Северный полюс
Шрифт:
1-го сентября, казалось, движение дрейфующих льдов замедлилось. Накануне вечером Макмиллану было поручено подняться на высокий берег реки Шелтер, и, вернувшись, он сообщил, что видел довольно широкую полосу открытой воды вдоль берега. Бартлетт прошел еще дальше, чтобы разведать обстановку. Возвратившись, он подтвердил слова Макмиллана, но отметил, что водное пространство со всех сторон заперто ледяными торосами.
Можно было уже начинать осеннюю охоту, поэтому Ута, Алета, Ублуя и Укеа на нартах с упряжкой из восьми собак отправились к озеру Хейзен. Планировалось, что они будут там охотиться на оленей и мускусных быков, а когда наше судно доберется до мыса Шеридан или залива Портера, к ним присоединятся другие эскимосы. Но из-за отсутствия снега этот переход оказался для них слишком трудным и,
Наконец, около полуночи второго сентября мы освободились из западни, в которую попали в заливе Линкольна, простояв там десять дней. Тросы были выбраны, и «Рузвельт», давая то передний, то задний ход, выкарабкался из прибрежного пака. Мы чувствовали себя так, как должно быть, чувствует себя человек, освободившийся из тюрьмы. Открытая вода протянулась вдоль берега узкой полосой, и мы, огибая мыс Юнион, под всеми парами следовали этим путем около получаса.
Однако вскоре мы снова попали в ледяной плен. Это произошло чуть ниже мыса Блэк-Кейн, на котором одиноко темнеет конус громады ледяной горы, с восточной стороны омываемой морскими водами, а с запада отделенной от соседних гор глубокими долинами. Величие этой картины трудно передать словами: вдоль побережья на многие мили вправо и влево выстроились прижатые к берегам айсберги – расколотые и наклоненные почти к самой воде. Мыс Блэк-Кейн находился как раз на полпути от нашей прежней стоянки в заливе Линкольна до долгожданного убежища на мысе Шеридан.
Как только мы протиснулись сквозь прибрежные льды, глыба толщиной футов в 60 с устрашающей силой обрушилась на берег чуть севернее нас. Если бы мы оказались на ее пути… Впрочем, в этих проливах мореплавателю лучше не задумываться о возможных последствиях.
В качестве меры предосторожности у ледяного припая рядом с судном всегда были наготове несколько эскимосов с острыми топорами, чтобы освободить корабль, если он окажется зажатым тяжелыми ледовыми полями. Целый день шел легкий снежок; я спустился на берег и пошел вдоль ледяного припая до следующей реки и дальше, до вершины мыса Блэк-Кейн. Эта внеплановая пешая прогулка на свежем воздухе принесла мне облегчение, на время избавив от зловония и беспорядка на судне, ибо присутствие почти двухсот пятидесяти собак на «Рузвельте» не могло не сказаться на его санитарном состоянии. Меня часто спрашивают, как мы могли выносить такое количество собак на палубе маленького корабля; но, при всех минусах этого положения, не следует забывать, что без них мы никогда не достигли бы Северного полюса.
Чтобы быть во всеоружии в случае непредвиденных обстоятельств, здесь, как и в заливе Линкольна, мы устроили на берегу склад продовольствия.
4-го сентября с юга подул сильный ветер и в 8 утра мы покинули нашу стоянку, направляясь туда, где, по нашим данным, открылась небольшая полоса воды. Около часа мы боролись с ледяной шугой, которая смерзлась вокруг судна, радуясь, что продолжаем путь; однако у дельты реки лед решительно не поддавался под напором судна, в то время как с юга ветер стремительно гнал дрейфующие льдины, и мы вынуждены были спешно возвратиться на прежнее место стоянки у мыса Блэк-Кейн. И на этот раз возвращение на стоянку не прошло гладко, так как сильный ветер затруднял управление «Рузвельтом». Шлюпку на правом борту сильно помяло о крупный обломка айсберга, а правый угол передней рубки чуть не оторвало от палубы.
Всех, правда, согревала мысль о том, что мы находимся всего в нескольких милях от мыса Шеридан. Мы были настолько близко к цели, что нам не терпелось снова двинуться в путь. Вечером, во время отлива, лед разредился, пропуская нас, и мы на всех парах двинулись вперед. Раз или два едва успев проскочить между быстро движущимися дрейфующими льдинами, мы достигли дельты реки Блэк-Кейп, таким образом, продвинувшись на несколько миль вперед. С началом прилива нам пришлось ретироваться и в спешном порядке примерно на четверть мили отойти назад, укрывшись за засевшим на мели айсбергом.
