Северная звезда
Шрифт:
– Николай…
Она бросилась ему на шею. Джилли была занята в дальней комнате стиркой и не могла их видеть. Он отвел ее руки и внимательно посмотрел в глаза:
– Мария, ради бога, перестань! А то я могу подумать, что ты вовсе не хочешь выходить замуж на этого своего Дмитрия. Ведь ты за этим приехала сюда, не так ли? Чтобы стать женой, как ты утверждаешь, любимого человека?
Воронова видела, что губы Николая искривились в язвительной усмешке. Она отодвинулась от него и отвернулась. Снова раздался его спокойный голос:
– Через несколько дней твой жених приедет за тобой. Миссис
Мария была в отчаянии.
– Куда ты едешь? Что собираешься делать?
– То же, что и раньше… Проводникам хорошо платят… На Юконе застряли баржи с продовольствием – на пятьсот с лишним миль далее к северу. Хозяева обещают по десять центов за вывезенный фунт. Ну да не важно. До свидания, Мария. Или прощай, уж как получится. Надеюсь, что ты будешь счастлива. Я даже уверен в этом.
С этими словами он развернулся и пошел вниз по улице своим обычным легким шагом.
– Николай! Подожди…
Маша подобрала юбку и побежала за ним. Но блондин не остановился и даже не обернулся на крики. Он запрыгнул в телегу, нагруженную вещами, и уехал. Девушка смахнула со щеки непрошеную слезинку. Нет, она не будет плакать!
Теперь, много дней спустя, когда Мария вспомнила об их расставании, ее глаза снова предательски повлажнели.
Час спустя, расстроенная и уставшая, она вернулась к дверям дома Джилли. По дороге купила несколько яблок в лавке Криса Рондера для девочки. Те оказалось такими дорогими, что не могло быть и речи о том, чтобы купить еще для Джилли или для себя. Одна радость – старина Рондер, расщедрившись, в придачу к покупке угостил её мелкой маслиной, выловленной из пустой уже жестянки…
Цены тут вообще были, что называется, не дай боже! Но, слава Всевышнему, ничего похожего на зиму прошлого года, когда мука в Доусоне дошла до двух долларов за фунт, но и за эту цену ее нельзя было достать. Стихийные комитеты бдительности тогда конфисковали продовольствие и посадили все население на жесткий паек. И золотые магнаты, не знавшие счета деньгам, довольствовались несколькими сухарями и жидким супчиком, ибо того, кто утаивал хотя бы полмешка бобов или банку консервов, могли линчевать или пристрелить, как собаку.
Где и как искать Дмитрия, она по-прежнему совершенно не представляла.
Но отчаяния не было.
…Когда Мария была маленькой, отец как-то повел её на кукольное представление с Петрушкой: причем представление давали не обычные уличные артисты, а какой-то знаменитый кукольник. С первых же мгновений, когда Петрушка появился над ширмой, Маша была покорена и восхищена. Этот человечек в красном колпаке, у которого был огромный нос, а сам он был необычайно подвижной и юркий, заставлял её тихо ойкать от восторга. Ручки у него крохотные, но он ими очень выразительно жестикулировал, свои же тоненькие ножки он ловко перекинул через борт ширмы. За короткое представление Петрушка побеждал Доктора, Попа, Полицейского, Черта и даже саму старуху Смерть.
Девочка смеялась в течение всего представления. И когда Городовой говорил Петрушке: «У тебя и пашпорта-то нет!», на что Петрушка гордо отвечал: «Есть! По пашпорту я Пётр Иванович Уксусов!» и с дубиной гнался за улепетывавшими со всех ног Приставом и Лавочником. Что и говорить, Петрушка был очень потешным: то верхом на коне, то колошматящий палкой доктора-басурмана, то кланяющийся почтенной публике. Как его ни били, ни издевались над ним, он всегда поднимался на ноги, иногда медленно, с трудом, но в конечном итоге маленькая яркая фигурка всегда выпрямлялась, торжествуя победу.
И вот теперь, когда ее преследовали несчастья, она вспоминала о Петрушке и мужественно пыталась улыбнуться.
Она устала ждать. Джилли утешала ее, как могла, и призывала набраться терпения. Но проходили недели, а от Дмитрия не было ни слуху ни духу.
Ей представился случай передать ему письмо через одного старателя. С грустью пересчитав тающие денежные запасы, заплатила пять долларов, чтобы он вручил его Дмитрию лично в руки. Двое из клиентов Джилли недавно вернулись с приисков и рассказали, что видели Дмитрия на его участке живым и невредимым. Вестей же от него по-прежнему не было.
Смешение страха и унижения порождает злобу. Мария решила сама поехать к нему, но Джилли удержала ее:
– Не делай этого ни в коем случае, Мэри. Во-первых, ехать одной опасно. Кроме того, вам все равно придется возвращаться в город, чтобы искать священника. Так что лучше жди его здесь. Я же говорила, эти мужчины становятся полоумными, если находят золотую жилу. Они перестают есть, спать и интересоваться женщинами. Мой покойник-то, Келли, тоже был таким. Когда он выгребал из земли по пятьдесят баксов в день, его не интересовало, жива я или нет. Он даже виски перестал пить, хотя сильно закладывал в Миннесоте… Твой-то жених не сильно любит виски? – озабоченно осведомилась Джилли.
– Он и водки-то не пьет, – бросила Маша в пространство.
– Тогда тебе повезло, – кивнула Джилли.
Воронова промолчала в ответ. Беспокойство переполняло её. Неужели Дмитрий тоже заразился этой проклятой болезнью и находится в плену у «желтого дьявола»? Или… он не едет к ней по другой причине? Как говорил Николай, тут можно купить индианку за ящик виски или пару ружей! Почему бы Дмитрию… Нет, такого не может быть! Или все же…
Мария ворочалась под одеялом, не в силах отогнать от себя дурные предчувствия. Она как будто слышала голос Дмитрия: «Я не собираюсь всю жизнь быть бедным, Машенька!» И другой – голос Николая: «Похоже, твой ненаглядный Дмитрий не торопится вернуться к тебе».
– Мэри! Ты не спишь?
Голос Джилли прорвался сквозь поток беспорядочных мыслей.
– Нет, не сплю.
Она села на кровати. Джилли вошла в комнату в ночной рубашке и с тазом в руках. Вдова выглядела очень уставшей.
– Мэри, с Робертой совсем плохо…
Девушка позабыла о своей собственной печали, когда услышала о болезни девочки.
– У нее сильный жар, и выглядит она ужасно. Я хотела попросить тебя сходить за доктором. Мне очень неловко будить тебя, но думаю, что до утра ждать нельзя.