Северные сказки. Книга 1

Ончуков Николай Евгеньевич

От царя были посланы гонцы по всему государству отыскивать человека, который поцеловал царевну и получил в лоб звезду, а на руку перстень. Доехали и до того места, где три брата жили. Смекнул наш Ивашко, в чем дело, и ушел скорее в лес. Возвратился с грибами, улез опять на печь. Пришел вечер, Ивашке опять захотелось посмотреть на свой перстень; развязал он руку, вдруг изба как будто загорела; братья испугались и закричали: «Что ты там, дурак, делаешь?» Ивашко и сам испугался, и стал перстень снимать; братья увидели и стали спрашивать: «Где взял? Продай перстень нам». Ивашко отвечал: «У меня не продажный, а заветный». Братья спрашивают: «Какой завет?» — «А дайте по ремню из спины вырезать». Они согласились. Вырезал Ивашко и положил в карман.

Вышло опять от царя повеление, чтобы нашли ему сорокопегую кобылу с сорока жеребцами. Братья Ивановы стали сряжаться, стал проситься и Ивашко. Братья ему не отказали и дали хромую кобылу; поехал Ивашко на этой кобылице в чисто поле, сдернул с нее кожу, мясо отдал сорокам и воронам на съедение, а кожу повесил на огород. Затем крикнул своего коня и поехал вперед; ездил, ездил весь день, а никакой кобылы не видал, так и пришел домой. На другой день братья опять стали сряжаться, стал и Ивашко с ними проситься. Братья сказали: «На чем ты поедешь? Разве на корове?» Братья уехали, Ивашко долго не думал, сел на корову и поехал. Схватились бабы доить корову, коровы нет. А Ивашко выехал в поле, кожу с коровы сдернул и повесил на огород, а мясо бросил сорокам да воронам на съедение. Потом крикнул опять своим богатырским голосом своему доброму коню, и конь предстал пред ним, как лист перед травой. Ивашко сделался молодцом и поехал; ездил, ездил и кобылу видел: она ела мясо его коровы, но поймать не мог. Приехал опять в поле, коня отпустил, а сам пешком пошел домой. И братья приехали. На третий день опять братья собираются в путь искать сорокопегую кобылу. Стал проситься и Ивашко; братья заругали, выбили его и уехали. Ивашко не остался. Ехать не на ком — ни лошади, ни коровы; были у них овца да собака, он тех запряг и поехал. Выехал в поле, кожу с них сдернул и повесил на огород, а мясо раскидал. Сам крикнул своего доброго коня и поехал искать кобылицу. Долго он ездил, не мог найти; наконец, увидел — ест говядину; наехал, схватил и привел домой. Братья спрашивают его: «Где ты, запечин, взял?» — «Да это

наша кобыла, с которой я кожу-то содрал, у ней кожа выросла другая, пегая, а жеребенки из кусков говядины, которую я раскидал». Братья и говорят Ивашку: «Продай нам эту кобылицу с жеребятами». Ивашко отвечает: «У меня не продажна, а заветна». — «А велик ли и завет?» — «А отрежте мне по мизинному пальцу». — Они согласились, отрезали. Пальцы он взял и положил в карман. На четвертый день сделал царь пир, и отдан был приказ, чтобы все были на пиру: старые, малые, холостые и женатые. Братья Ивашковы собираются к царю на пир с великою радостью и надеждою на большую награду. Стал и Ивашко с ними проситься, они его не взяли. Ивашко пошел за ними, пришел к царю и сел позади всех. Царь смотрит на сорокопегую кобылу с сорока жеребятами и хвалит Ивашковых братьев. Когда накрыли столы, царь сам стал угощать, но, обойдя всех, не мог опознать того человека, который удалее всех был. Тогда царевна сама пошла обносить всех медом; всех обошла, а кого надо, не нашла. И говорит: «Где те удалые молодцы, которые привели сорокопегую кобылицу?» Братья Ивашковы стали, она подошла к ним и усмотрела у них завязанные руки, и спросила: «Для чего у вас руки завязаны?» Они отвечают: «Когда имали кобылицу, она откусила у нас по пальцу». Царевна взяла у одного из братьев руку, опознала свой перстень и говорит: «А это где ты взял?» — «С руки вашей», — отвечает старший брат. Царевна посмотрела ему в лоб, а звезды на лбу нет; она и говорит: «Перстень мой, а знака моего на лбу нет; это обман». И приказала заключить братьев в тюрьму. Тут царевна заметила Ивашку, он сидел позади всех, подходит к нему и подает ему чашу меда, а сердце у самой так и ощипнуло. Взглянула на него, а Ивашко весь в саже. Царевна его стала спрашивать: «Чей ты? Откуда? Для чего лоб завязал?» — «Ушибся», — отвечал Ивашко. Царевна лоб развязала, свет всех обнял, она и вскричала: «Вот где мой суженой!» Царь подходит и говорит: «Какой тут суженой!» Ивашко говорит: «Позволь мне, государь, умыться». Царь дозволил. Ивашко вышел, крикнул богатырским голосом и свиснул соловьиным посвистом: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» Конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, а из ушей дым столбом валит; прибежал и стал. Тогда Ивашка в право ухо зашел — умылся, а в лево — снарядился и стал молодец прекрасный. Сел он на добра коня и поехал к столу, где его дожидаются. Царевна коня обознала, да и на лбу звезда сияет. Добрый молодец подъехал, царь подходит, берет за руку Ивана Еруслановича, так назвал его царь, подводит к царевне и говорит: «Вот твой суженой!» Царевна отвечает: «Это-то хорошо. Но, добрый молодец, Иван Ерусланович! Где же у тебя перстень мой?» Иван Ерусланович отвечает: — «Приведите моих братьев, тогда все узнаете». Братьев привели, они Ивана не опознали. Он стал спрашивать: «Где вы взяли персень?» Старший отвечает: «С руки царевны». — «А для чего у вас руки завязаны?» Они отвечали: «Когда имали мы сорокопегую кобылу, то она откусила нам по пальцу». Иван говорит: «У вас есть брат глупой, вы у его-то все это и отобрали». Руки братьям развязали, Иван вынял пальцы из кармана и подал братьям. «Вот ваши пальцы». Потом подал и ремни. Тогда царь гневно на них закричал: «Головы с плеч вам, дуракам!» Но Иван Ерусланович просил царя простить их. Царь простил. А затем стали свадебку играть. Я там был, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

69

Соломенный купец^[20]

Бывало-живало, жил-был купец, у него была дочь. Поехал купец за море торговать и говорит своей дочери: «Милая моя дочь! Я отправлюсь за море, а может и не вернусь; ищи ты себе жениха». Купец уехал, дочь однажды сидела у окна, пила чай, мимо шол один молодой человек. Сравнялся с домом, купеческая дочь и говорит: «Зайди, доброй человек, в дом». Он зашел, она и говорит: «У меня отец уехал за море торговать, а мне велел выбирать себе жениха. Не желаешь ли идти к нам в дом?» Молодец рад был тому, однако сознался, что он очень беден и опасается, чтобы отец ея не осердился, если она выйдет за него. Купеческая дочь отвечает: «Об этом не безпокойся, добрый человек; я тебе дам денег пятьсот рублей, ты эти деньги покажи отцу». В скором времени отец возвратился домой, дочь и говорит: «Я, родитель, приискала себе жениха». Отец отвечает: «Хорошо, любезная дочь; покажи мне его». Жениха призвали. Отец девицы и говорит: «Послушай, молодец, у меня вот есть дочь, а более никого нет, скажи ты мне, есть у тебя деньги и можешь ли торговать?» Молодец отвечает: «Денег у меня пятьсот рублей и торговать умею». Свадьбу сыграли, взяли молодца в дом. Вскоре купечество этого города стало отправляться за море, нагружать свои корабли разными товарами. Стал и молодой купец грузить свой корабль соломой. Тесть и говорит зятю: «Что же ты делаешь! Чем грузишь корабль! Соломы-то там и своей довольно». Зять отвечает: «Годится и моя, у них есть, да не такая». Купцы смеются. Приехали за море, вышли на берег и стали выгружать товар. Молодой купец выгрузил солому на берег. Где он ее склал, в том самом месте в норе жил огненный змий; змий как пополз из норы, солома и вспыхнула, а вместе с соломою и сам змий сгорел. Призадумался молодой купец и не знает, что ему и делать; пошел посмотреть, где была складена солома, и видит большую нору; разрыл и увидел в норе самоцветные камни. Молодой купец нагрузил свой корабль этими камнями, а на верх наклал кирпичей. Купцы нагрузили свои корабли разными товарами, пришли к молодому купцу посмотреть, чем он нагрузил корабль, увидели кирпичи, посмеялись и стали отправляться на свое место. Прибыли домой, выгрузили товары и пошли к царю с подарками. Пошел и молодой купец с подарком, завязал в платок два камня. Пришли к царю и дарят. Царь принимает дары, благодарит, а потом и говорит молодому купцу: «А ты что, кирпичный купец, какой ты привез мне подарок?» Молодой купец подает царю платок. Купцы засмеялись, думали он кирпичье принес. Царь развязал платок и увидел два больших самоцветных камня, каких еще и в царстве его не бывало, и давай благодарить молодого купца. Потом спрашивает у него царь: «Много ли у тебя таких камней?» Тот отвечает: «У меня целой корабль». Угостил царь купцов и приказал молодому купцу камни свои свозить в царския сокровища. «А тебя награжду всем, чего только тебе надобно». С тех пор молодой купец стал жить да поживать, да и теперь живет.

70

Выбор невесты^[21]

Молодой парень вздумал жениться, но где не посватается, а все ему девки не дают. Однажды в горести он и сказал: «Хоть бы черт дал мне девушку-то!» Назавтрие пошел в лес и видит — идет навстречу человек и говорит: «Здорово, молодец!» — «Здорово». — «Куда пошел?» — «Дрова рубить». — «А что ты вчера думал?» — «Ничего». — «Как ничего, вспомни-ко хорошенько». Парень и вспомнил: «Я говорил: хоть бы черт дал мне девушку-то!» Мужик говорит: «Отчего не дать, если в заправду нужна девка, пойдем!» Пошли. Шли и дошли — стоит большой-пребольшой дом, кругом дома железная ограда, превысока-высока. Ворота чугунны, у ворот два льва на цепях. Молодец испугался, мужик ему и говорит: «Иди, не бойся!» Подошли к воротам, ворота отворились сами собой, зашли во двор, а во дворе всякия лютыя звери; прошли, их не ворохнули. Заходят в дом, свету нет, только слышно, что в каждом месте ворчат и цепи бречат. Мужик водил да водил молодца впотьмах-то, да вдруг как стукнет ему в затылок. Молодец не успел и ахнуть, как очутился в светлой-пресветлой палате; сидит старуха и качает ребенка. Старуха и говорит: «Ах ты, бедный молодец, как ты попал сюда? Здесь живут нечисты духи. Я-то попала сюда, когда была еще маленькою, родители меня прокляли, вот я и живу здесь больше ста годов, живу полною хозяйкою; еще есть здесь девушка, тоже русская, тоже проклята родителями». Молодец и говорит старухе: «А где же, бабушка, мне увидать-то эту русскую девушку». И разссказал старухе все по порядку, как было дело, и как он сюда попал. Старуха и говорит ему: «Правду тебе он сказал, что даст невесту, только смотри, умей выбрать. Завтра тебе выведут двенадцать невест и одна другой красивее, все приглядные, только смотри, одинадцать все его дочери, а двенадцатая русская. Когда оне станут в ряд, ты смотри — которая будет на голове платок поправлять, это и есть русская-то. Ты прямо к той девушке подходи и говори: "Вот моя невеста!" Сразу он тебе не отдаст ее, а будет по три дня их всех выводить и спрашивать тебя, ему жаль будет русской. Когда на второй день придет, тебе трудно будет узнать ее, да она сама тебя узнает. А ты узнай ее вот почему: когда все станут в ряд, она тихонько позевает, ты и скажи: "Вот моя невеста!" На третий день он тебе уж их не покажет в лицо, а велит по голосу узнать. Оне будут за пологом, каждая пойдет мимо тебя, только ты их не увидишь, и когда поровняется с тобою, то и скажет: "Не я ли твоя суженая?" Помни же: русская, когда пойдет мимо, то проговорит: "Не я ли твоя суженая?" Ты и вскричи: "Вот моя невеста!"» Когда наступил третий день, позвали жениха опять выбирать невесту. Девушки собрались. Приходит хозяин и говорит жениху: «Ну, вот еще тебе в последний раз невесты — выбирай. Смотри, теперь в последний раз выбор». Сел хозяин и приказал невестам проходить мимо жениха. Пошла русская и сказала: «Не я ли твоя суженая?» Парень и закричал: «Вот моя суженая!» Делать нечего стало хозяину и говорит: «Ну, молодец! Три раза ты все одну выбираешь. Пойдем со мной, я отдам тебе приданое». Приводит молодца в другую комнату и показывает разныя богатства: золото, серебро, шелки и разныя платья. Жених пошел к старушке и все ей пересказал. Старушка и говорит: «Ему девушки жаль, да у ней есть родители еще в живых и молились Богу, чтобы Бог сохранил дитя, которое пропало у них ночью. Ты же смотри, как поедешь отсюда, и чтобы ты не услышал, не оглядывайся назад, а если поглядишь назад, то не видать тебе своей невесты, да и сам пропадешь; а когда легите спать, то сделай ты какой-нибудь крест и поставь его около себя». Назавтрие жених получил невесту и несколько возов в приданое живота, выехал и женился.

71

Сестрица просела^[22]

Жил-был добрый молодец и вздумал жениться; сколько невест ни выбирал, но лучше своей сестры Катюши не нашел и говорит ей: «Сестрица! Я сколько невест не выбирал, тебя краше не нашел. Поди за меня замуж?» — «Пойду», — говорит сестра. Но тут была бабушка-задворенка и говорит ей: «Разоставь ты, девица, по всем четырем углам по веретешку». Она расставила и стоит не разряжается, хочет идти к венцу. Вдруг перво веретешко прошипело: «Куку!» Второе: «Где ты?» Третье: «Брат на сестре женится!» А четвертое: «Просела!» Девушка и спрашивает бабушку-задворенку: «Скажи, бабушка, что это веретешка говорят?» Бабушка говорит: «Четыре ночи поспать тебе велят, и тогда замуж пойдешь». Наступила первая ночь, и вдруг девица слышит голос: «Куку!» На вторую ночь слышит голос: «Где ты?» На третью: «Брат на сестре женится!» На четвертую громко вскричало: «Просела!» И девушка сквозь землю и просела.

Было

наперво там темно, а потом стало светло; увидела дом, зашла в него; в одной комнате увидела сидит девушка, вышивает в пяльцах. Она вскричала: «Что ты! Куда зашла? Здесь живет Баба-яга, она тебя застанет здесь и съес. Она теперь на свадбе и скоро будет». Катюша стала конаться, чтобы как-нибудь спасла. Тогда девушка пяльцы положила и обвернула гостью иголочкой, и воткнула в свой вороток. Яга-баба приходит и говорит: «Фу-фу-фу! Русским духом пахнет. Пообедала я на свадьбе, а поужинаю дома». Посмотрела — никого нет. Поискала, поискала да так и спать легла. Назавтрие Баба-яга села на ступу и поехала опять на свадьбу. У ней был сын о семи горлах. Коль Яга-баба уехала, девушка намесила сухомесу и замазала все горла ему этим сухомесом. Потом оделись и пошли, а с собою взяли щетку, огниво и кремень. Семигорлый лизал да лизал, да одно горло и перелизал, и вскричал негромко: «Ой, мама! Девки ушли!» Яга-баба услыхала и говорит: «Это сын кричит». Потом второе горло пролизал и тоже закричал; но и этот раз Яга-баба хотя и слышала голос, но так и спустила. Семигорлый перелизал и последнее горло, и так закричал, что Яга-баба со свадьбы поехала на ступе домой. Приезжает, а девок нет. Села в ступу и поехала догонять девок. Те бежат; бежали да обвернулись, а Яга-баба тут и есть. Тогда бросили они щетку, и стала чаща; Яга-баба запуталась и долго ездила тут; выбралась из чащи, опять поехала и стала их достигать; тогда они бросили огниво, и стала огненна река; она пока обходила, они и убежали. Яга-баба обошла реку и того скорее поехала, скоро догонила их и закричала. «А-а! Проклятые, попали мне теперь!» А те бросили кремень, и стала пред Ягой-бабой превысокая гора, и она как не старалась взобраться на гору, не могла. Они той порой добежали до дыры, в которую и вышли на белый свет.

