Северный пламень
Шрифт:
— Красота! — восхищался красным красавцем-кораблем с позолоченной скульптурой на носу Микола, любовно гладя по фальшборту это произведение искусств морского дела. В оршанском князе, наверное, «умер» моряк, а не воин. Он любил путешествия и мореплавания, а вот отправляться в Данию,
чтобы «отшлепать» зарвавшегося датского короля, у него никакого желания не было…
Едва вступив на палубу, Карл сорвал
— Эту ненужную и последнюю деталь, связывавшую меня с мирным прошлым, пусть уносит вода!
Лещинский усмехнулся. Он был тоже без парика, в своей красной четырехугольной польской шапке со свисающими позолоченными кистями.
— А я бы не хотел рвать пуповину, связывающую меня с мирным прошлым, — тихо сказал он Миколе.
— Ох, Станислав! — покачал оршанский князь головой. — Будь моя воля, я бы сейчас прыгнул в воду за этим париком, если от него в самом деле зависит мир. Как можно любить войну?
— Думаю, Карл как раз тот человек, который очень быстро решает такие проблемы, — негромко отвечал Лещинский, украдкой наблюдая за шведским королем, — этот юноша, как Александр Македонский, способен одним ударом разрубить Гордиев узел. Вам не кажется, пан Микола?
— Думаю, что вы правы, пан Станислав. Это в самом деле так. Главное, чтобы этот хлопчик не увлекся войной, как в его годы увлекаются девушками…
Командовать десантом шведский король поручил генералу графу Карлу Густаву Реншельду. Решено было осадить Копенгаген с суши и с моря. Генерал был поражен дерзостью плана, но принял его. Шведский флот стремительно пересек пролив и уже вплывал в воды Датского королевства. Ну а на борту «Короля Карла» под скрип и стон канатов и снастей Микола и Лещинский все еще обсуждали свои собственные «хатние справы».
— Почему так много поляков проголосовало за этого проходимца Августа? — спрашивал Микола Станислава.
Тот иронично усмехнулся:
— Мой друг! Польская шляхта более всего гордится своим Белым орлом, своей шляхетской честью. Но уверяю, за хорошие гроши эти крикливые паны продадут Белый орел не задумавшись, а за дополнительную плату — продадут и честь шляхетскую. Гроши… Я никогда их не считал и не смотрел на них как на Бога. Гроши привели к тому, что шляхта польская вырождается, мой друг. Вот такие дела! Нет у нас притока свежей крови, зато есть «Книга хамов», которая защищает нас от этого свежего притока. В результате много таких гнилых людей, что за деньги сделают все что угодно. Даже проголосуют за самозванца. Свободы и права! — Лещинский усмехнулся. — Какие, к дьяволу, свобода и права, Микола! Вседозволенность и безнаказанность — вот что сейчас является правом наших зарвавшихся чванливых гордецов! Нам нужны реформы.
— Верно, — Микола с удовольствием подставил под морской ветер свое лицо. Корабль шел вперед на всех парусах. — Нужно приблизить нашу экономику к шведской. Посмотри! У них все организовано лучше, за счет и более строгих, но справедливых законов! Тут вот так просто не выхватишь саблю и не зарубишь обидчика. А у нас даже на сейме некоторые хватаются за оружие. Позор! Это они хамы, а не те простые люди, перед кем эти настоящие хамы куражатся, демонстрируя свое происхождение и «права».
— Согласен, — кивнул своими стоящими дыбом волосами Лещинский, — смотри, какие в Швеции продуктивные военные реформы, повысившие боеспособность армии! И они не ограничились реформами лишь одного Густава Адольфа, но и нынешний Карл ввел новую систему комплектования войск в Швеции, поселенную.
— А в чем она заключается? — Микола меньше Лещинского разбирался в военных тонкостях.
— Основные расходы по содержанию войска покрываются у них за счет доходов от земельных владений, как частных, так и государственных. Частные и общинные крестьянские земли подразделяются на одинаковые по доходности участки, причем так, что доход от такого участка достаточен для содержания одного солдата. Один такой участок объединяет группу крестьянских хозяйств — роту. Каждая рота обязана содержать одного солдата-пехотинца. За это крестьянские хозяйства освобождаются от налогов. В кавалерии, правда, все чуть иначе. Такой принцип комплектования вооруженных сил позволяет Швеции содержать хорошую армию. Не знаю, как сейчас, но три года назад численность армии составляла шестьдесят тысяч человек. А в военное время она возрастает за счет рекрутских наборов. Кроме того, у них имеются и наемные войска. Королевская гвардия, драбанты, и артиллерия комплектуются наемниками.
— Нам о таком можно пока что только мечтать, — горько усмехнулся Микола, глядя вниз, на воду.
— Так, — печально кивнул Станислав, — у нас черт ногу сломает! Нам реформы нужны не меньше, чем царю Петру. Вот сбросим этого заморского делягу Августа и сразу же возьмемся за переустройство нашей отчизны… Но вот что удивительно и что вдохновляет: сейчас даже большие деньги не заставят поляков, по крайней мере, многих из них, поставить свою подпись под именем Фридриха Августа…
Корабль бросил якорь о 24 июля коло Гумлебека, в семи милях от Копенгагена. Датчане собрали в этом месте всю кавалерию. Позади нее в окопах находились ополчение и артиллерия.
К десанту на берег приготовилось около шести тысяч солдат шведского короля. Кмитича поражала смекалка шведов: корабли с десантом имели очень высокие, словно щиты, фальшборты, которые в гавани должны были превратиться в опущенные мосты, и по ним на берег быстро и дружно сбегут все десантники. Карл, несмотря на мучившие его приступы морской болезни, возглавил ударный отряд из трехсот гренадеров, бравых высоких солдат в колпаках. За шведским флотом двигались два английских и два голландских фрегата, которые должны были прикрыть десант огнем.
Карл стоял у борта в сопровождении Кмитича, Лещинского и французского посла графа Гискара. Карл, бросив мимолетный взгляд на иностранцев, негромко сказал на латыни:
— Господа, вам не о чем спорить с датчанами. Я вас прошу не идти дальше.
— Ваше величество, — встрепенулся Лещинский. — Льщу себя надеждой, что вы не прогоните меня сегодня от своего двора, который никогда не был столь блестящ!
— Я также с вами, коли вызвался идти! — посчитал своим долгом заметить Микола Кмитич.
— И я пойду с вами! — поддержал славян француз Гискар. — Мой король приказал мне пребывать при Вашем величестве! И у меня нет ни малейшего желания вас покинуть в столь важный момент!
— Ну, как хотите! — кивнул Карл. Его все еще мутило…
Подплыла шлюпка. Первым в нее сошел Лещинский и протянул руку королю, который быстро спрыгнул вниз. В это время с английского и голландского фрегатов бухали пушки, окутывая корабли белыми облаками дыма, прикрывая смелый десант короля яростным огнем по берегу… От английского корабля к берегу также плыла лодка. Гребцы быстро работали веслами, но человек в гражданском платье и с непокрытой головой, стоя на носу лодки, кричал по-английски: