Сезон охоты на ментов
Шрифт:
– Типун тебе на язык! Лиза – молодец!
– А-а… – Ребров снова обратил свое внимание на экран телевизора, совсем не любопытствуя, кто же стал «добычей» патологоанатомов.
Геннадий не стал вдаваться в подробности. Поглаживая карманы, в которых покоились компроматы, глядя на творящийся на мясном заводе беспредел, подумал, что хранить их не стоит – это самая опасная бомба по его душу, надо их уничтожить, просто сжечь.
Тут из открытой настежь входной двери заводоуправления показалась женщина лет сорока, которую выволок за волосы и пинком столкнул с крыльца
Там ведь и второй урод должен быть – Пантелей всю свою шушеру отправил громить заводскую контору.
А милиции все нет и нет. Тут что хочешь думай, а эти две акции – стрелка следователей с Ондатром и Малофеем и штурм людьми Пантелея мясного завода – задуманы как одно целое. Опять кто-то ведет свою большую игру, и снова Геннадий в ней разменная пешка. Как и Лиза Одоева…
Геннадий еще пару минут смотрел на погружающееся в дым здание, слышал крики, матерки, женские и мужские вопли, потом посмотрел на Реброва и спросил:
– Ты как?
– Не понял.
– Работаешь?
– А как же! Минут десять еще посмотрю и дальше буду трудиться.
– Я – по делам. Если меня кто спросит, придумай что-нибудь.
– Ага… Хорошо.
Геннадий сначала хотел уничтожить компроматы в своем кабинете, потом передумал. Он спустился в туалет и приспособил для сожжения грязное ведро уборщицы. Что смог, изломал. Все это полил из бутылки смесью для розжига древесного угля. У них в кабинете эта бутылочка всегда была в наличии, потому что, когда случалась премия или какой-то успех, разжигали на внутреннем дворе, недалеко от мусорных баков, мангал и разогревали на угольях купленный заранее готовый шашлык.
Пламя в ведре вспыхнуло небольшим взрывчиком и стало жадно пожирать компроматы.
«Все, отец, мы избавились от козней Ондатра. Он хотел, чтобы у нас все было плохо, чтобы мы всего лишились, даже самой жизни, а в результате всего лишился он сам. А у нас все хорошо… По сравнению с тем, какие неприятности грозили из-за его ловушки, сейчас все просто замечательно… Остальное можно решить, уже не так страшно», – думал Геннадий, глядя на фиолетово-красные язычки пламени. Открыл форточку, чтобы не пахло дымом.
Надо бы съездить к мясному заводу. Тетеря сейчас в азарте, может, удастся его выловить, чтобы наказать? А что еще делать? Мозг Геннадия, переживший за короткий срок столько эмоциональных взрывов, не был способен сразу вернуться к рутинной следовательской работе. В крови кипел адреналин. Егоров не ожидал, что все закончится так хорошо для него и для отца. Организм требовал действий. Дважды Тетере везло, на третий раз осечки не должно быть! Гад понесет заслуженное возмездие!
Когда все компроматы превратились в черную вязкую лепешку пластмассы, Геннадий залил ее водой в противопожарных целях и, усмехнувшись, покинул управление. На автобусной остановке, пропуская частые маршрутные такси, терпеливо дождался автобуса и вошел в полупустой салон.
Теперь на душе было спокойно. От мясного завода следует проехать к отцу и обрадовать старика, что все неприятности позади. Пусть не вешает носа, снова садится за компьютер и строчит свою историческую эротику, а потом вновь начинает бегать по редакциям. Деньги нужны. Снова навалятся финансовые проблемы: ипотека, кредит за ремонт квартиры, планируемое обучение девчонок в институтах, и Машка, может быть, все-таки помирится с Самсоновым и выйдет за него замуж… А еще достало его вот так мотаться по делам на автобусе да на маршрутках; надо колымагу как следует подлатать. Тут же подумал, что на ремонт машины можно будет втихушку потратить часть денег из кредита, который расходуется на отделку ипотечной квартиры. Правда, Ирка его убьет, когда дознается, но… Если быть с ней поласковей, она и не такие выкидоны прощает!
К мясному заводу Геннадий подъехал в хорошем настроении. Внутри здания управления все еще шла схватка между захватчиками и последними стойкими приверженцами старых хозяев.
Геннадий покинул салон автобуса, перешел дорогу. Из автобуса все было прекрасно видно, а тут толпа зевак, теснившаяся у опущенного шлагбаума при въезде на территорию мясного завода, совсем закрывала обзор. Егоров стал продираться сквозь толпу, вызывая раздражение своей бесцеремонностью.
– Куда прешь, баран? – оскорбился небритый субъект с початой бутылкой крепкого пива в руке.
– Сам баран! – огрызнулся Геннадий.
– Самый охреневший? – начал развивать конфликт субъект.
Геннадий, толкаясь с двумя полными тетками, кивнул на открытую бутылку пива.
– Пьешь в общественном месте?
– А ты мент, что ли? – наваливаясь на Геннадия, пророкотал субъект.
Разозленный Геннадий коротким пинком влепил негодяю в мошонку. Тот обалдел от боли, задохнулся, пуча глаза, и облился своим пивом.
Егоров, орудуя локтями, прорвался в первый ряд зевак.
– Бух! – снова грохнул взрывпакет.
Вся толпа кинулась прочь, истерично крича, только Геннадий остался на месте. Из раскрытой нараспашку входной двери заводоуправления повалили черные клубы дыма.
Зеваки, видя безопасность пиротехники, тут же навалились снова, придвинув Геннадия к красной трубе опущенного шлагбаума.
И тут из потоков дыма и гари вышел на крыльцо Тетеря, потный, чумазый, раскрасневшийся, – внутри здания, видимо, шла жестокая рукопашная схватка. Он бросил взгляд на зевак и сразу побледнел, увидев в первом ряду серьезного Геннадия, даже сглотнул слюну от волнения. Прямо глядя в глаза своему врагу, Геннадий провел пальцем по своей шее. Тетеря в панике нырнул внутрь здания.
«Боится, упырь», – удовлетворенно подумал Егоров, понимая, что сейчас достать негодяя невозможно.
Опять расталкивая зевак, он пробрался сквозь толпу, оправил сбившуюся одежду, вернулся на автобусную остановку и сел на лавку.
Когда входил в салон подошедшего автобуса, внутренний голос пискнул: «Не твоя это победа, а Одоевой! Она все сделала!»
– Пускай. Я рад, что не ошибся в Лизе, – вслух сам себе ответил Геннадий.
– Вы что-то спросили? – обернулся к нему молодой парень-кондуктор.