Сезон пурги и пепла
Шрифт:
И к моменту, когда чудовищный буран наконец унялся, всё было заметено так, что не вдруг и заметишь маленькой снежной горки, что едва-едва возвышалась над остальным заснеженным полем.
С другой стороны от проклятого селения всё ещё боролся за жизнь Азарь. Он быстро понял, что они были правы, и затерянную весь таки окружает некое охранное заклятье. Тогда парень повернулся назад. Во всяком случае, ему так казалось, поскольку из-за непогоды ничего нельзя было разглядеть. Даже собственных следов – так быстро их заметало. Азарь звал учителя, но точно так же, как и старый
В конце концов Азарь по чистой случайности отошёл от веси на расстояние, достаточное, чтобы охранное заклинание больше не считало его угрозой для селения. И тогда пурга унялась.
К тому времени Азарь порядком выбился из сил и едва держался на ногах. Наметив для себя примерную черту, дальше которой заходить не стоило, молодец двинул по кругу вдоль околицы в надежде отыскать Лугина.
Ученик отчаянно надеялся, что у старика хватило ума не двигаться с места и дождаться его там же, где они и расстались. Однако скоро стало ясно, что своенравный учёный таки решил увязаться следом.
Всё ещё не веря в это, Азарь дважды обошёл весь по кругу, но так и не нашёл человека, который был для него ближе родного отца.
Азарь пробирался вперёд по пояс в снегу, случалось, полз прямо на четвереньках, он падал, поднимался, но только затем, чтобы упасть снова.
– Луги! – надрывая горло, то и дело кричал Азарь. – Старая ты перечница, хорэ дурака валять! Луги, мать твою, отзовись же! Л у-у-уги!
Но ответа не было.
В конце концов, приняв очевидное, Азарь добрался до «больного» перелеска и сломил там хворостину, достаточно крепкую, чтобы без проблем пробивала снег. И тогда молодой философ снова двинул вокруг проклятой веси, то и дело пронзая веткой снег поблизости от себя.
День клонился к закату. Горизонт сгорал в алых и оранжевых сполохах. Стояла невозможная тишина, в которой громом раздавался хруст снега под сапогами Азаря.
Молодой философ уже не столько шёл, сколько сидел, набираясь сил перед очередным рывком. Он уже давно ничего не ел, а вместо воды использовал снег, который целыми горстями отправлял в рот.
Белоснежное поле вокруг было изрыто и истоптано, но работы всё ещё оставалось порядочно. Азарю предстояло обойти ещё несколько вёрст, пядь за пядью ощупывая палкой заснеженные пространства.
Несколько раз ветка натыкалась на что-то твёрдое, и парень бросался это откапывать. В первый раз он нашёл объёмистую валежину, в другой это оказался старый трухлявый пень, потом попадались и вовсе обычные пригорки. Пару раз Азарь едва не забредал за воображаемую черту охранного заклинания, и в такие моменты метель незамедлительно давала себя знать.
Постепенно до Азаря дошло, что Лугина нет на свободной территории. Его либо кто-то утащил обратно в лес, либо старый философ всё-таки решился зайти слишком далеко во владения пурги.
Вариантов оставалось немного.
Азарь стиснул зубы и пошёл к проклятой веси. Гнев на какое-то время придал сил, и парень пошёл быстрее.
Снега вздыбились ему навстречу. Всё завертело, закружило. Шквальный ветер трепал одежду, казалось, сильнее, чем прежде. Азарь не обращал внимания. Он с глухим рыком упрямо пробирался сквозь глубокие сугробы, обшаривая всё вокруг себя.
Наконец ему удалось отыскать погребённого под снегом Лугина Заозёрного. Сообразив, что всё-таки нашёл, молодец на миг впал в ступор. Одно дело догадываться, что твой друг мёртв, и совсем другое убедиться, что это действительно так и никакой надежды нет.
Замешательство длилось всего мгновение, за которое буран успел замести старого философа снова. Когда его лицо скрылось под белёсой пушистой крупой, ученик глухо зарычал и принялся откапывать учителя. Потом Азарь взвалил Лугина себе на плечи и пошёл, сам не зная куда.
– Погоди, старая перечница! Тоже мне, спать удумал в такую погоду. Совсем сдал, я смотрю? Ничего, сейчас доберёмся до перелеска, там и отдохнём как люди.
Так говорил Азарь, пока волок тело учителя на себе. Скоро силы окончательно оставили парня, и он вместе с Лугином растянулся на снегу. Граница ещё не была пройдена, и чёрт бы её знал, где она вообще должна быть. А посему пурга мела по-прежнему безбожно.
– Ладно, Луги, уговорил… Может, нам и впрямь стоит малость передохнуть… – сказал Азарь и закрыл глаза.
Пурга всё мела над ними и долго ещё не унималась даже тогда, когда на белоснежном покрывале не осталось и намёка на то, что здесь когда-то проходили философы – учитель и ученик.
Азарь выдержал паузу.
– Как это ни прискорбно осознавать… – Азарь посмотрел на Треса. – Но это ваши вожди. Держать в подчинении тупое стадо проще всего. Поэтому Зоку и компании не выгодно, чтобы вы умнели. Поэтому они приучили всех к мысли, что ты какой-то ненормальный, Трес. Что комы такими не бывают. Сейчас – ещё может быть, но раньше были. И посмотри, что они сумели создать.
Медведи некоторое время таращились на него в крайнем изумлении, а потом расхохотались как один.
Лугин тем временем бочком-бочком пробирался к выходу из подземелья.
Комы перестали смеяться.
– Значит, так, – заговорил Мунда, – вы, два кретина, себе слишком много позволяете. Поэтому сейчас мы выведем вас из нашего леса, и ноги вашей тут больше не будет. А ежели хоть почуем тут ваш дух – разорвём к такой-то матери, как у вас принято говорить.
– Э… – растерялся Азарь. Ему часто пеняли на его наглость, но обычно серьёзных последствий это не влекло.
– Без «э». Убьём тотчас.
– Понял, мы тут больше гости не желанные, но, может, мы пойдём дальше, как и собирались изначально?..
– Нет. Весь, в которую вы держали путь, находится в нашем лесу. А вам здесь больше не рады. Поэтому либо проваливайте, либо мы оторвём вам головы прямо здесь, чтобы не тратить время.
Азарь попытал последнее средство:
– Трес, они же отбирают у твоего народа будущее. У всех вас!
– Азарь, я ведь тебе уже говорил: ни один ком ни за что не ослушается вожака. Так что уйди по-хорошему.