Когда вышли, то Катюша и говорит: «Пойдем ко мне, у меня есть брат, ты выйдешь за него замуж». Пошли. Пришла Катюша домой и женила братца на Марье. Марья и говорит: «Если я вышла за твоего брата, то ты поди за моего; он тоже хотел на мне жениться, я, как и ты, просела». Катюша согласилась и вышла за Машинова брата. И стали вместе жить, добра наживать.

72

Рыбьи головы^[23]

Один бедный мужик слыхал, что в одном месте есть клад — золото; а он часто ходил и все искал, не покажется ли ему клад, но как не ходил, а клад все не покажется. Он стал копать, нашол место и не раз копал, и однажды вдруг слышит голос: «Что ты, мужичек, трудишься и стараешься по напрасну! Клад ты можешь получить, если дашь мне голову». Услыхал это мужик и незнай обрадовался, незнай испугался, но однако пошел домой и размышлят: «Как тут быть! Какую надо голову?» В доме, кроме жены и сына, ни кого не было, он и решился принести голову сына. Пришол домой и обсказал все своей старухе, и говорит: «Испеки-ко завтра, баба, мне рыбницек, а я с сынком пойду на озеро рыбу удить». Баба испекла ему рыбник из мелких рыб, мужик с сыном и отправился к тому месту, где был клад. Жаль было ему сынка, да и клад-то надо достать. Пришел на место и вздумал пообедать; разломал рыбник, стал сам есть и сыну дал. В рыбнике рыбки были все мелинькия, он отвертывал у них головы и кидал в сторону. Вдруг слышит знакомый голос: «Довольно мне, мужик, твоих голов, бери клад и иди домой». Обрадовался мужик, взял клад, в котором нашел золото, и пошел домой.

73

Ивашко Кочевряжко^[24]

