Шрифт:
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
«Меня зовут Аделаида, но можно просто Адель. Я привыкла, что так ко мне обращались родители и друзья – те немногие люди, с которыми поддерживалась связь. В голове часто возникали эти строки, словно я что-то значу в этом мире. Или, возможно, эта история о чём-то невероятном, а я в ней – главная героиня».
– Проклятие, всё не то… – веки распахнулись, вынуждая обратить внимание на пролетающие за окном деревья. – Красиво. Жаль, что нельзя воспользоваться сейчас печатной машинкой.
Несмотря на то, что лето подходило к концу, по местности казалось, что осень
Карета всё больше шаталась, переходя на каменные выступы среди бездорожья и вынуждая горестно вздыхать от каждого подбрасывания.
Усадьба тёти располагалась подальше от людей. Её первый муж скончался, а второго она словно выбрала только из-за дома. Интересно, она счастлива? Хотя, судя по тому, что у неё есть дети, то, наверное, да. Полная семья – это ведь и есть счастье, то к чему стремятся люди?
Нервно закусив губу, я прошлась по неровной складке шифонового платья, разглаживая её. Мне нужно произвести хорошее впечатление. Несмотря на то, что мы родственники, с тётушкой я не виделась с детства, а с её детьми и мужем и подавно не знакома. Сколько лет прошло? Она, наверное, сильно изменилась. Людям же свойственно меняться, верно? Страшно представить, что со мной будет, если мне не удастся поладить с её семьёй. Мы из разных сословий, моя семья была значительно беднее, вдруг это будет их тяготить? Вздохнув в очередной раз, я расслабилась и откинулась на спинку сидения, давая возможность плечам опуститься под тяжестью мыслей о будущем. А за окном всё пролетали начинающие желтеть листья, гонимые ветром здешних земель.
Прямо как я. Удивительно, как в сезон дождей мог случиться пожар, почти полностью поглотивший дом? Так жалко, что я помню лишь сам факт произошедшего, а детали, например, как мне удалось выжить… Кажется, не только тот день – целый месяц выпал из моей жизни, словно вырванные книжные страницы, которые так просто сжёг огонь…
По телу пробежались мурашки, вынуждая обхватить себя руками, чтобы не впасть в истерику и быстро начать думать о чём-то другом. У меня осталось не так много вещей, да и денег тоже. Что смогла извлечь из сейфа, то и есть. Но главное – со мной моя машинка для писательства. Так жалко, ведь всё, что я писала до этого, сгорело… Глаза стали влажными. Почему-то все мысли вели меня к той ночи, обвитой белым туманом – дымом сожалений и горечи. Мне говорили в больнице, где я проснулась, что со временем станет легче, и я, скорее всего, вспомню всё. Главное, сейчас нужно сдержаться и не расплакаться, как дурочка, перед родственниками.
Я ахнула, когда карета остановилась. Все мысли и варианты не помогли справиться с чувством тревоги, и сейчас я застыла, не решаясь сдвинуться с места. Дверца открылась, и мне что-то сказали, подавая руку. Жаль, что сумасшедший стук сердца помешал апофеозу момента.
Сглотнув тяжёлый ком, застрявший в горле, я вышла, окидывая взглядом свиту прислуг, что выстроилась для моего приветствия. «Вот же… Зачем так много глаз?» Осматривая бело-чёрную форму, я наконец-то увидела подолы роскошных платьев. Тётушка с детьми стояла по центру, улыбаясь лишь уголками
Морщины покрывали лицо той красавицы, которую я запомнила ещё с детства. Она словно стала ниже, обретая под шляпкой седые пряди, а в глазах усталость и мудрость. По обе стороны стояли сын и дочь. В их лицах проглядывались черты тётушки, но больше в них было чужого, особенно надменный и пронзительный взгляд. Тётя явно такой не была. Что матушка, что её сестра всегда были лучиками света и радости. Что ж, похоже, этот лучик обрёл свой мрак, который так явно выражался на лицах отпрысков союза противоположностей. От матери яркой чертой были лишь голубые глаза. Хотя, кто знает, может, у её мужа такие же?
Кашлянув, тем самым прервав моё откровенное рассматривание других, тётя Аманда сделала шаг вперёд и аккуратно приобняла меня за плечи. Это было так неожиданно и быстро, что я не успела даже поднять руки, чтобы обнять в ответ. Уголки её губ были всё так же слегка приподняты, и это выглядело как-то натянуто. Зато голос был таким, как и прежде, что порадовало и немного утешило:
– Добро пожаловать, теперь это твой дом. Справа мой сын Ричард, а слева дочь Присцила. К сожалению, мой муж Чарльз отправился в соседний город по делам, поэтому не смог поприветствовать тебя лично.
Что за слащавое имя «Присцила»? Хотя, судя по её внешнему виду, оно очень даже подходящее. Поклонившись, я сделала реверанс:
– Для меня честь быть здесь. Простите, что отягощаю вас своим присутствием.
– Ох, что ты, милая, мы рады, что наша семья пополнилась. Мне жаль, что тебе пришлось пережить подобное в столь юные годы… – Аманда сделала неловкую паузу и отвела глаза в сторону. – Но жизнь идёт, нужно уметь находить силы в себе и продолжать её. Не стесняйся, если захочешь поговорить со мной или моими детьми. Они хоть и постарше, но с удовольствием помогут. Да? – она повернулась к Ричарду, и тот под её взглядом расплылся в широкой улыбке, продолжая буравить меня взглядом.
– Конечно, матушка, мы с Присцилой позаботимся о сестре.
От наигранной интонации его голоса, который, как и улыбка, был противоположностью его взгляда, я вздрогнула. Это не осталось незамеченным, и теперь я услышала голос сестры, которую, похоже, искренне позабавила моя реакция, но сказала она другое:
– Матушка, кажется, наша дорогая гостья замёрзла. Негоже стоять в такую слякоть на улице, дождь вот-вот начнётся. Не лучше ли ей отдохнуть после дороги, а потом нам вместе пообедать и продолжить разговор?
От таких слов я приоткрыла рот, а тётя радостно согласилась с дочерью. Может, я просто накрутила себя? Это совершенно нормально, что они настороже с тем, кого никогда не видели. А я уже сделала из них демонов каких-то, которые готовы меня испепелить взглядом. Просто преувеличиваю… Скорее всего, за суровостью и отстранённостью теплится добрый нрав, унаследованный от Аманды.
Моего локтя коснулись тёплые руки, уводя вперёд. Я скользнула по пальцам взглядом – белоснежная кожа, через которую проглядывали вены, показывала, что её владелица никогда прежде не знала тяжёлой работы. Я поспевала за сестрой, стараясь не наступить на подол её платья, тихо шепнув: