Северные рассказы и повести
Шрифт:
Все ближе конец пути. Задние машины нагоняют нас. Видать, там водители тоже в нетерпении. Последний тридцать четвертый сворот. До скважины осталась пара километров. Останавливаемся. Выскакивает и подбегает Егор. Что-то говорит. Машет руками. Смешной какой-то. Слух не воспринимает ни слова. Что? Ехать дальше? Куда? Зачем? Найти существующую дорогу между скважинами R-127 и R-148? Кошмар. Сил же никаких нет. Так надо? Понимаю, что надо. Не могу. Не хочу. Хочу в тепло, к свету. Спать хочу хоть стреляйся! Вот же огни, жильё, скважина. Рядом совсем. Ну, куда ещё-то?
В общем, все сворачивают к скважине, а мы едем дальше, пока не пересечем существующую между скважинами дорогу. Мы с Яном становимся теперь единомышленниками. Оба не хотим никуда ехать. Оба едем. Они-то, наверное, уже отдыхают. Едят или спят. Димку мы тоже отправили с ними. Теперь вешки ставить самим. Ничего, тут недалеко должно быть… Ну, вот и нашли. Последняя вешка, разворот и уже без остановок, на крейсерской скорости!... Скорей, скорей! Огни всё ближе. Вот она, буровая, во всей красе, сверкает на морозе огнями, как ёлка новогодняя! Кстати, наши-то на работе сегодня как раз Новый год отмечают. В ресторане. Под музыку. Наверное, с ведущим, с танцорами, Дедом Морозом и Снегурочкой. Короче, по всем распальцовочным канонам. Может, даже высокопарные тосты какие-нибудь произносят за тех, кто в тундре, на морозе сейчас, про героизм говорят. Спасибо, дорогие друзья. Ох, спасибо. Мы очень вам всем признательны. Злые. Голодные. Грязные. Усталые. Мы вылезаем из своих люков и плетемся к вагончикам. Десятый час утра. Через час светать начнет. Егор шебуршится, зовет в столовую. Поварихи встречают нас не очень-то приветливо. Продуктов не привезли. Ничего не привезли. Понаехали тут, ещё и корми их. Да, как вам не стыдно, такие вы рассякие! Тут самим уже есть нечего, ещё и гостей привечай.
Егор приносит с рации, которая на буровой, радостную весть: погода прояснилась, сегодня, как только рассветёт, будут вертолеты. Целых два! Вахтовики уже чуть не на стенку лезут, так неймётся наконец уехать отсюда. Через сорок минут посадка. Ага, выходит, поспать не получится. Перед вертолетной площадкой целая гора больших квадратных сумок, с какими обычно ездят в соседние города «челноки». И мужики толкутся, нервно покуривая. Понятное дело. Всем охота улететь, столько «лишнего» времени отсидели здесь из-за непогоды. Оно ведь не на курорте. Надоели друг другу, а деваться-то некуда. Но будет ли достаточно места в вертолётах? Народу на буровой сейчас - хоть в поленницу складывай. Говорят, если в списках, переданных с Большой Земли человека нет, брать не будут.
А когда послышался стрекот винтокрылых, нервозность отдельных личностей начала переходить в панику. Едва первый борт коснулся колесами вертолётной площадки, как вокруг началась дикая толкотня людей с сумками и авоськами. Честное слово, всё это очень напоминало бегство белоэмигрантов, каким его показывают в старых советских фильмах! Один в один! Только диких истерических женских криков не было, поскольку летели одни мужики. Толкались и пихались молча, отчаявшиеся лезли по головам, лишь бы улететь! У многих на искаженных лицах отражалось только одно – безумный страх снова остаться здесь, возле этой скважины в голой заснеженной тундре.
Первый вертолет улетел. Вторым собрались улетать Мирослав и его ребята, Егор и я. Кстати, МТЛБ у «мирославцев» тоже вышел из строя и его возвращение без капремонта, оказывается, уже невозможно. Зашел в вагончик с рацией погреться.
