, когда откапывали очередного несчастного. Шестьдесят тел были завернуты в одеяла и шкуры и уложены на салазки. Их отправят в Дайю, чтобы там похоронить или переправить на родину.