Северные горы
Шрифт:
— А ты теперь не будешь себе хозяин, — задумчиво произнесла Карина.
— Да плевать! Заработок куда больше, а деньги скоро понадобятся: не за горами явление миру нашего брыкучего сокровища, и ему сразу понадобится столько всего! А будет невмоготу — всегда можно вернуться к частному извозу… Ты подумай только! Мы купим маленькому самую шикарную коляску в Намайре, а тебе — самое красивое платье. Соседи от зависти слюнями изойдут, потому что я буду самый счастливый отец во всей Артолии. А ты будешь самая прекрасная из молодых мам. Ты как выйдешь в переулок… Нет, лучше мы переедем в район поприличней, и ты будешь катать нашего красавчика по… по Королевскому бульвару!
— Артан, Артан, — грустно напомнила Карина, — ведь знаешь отлично, нам нет места на Королевском бульваре. Наше счастье, что в тупике Буйных Молодцов не все плюют нам вслед. И то лишь потому, что белую жену турепанина нашим соседям вынести легче, чем жителям приличного района — черномазого мужа артолийки.
— Ты, конечно, права, милая, — вздохнул Артан. — Тем более что мы даже не женаты. Но могу же я помечтать!
С официальным браком ничего не вышло. Ни одна брачная контора Артолии в жизни не регистрировала межрасовых браков и не собиралась начинать. Марен пробовала окольными путями навести справки и каждый раз натыкалась на стену праведного возмущения. Государство не может узаконить противоестественную связь белой женцины с турпанином, равно как и белого мужчины с турепанкой, а если такие позорные отношения все же завязались, их следует немедля прекратить; буде же стороны упорствуют в своем заблуждении, необходимо наказать закоренелых нарушителей норм общественной морали высылкой в отдаленные районы страны, причем, разумеется, виновные не могут быть сосланы в места, отстоящие друг от друга менее чем на тысячу миль… Осознав, что ее расспросы могут навлечь на Артана с Кариной куда больше неприятностей, чем нынешнее непристойно неженатое состояние, Марен отступилась.
— Ничего, — сказал Артан опечаленной Марен. — Когда-нибудь, когда мы немного разбогатеем, я увезу Карину в Северные горы. Наши шаманы будут сговорчивей ваших бюрократов. Тем более что основное требование к невесте — знание обычаев, а в этом деле Карина уже хоть сейчас любую горянку за пояс заткнет.
— Да что ты такое говоришь, как же она там — все чужие…
— В горах люди живут труднее и беднее, но и нравы добрее и проще. Никто не посмеет плевать вслед моей жене, матери моих детей. Даже коситься скоро перестанут, как только узнают ее поближе. Примут, полюбят. Боюсь только, жизнь в деревне будет тяжеловата для городской девушки…
— Изнеженной глупой артолийки из южных городов, — язвительно вставила Карина.
— Вот именно, — рассеянно ответил Артан.
– -
Серый старец поджидает каждого за поворотом. Но никому не дано знать, за каким именно. Любой горец с детства знает множество историй о Сером старце. Любимое развлечение малышей — сидеть зимой у очага, слушать страшные сказки и бояться, зная, что от ледяного ветра и мороза, где бродит Старец, их надежно защищает толстая дверь. На двери вырезаны охранных знаки, на шеях и в ушах качаются обереги, но все равно жутковато.
Рассказывают, например, как один мальчик нашел в лесу кривой сук, похожий на корявого человечка, принес его домой и спрятал в своей постели под подушкой. Ночью он метался и кричал, а наутро умер. На теле не нашли никаких следов, и шаман сказал, что за мальчиком приходил Серый старец. На следующую ночь металась и кричала мама мальчика, а наутро умерла. Тогда маленькая сестренка умершего мальчика не стала засыпать, лежала тихонько под одеялом и щипала себя за ногу. И увидела, как среди ночи из-под подушки брата выбралось маленькое корявое существо и пошло к постели отца: скрип, скрип! Отец страшно закричал и заметался во сне. Девочка очень испугалась и лежала тихо-тихо, даже не дышала от страха. А существо все ближе подбиралось к отцу: скрип, скрип! Отец закричал еще страшнее. Тут существо прыгнуло ему прямо на лицо. Отец захрипел и умер. Девочка зажмурилась, замерла и слышит: скрип, скрип! — все ближе и ближе. И в это время первый солнечный луч упал в окно, существо зашипело и пропало. Девочка побежала скорее к шаману и все ему рассказала. Шаман велел перетрясти постель умершего мальчика и нашел под подушкой корягу. Она была красного цвета. Шаман взял ритуальный кремневый нож и разрубил корягу, а из нее брызнула кровь! Тогда во дворе развели костер и сожгли корягу, и шаман долго плясал вокруг костра, чтобы злой дух не вырвался на волю и улетел с дымом далеко-далеко. Вечером девочка легла спать и вдруг слышит снова: скрип, скрип! Она открыла глаза, а над ней стоит Серый старец и как закричит: "Ты сожгла моего внука!" Утром пришли — а девочка не дышит и вся синяя.