Рыжеголовый Егор, глядя куда-то в пол, попросил меня остаться и пройти наш путь в обратную сторону вместе с дорожниками и Яном…
– А сам я остаться не могу. Прости. Ну, никак не могу. Мне обратно надо, понимаешь?
Я поначалу вспылил. Вышел на мороз перекурить это дело. Смотрю: Димка стоит, понурый, тоже в вертолет собрался, да, боится, не достанется ему места. Ладно, Димас, не дрейфь, поедешь вместо меня.
Через 20 минут все было кончено: «вертак» улетел, унося с собой счастливых пассажиров. Мы остались: Иван-дорожник, Юра Синельников, водители Денис, Ян и я. Поскольку хотели успеть хотя бы отъехать засветло, то через полчаса двинулись в обратный путь на двух ГТТ.
Подморозило. А снегу-то, снегу! Мама родная! Сплошное купание в снегу, а не езда. Ян чертыхается, мы то и дело зарываемся в снег по уши. Время от времени он пытается проехать по целине, но, убедившись, что хрен редьки не слаще, возвращается обратно в свою же колею. Часа через два с половиной доползаем до реки, на которой намыкались прошлой ночью. Нахожу наконец неуловимую двадцать шестую точку и предлагаю свернуть от неё влево, чтобы попытаться найти более прямой переезд через реку.
Осторожно берегом минуем одно небольшое озерко и, примерно наполовину пройдя второе, останавливаемся. Дальше Ян боится идти: как черт ладана, сторонится небольших кустиков, торчащих из-под глубокого снега. Идем советоваться с Иваном, заодно и чаю горячего попить. Иван – цыганистого вида мужик лет тридцати пяти – сорока с явно нерусским акцентом. Оказывается он родом из черноморских греков. Вот оно что! Попили чаю, пораскинули мозгами и решили не рисковать. Путь, обхаянный Яном прежде, по которому мы сюда пришли, теперь по его же словам, оказывается, самый надежный, и лучше его на всем свете не найти. Ну-ну… как же, как же…
Возвращаемся и едем по своим следам, только теперь в обратную сторону. Иваново ГТТ пару раз отстает от нас: барахлит насос. Прокопченный Денис в танковом шлеме от усталости двигается как в замедленных кадрах кинофильма. Но двигается. И этого достаточно. Я продолжаю контролировать путь по GPS. Теперь вешек ставить не надо, поэтому идем ходом, без торможений. На плоской равнине после реки Ян окончательно приободрился, если можно так сказать о ком-то, кто не спит уже вторую ночь подряд. Холодает уже прилично, хотя ночь так и не вызвездилась.
Маршевым броском доходим до третьей точки, сколько часов прошло – не помню, было уже все равно. Тут я говорю Яну о том, что будем спрямлять трассу. И теперь мы уже точно выходим на вторую точку и от неё идем не по свои следам, а напрямую к переезду через овраг. Ян возмущается: ну, никак не хочет понять зачем нужно съезжать с колеи, по которой уже ездили? Зачем этот чудик (то есть я) бежит от хорошего и ищет ещё чего-то в этой темнотище холоднющей??
А более всего его удивляло то, как мы опять выходили на свою же колею, сойдя с неё километра два назад непонятно где. Он таращился на меня время от времени, будто я колдун какой-то! Надо было видеть выражение его лица. Да, уж, это было нечто…
Перебрались через овраг, и тут такая метель сыпанула, что не стало видно вообще ничего впереди, даже под фарами: просто белая упругая воздушная стена и всё! И тут Яна заколдобило. Я кричу ему «вправо», кричу «влево» - бесполезно. Заклинило мужика. Наконец я стал догадываться, что нужно просто рукой показывать куда двигаться. Смотрю – понял, оттаивать начал. Правильно поехали. Минут через сорок вышли к первой точке. И хотя я её так и не увидел ( как и егоровского указателя «R-127», понял по экрану прибора, что это где-то совсем рядом, метрах в пяти.