Как только мы пришвартовались, я спустился на берег и направился к дельте реки, чтобы выяснить ледовую обстановку. В северном направлении не видно было ни единой трещины, а путь, по которому мы могли бы вернуться на предыдущую стоянку, выглядел сейчас как море твердого льда. Удастся ли нам вообще когда-нибудь пройти оставшиеся несколько миль?
С юга продолжал яростно дуть ветер, немного позади нас лед стал слабеть, и около 3 часов утра 5-го сентября в северном направлении наметилась и стала постепенно расширяться полоса открытой воды. Я понял: теперь или никогда, и отдал в машинное отделение команду идти на всех парах. Как только мы обогнули мыс Роусон, впереди показался мыс Шеридан. Наконец-то! Эта отлого уходящая в воду оконечность суши была для наших уставших от постоянного бдения глаз поистине вратами рая.
Мы обогнули мыс в четверть восьмого, то есть на 15 минут позже, чем в 1905 году. В течение 13 суток, начиная с 23-го августа, и я, и Бартлетт спали не раздеваясь.
Следует ли нам здесь остановиться? Вокруг все еще было открытое водное пространство. Я отдал приказ продолжать движение, не сбавляя оборотов, в надежде, что мы сможем достичь залива Портер. Однако, пройдя две мили, мы наткнулись на следующий непроходимый ледяной барьер, так что и в этом году решено было остановиться на зимовку на мысе Шеридан. Итак, мы вернулись и принялись за работу по постановке «Рузвельта» на зимнюю стоянку.
На сердце у меня было легко. Те две мили за мысом Шеридан привели нас к рекордной «самой крайней северной» точке, какой когда-либо удавалось достичь судну с паровыми двигателями, а именно 82°30' северной широты. Только один корабль, «Фрам» Нансена, прошел дальше на север, но его просто отнесло туда вместе с дрейфующими льдами, как игрушку. Маленький черненький крепенький «Рузвельт» еще раз доказал, что он чемпион.
Есть чувства, которые не выразить словами. Нечто подобное я испытал, когда на ледяной припай у мыса Шеридан были выброшены причальные тросы. Мы уложились в сроки, предусмотренные программой: первая часть нашей трудной задачи – провести судно от Нью-Йорка до точки, максимально приближенной к Северному Полюсу, – была завершена. Все опасности, связанные с особенностями навигации, – возможность потери судна и значительной части припасов – остались позади. Этот последний рейс доказал, что многолетний кропотливый труд полностью оправдал себя, наделив нас бесценным опытом для успешного разрешения наших задач, и это было для меня самой большой наградой. Несмотря на задержки, казавшиеся иногда бесконечными, мы прошли запланированную часть маршрута, и все пережитые нами в этот раз волнения и неполадки – ничто по сравнению с тем, что нам пришлось испытать в полярной экспедиции 1905 года.
Теперь, когда северные границы всех известных земель остались далеко позади, мы были готовы приступить к выполнению второй части нашего плана – к подготовке и отправке санной экспедиции непосредственно к полюсу, ведь не прибытие на мыс Шеридан было нашей конечной целью.
Мы испытывали такое облегчение, пройдя сквозь льды пролива Робсон, что, как только пришвартовались на мысе Шеридан, сразу с легким сердцем и большим энтузиазмом взялись за разгрузку судна. «Рузвельт» стоял на отмели внутри приливной трещины и первое, что мы сделали – выгрузили на берег двести сорок шесть собак, за последние 18 дней превративших наш корабль в шумный зловонный ад. Мы просто перебрасывали их через борта на лед, и уже через несколько минут животные рассыпались по всему берегу, резвясь на просторе и оглашая округу громким лаем. Все нечистоты струей из шланга были смыты с палуб, после чего началась разгрузка. Прежде всего, с мостика, на котором было организовано производство саней, были сняты изготовленные за время пути нарты, наш славный санный парк, насчитывающий 23 единицы.
Мы планировали отвести судно подальше за ледяной барьер, где оно оказалось бы в полной безопасности, поэтому стремились избавить его от лишнего веса, чтобы дать возможность сняться с мели во время прилива. Мы сделали из досок несколько наклонных желобов и по ним спустили ящики с керосином из трюма и верхней палубы. Эта работа требовала особой осторожности, так как в это время года лед еще был тонким. Во время разгрузки несколько саней вместе с эскимосами и грузом провалились под лед, но поскольку глубина была невелика, всего 5–6 футов, а продовольствие было в жестяных банках, существенных потерь мы не понесли.