Жила-была Яга-баба, у ней было три дочери, и повадился к ним ходить в гости Ивашко Кочевряжко. Старуха заметила, что Ивашко ходит недаром, и задумала худое дело. Говорит однажды старуха старшей дочери: «Вытопи-ко завтра пожарче печь, не можем ли как Ивашка Кочевряжку изжарить». Назавтра старшая дочь печку истопила, приходит к ним Ивашко, эта дочь и говорит: «Садись-ко, Ивашко Кочевряжко, на лопату, я посажу тебя в печь». Ивашко лег, руки и ноги разшиперил, она стала пихать, никак запихать не может. «Постой, я покажу ему, как надо ложиться», — говорит девка, села на лопату, а Ивашко схватил да и сунул девку в печь, та так и испеклась. Яга-баба идет в избу Ивашковых костей глодать, пришла и говорит: «Съесть-бы мне, присесть бы мне, посидеть бы мне да Ивашковых костей поглодать». Вытащила из печи косье, какую кость огложет, ту и на печь бросит и говорит: «Покататься бы мне, поваляться бы мне на Ивашковых костках». А Ивашко лежит за печью и говорит: «Старая ведьма, покатайся, поваляйся на дочериньих косточках». Яга-баба и закричала: «Фу-фу-фу! Экой проклятой! Я его хотела съесть, а он у меня дочь испек. Погоди, Ивашко, не уйдешь от меня». Опять и говорит Яга-баба средней дочери... и пр. Всех трех дочерей испек в печи Ивашко-Кочевряжка. Рассердилась тут Яга-баба пуще прежнего и говорит: «Погоди ты, проклятой Ивашко! Я с тобой разделаюсь». Яга-Баба сама вытопила печь жарко-прежарко и говорит: «Поди, Ивашко, на лопату». Он лег, руки расшиперил; она попихала, попихала, не могла запихнуть и говорит: «Подержи-ко лопаты, я тебе покажу манер». Села и скорчилась; и только хотела соскочить, он пехнул ее в затылок, она и улетела в печь. Тогда он устье захлопнул и говорит: «Погрейся, старая кочерга!» Баба-Яга кричит. «Выпусти меня, Ивашко! Я тебе дам масла и денег, и всего, чего только захочешь; дам дом и жену, и кобылу, только выпусти!» — «Врешь, старая ведьма! Не выпущу». Яга-баба заклялась ему, что ничего не сделает, он пришел и оправил перед печью петлю, открыл у печи устье и говорит: «Выходи, если жива». Баба-яга выпрыгнула из печи, угодила в петлю и повесилась. И опять взмолилась ему. Он и говорит: «Отпущу, старая кочерга, киевская ведьма, только тогда, когда обещанное все сейчас же отдашь». Она и говорит: «Иванушко, красное ты солнышко! Делать нечего, поди в кладовыя, там все найдешь». Потом подала перстень и говорит: «Поди в город, и какая девушка поглянется, только покажи ей этот перстень, она с тобой сейчас и заговорит». Ивашко сходил в кладовыя и говорит: «Ну, старая ведьма, живота тут довольно, а где же лошадь и дом?» Яга-баба и говорит: «В кладовой старшей дочери есть на полу дверь, отворь и там все увидишь». Пошел Ивашко в кладовую, нашел дверь, отворил и увидел там широкую улицу и три дома со скотом и животом. «Это хорошо, да как же я жить-то тут стану?» Пришел и говорит Яге-бабе: «Как же я жить-то в земле буду?» Она и говорит: «Ты отпусти меня и увидишь, что будет». Он и отпустил. И только что ей не стало, вместо худой избы Ивашко очудился в светлой красивой избе, а вышел вон, увидел — целых три дома стоят. Ивашко пошел в город, выбрал себе невесту, женился и стал жить да поживать, да добра наживать, а Яги-бабы больше не видал.

74

Князь и княгиня^[25]

Жил был князь; женился князь в 12 лет, взял он княгиню 9 годов и 9 месяцев, жил он с княгинею ровно три года и три месяца, а на четвертой год гулять пошел. Ходил он, гулял ровно три года и три месяца, а на четвертой год князь домой пошол. Идучи дорогой, видит идут ему навстречу три старицы, три монашины черноризицы и белокнижницы. «Давно ли вы, спрашивает князь, с моего двора с княжевиного, с екатеринского?» Отвечали старицы: «Мы вчера с твоего двора с княжевиного, с екатеринского, и у тебя, князь, в дому все не по-старому, не по-прежнему: все добрые кони по колене в назьму стоят, едят траву все осатину, пьют воду все наземную; золота казна вся расхищена, во тереме жолубень веснет». Погонил князь своего добра коня сломя голову. Приезжает князь к своему двору княжевинскому, к екатеринскому, выходит молода жена встречать в одной тоненькой рубашке, без косьтчина (так), в однех тоненьких чулочках — без башмачек. Вынимает князь саблю вострую, срубил-сказнил поплечь голову; укатилась голова коням под ноги. Заходит князь в конюшню свою и видит: все кони по колен в овсе, они едят траву все шелковую, они пьют воду все ключевую; во тереме золота казна по шкатулочкам, цветно платье все по стопочкам, бела посуда по надблюднечкам, ключи-замки все по полочкам; во терем зашел — жолубня тут нет, дитя малого не видано; тут пяла стоят золоченые, в них шито, сколько плакано, все князя в дом дожидано. За беду тут князю стало, за досадушку великую. Заходит князь во конюшню во свою, выбирает князь лошадь добрую, погонил он коня сломы голову, ко двум старицам, двум монашицам черноризицам, белокнижницам, прискакавши к ним, говорит: «Уж вы, старицы-монашицы, черноризицы, белокнижницы! Зачем, зачем вы мне наврали?» Потом взял он саблю вострую и срубил-сказнил им головы, а сам бросился на кол-вострый конец и тем предал себя скорой смерти.

75

Царь Агапий и дочь его Елизавета^[26]

Было некоторое царство неверное, небогомольное; в синем море было чудищо поганое, просило себе живой человеческой жертвы на съедение; и много выдавали ему, сперва по голове по лошадиной, а потом и по человечьей, затем стали жребий метать, и выпал жребий на царский двор, на царя Агапея. Была у этого царя Агапея дочь, прекрасная Елисавета, она была верная и молилась Богу. Пошел царь Агапей домой, закручинился, запечалился; жаль было ему дочери любой, а царице нелюбой, ей неродной. Подходит царь Агапей к дому, выходит ему навстречу жена и говорит: «Чего ты закручинился, запечалился?» Отвечает ей царь Агапий: «Как же мне не кручиниться, не печалиться, когда жребий пал на мой двор царский!» Говорит ему жена: «Не кручинься, не печалься, у нас есть не любая дочь Елизавета Агапеевна, она молится Богу не нашему, а своему». Тут пошел царь Агапей к своей дочере и говорит ей: «Уж ты любимая моя дочь, Елисавета Агапеевна! Вставай-ко ты утром ранешенько, одевайся хорошененько, снаряжайся в путь ранешенько, когда придут за тобой добры кони, тогда садись и поезжай». Все это знала дочь Елизавета Агапеевна, она горько заплакала и взмолилась Господу Богу Спасу, Пречистой самой Пресвятой Богородице и Егорию свет храброму. Назавтрие стала Елизавета Агапеевна утром ранешенько и увидела, что тут стоят добры кони, нарядилась, села и поехала. Свезли, оставили Елизавету Агапеевну у синя моря чудовищу морскому на съедение. Стала она молиться Господу Богу Спасу, Пречистой самой Богородице и святому Егорию свет храброму. Видит, едет человек на белом коне и привязывает бела коня к сырому дубу на шелков повод, подходит к Елизавете и говорит: «Поищи-ко у меня, голубушка, в голове». И когда она стала искать, он и заснул крепким сном. Вдруг всколыбнулось сине-море, и выходит из него чудовище поганое, и увидевши две головы, обрадовался. Увидала его Елисавета Агапеевна, горько восплакала, и еще более возносилась к Господу Богу, и стала человека будить: «Пробудись, добрый человек! Сейчас нас проглотит чудовище поганое». Но он спит крепко, и еще пуще прежняго залилась она горючими слезами, и одна из них пала на голову спящого. Тогда проснулся человек, дал девице шелков пояс: «Не бойся ты, красна девица, поганого морского чудовища, а возьми его на этот шелков пояс и веди на свой царский двор, и скажи всем, чтобы обратились они все к единому истинному Богу и выстроили бы три церкви соборные: одну Спасу Пречистому, другую самой Богородице, а третью Егорию храброму». Елизавета Агапеевна накинула шелков пояс на чудовища поганого, пошла и повела чудовища за собой на царский двор. Увидел царь Агапей свою дочь Елизавету с чудовищем, обрадовался и испугался; прибежал на двор и говорит своей дочери: «Уж ты, милая дочь Елизавета Агапеевна, не отпущай ты чудовища поганого, чтобы не пожрал он всего царства моего, а тебе самой, что нужно, то и сделаю». Отвечает ему Елизавета: «Ничего мне не надо, а только сделай ты, что я велю: обратитесь все вы к единому истинному Богу и выстройте три церкви соборные: одну Спасу Пречистому, другую самой Пречистой Богородице, а третью Егорью храброму». — Царь Агапей сказал: «Милая моя дочь! Все это мы исполним, только избави ты нас от поганого чудовища морского». Тогда Елизавета опустила обратно чудовища в сине море, а царь и народ обратились к истинному Богу.