Скептики скажут, что раз девочка умерла, откуда же известно, что приходил Серый старец? Но слушателям это неважно, им не до логики, у них сердце замирает. Признаться, я в детстве обожал эти страшилки и многие из них записал. Можно сказать, это была первая научная работа начинающего фольклориста.
Оревалат Аартелинур
"Языческие верования турепанских горцев"
– -
Господин Мадетай, большой артолийский начальник, босс Артана, ездил на своей шикарной машине всегда и везде. Разве что в собственном особняке он еще ходил пешком. Рано утром, к шести, Артан должен был уже болтаться возле флаера, облизывать его, мыть и чистить, чтобы в любую секунду быть готовым вскочить за штурвал. По утрам иногда нужно было подбросить экономку босса на рынок, где она тыкала пальцем в товар (доставка продуктов входила в обязанности торговцев). Затем босс ехал в присутствие, где до обеда деловито принимал мелкие взятки. В середине дня босс ехал в ресторан и полтора-два часа предавался чревоугодию. Затем он возвращался в присутствие, где до пяти часов неукоснительно брал по-крупному. В пять его следовало везти в клуб, а оттуда — иногда домой (тогда Артан освобождался в восемь — девять вечера), а иногда — на какой-нибудь шумный прием, где босс приватно договаривался с вероятными клиентами об очень больших взятках (и тогда Артан приезжал к Карине после полуночи).
Карина скучала, плохо себя чувствовала, ходить было тяжело, все время тянуло в сон. Коричневый младенец иной раз вел себя так буйно, что уснуть она не могла и часами лежала, уткнувшись лицом в любимое турепанское одеяло, и шептала: "Ох, Артан, где же ты? Мне так худо". Но когда он возвращался домой, ей вдруг сразу становилось легче, и наследник вел себя прилично, и голова болела меньше.
– -
Наступила и прошла дождливая ветреная весна, настало горячее сухое лето. К Верхушке лета маленький артолийско-турепанский метис должен был появиться на свет. Но в начале июня господин Мадетай поссорился с бандитами Южного района. Кто кому чего не заплатил, Карина так никогда и не узнала. Только утром Артан ушел на работу, а вечером его принесли незнакомые люди. Красивая черно-золотая шоферская форма была залита кровью. Светлые глаза потухли навсегда.
Молодой бандит из Южного района мялся у порога, не смея войти.
— Атаман Ортегон не хотел смерти шофера, — объяснял он. — Но Мадетай оскорбил атамана, такого не прощают. Мадетая-то мы замочили, ну вот и парню досталось. Извиняйте. Похороны за наш счет.
Карина ударила молодого бандита по лицу.
— Убирайся, — сказала она бесцветным голосом. Опустилась на колени возле Артана.
Тело. Как странно. Я так любила твое тело, и только его мне и принесли. Одно тело, а тебя нет. Руки, ноги, лицо, глаза — а тебя нет. Значит, ты был не тело. Ты был душа? Я любила твою душу? Но я и тело любила, а теперь оно остывает под моими руками. Пустое, без тебя. Пускай его хоронят. Ведь это не ты. Ты вернешься, я знаю. Ты придешь, и обнимешь меня, и мы будем смеяться и любить друг друга… Нет. Без тела ты не сможешь. А тело я похороню — куда же тебе возвращаться? Его надо оставить, это тело. Нельзя? Почему нельзя? Оно должно дождаться тебя!
Не трогайте меня! Я не отдам его тело, слышите, это его тело! Он придет, и войдет в него, и откроет свои прекрасные глаза, и засмеется, и скажет: "Жэнщина! Нэ плач"! Нельзя его уносить. Он еще не видел своего сына. Наш коричневый младенец. Он давит изнутри. Он еще не видел своего отца. Не смейте, не трогайте его! Артан, где ты? Артан!..
Чьи-то руки поднимали, несли ее куда-то, все внутри рвалось от боли — потому что ее оторвали от тела, в котором не было Артана, не было, не было… Она кричала и вырывалась, ее не пускали, потом навалилась темнота, но и в темноте была боль. Потом и она исчезла.
– -
Карие глаза, бледная кожа,
Смешные пятнышки на носу.
Ты говоришь: веснушки.
Светлые волосы, прядь — серая, прядь — золотая,
Золото и пыль.
Ты говоришь: светло-русые.
Тонкие пальцы на моей груди,
Нежные, слабые, сердце щемит от счастья.
Ты говоришь: глупый,
Я ведь люблю тебя.