Сферы влияния
Шрифт:
Гермиона аккуратно опустилась в кресло. — Дамблдор хотел не только популяризации магии, он хотел осторожных контактов с маггловским правительством в тех сферах, которые могут быть засекречены. Соединение магии и науки, как он считал, может дать невероятный эффект. Я попробовал продвинуть эту идею и почти заручился согласием премьер-министра магглов, но неожиданно переговоры были прекращены.
Гермиона пододвинула к себе лист и снова взглянула в лицо Рудольфу Холмсу, но так и не нашла в нём ничего необычного — разве что очень волевой подбородок и излишне чувственные подвижные губы. Он чуть повернул голову, и Гермиона ощутила неприятный холодок — глаза у него оказались совершенно рыбьи, холодные
Кингсли считал так же, потому что хмыкнул:
— Не принимает решений единолично. Тогда как мистер Холмс обладает весьма обширными возможностями. — И ты хочешь…
Это было очевидно и просто. И очень… не по-гриффиндорски. Впрочем, Гермиона уже успела понять, что честность и благородство в политике не приветствуются. И даже гриффиндорец Шеклболт готов был идти на низость. — Это единственный выход. Мне давно нужно было прижать Холмса, и если его племянник подставился — тем лучше для меня и хуже для него. Я займусь этим сам. Мистера Холмса-младшего заберут мои люди. За Гарри можешь не переживать. Возвращайся к своим делам. И… — он забрал у неё бумагу — единственную в досье на Рудольфа Холмcа, — постарайся не забыть о том, что сегодня узнала.
Гермиона вышла из кабинета с чётким ощущением того, что она, сама того не желая, влезла в очередную неприятную историю. И в этот раз рядом не будет Гарри и Рона, которым можно будет довериться, потому что политика дружбы не признаёт.
Глава шестая
Вместо ожидаемых неприятностей наступила очень мирная и спокойная неделя, в которой не было ни срывающегося с катушек Гарри, ни особых заданий от Кингсли. Гермиона снова погрузилась в привычную работу, чередуя разбор дел по неправомерному использованию магии с каталогизацией архива и встречами с Джимом, который почти убедил её в том, что нужно писать историю именно про Гарри и его победу над Волдемортом. — Люди любят героев, — заметил он в одну из их бесед, — настоящих героев, которые всегда одерживают победу над злодеем. И я люблю.
Большую часть времени Джим шутил не переставая, но в этот раз был предельно серьёзен. — Героям очень нелегко приходится, — негромко ответила Гермиона, вспоминая их с Гарри и Роном приключения. — Им и не должно быть легко. Легко другим. Людям нужны герои, Гермиона, чтобы не думать о собственном ничтожестве. И злодеи — чтобы оправдать свои ошибки и преступления. Это ведь так здорово — говорить не «Я украл деньги», а «Меня соблазнили и увлекли на неверный путь». Кстати, ваш Волдеморт в этом плане — отличная штука. И имя у него запоминающееся, легко оправдываться: «Это Волдеморт заставил меня…», — Джим рассмеялся.
Гермиона покачала головой: — Нерадостная картина.
Но Джим уже растерял остатки серьёзности и принялся сооружать в вазочке с мороженым сложную конструкцию из вафель и фруктов с крайне сосредоточенным выражением лица. Как раз когда последняя виноградинка заняла своё место на вершине пирамиды, сзади раздалось: — Что за чёрт? — В кафе Фортескью широким шагом вошёл Рон и мрачно опустился на свободный стул. Взгляд его стал очень тяжёлым и устремился на Джима. Гермиона сдержала улыбку — да, было не слишком-то хорошо заставлять его ревновать, но, пожалуй, это было приятно (чуть-чуть). — Привет, Рональд, — улыбнулась она, — это Джеймс Брук, моя, как сообщил Кингсли, основная работа. Джим, это Рон Уизли. — Твой парень? — тут же оживился Джим и протянул руку: — Круто! Третий волшебник!
Нахмуренный лоб Рона тут же разгладился, из углов
Через пару минут Гермиона отчётливо ощутила себя лишней — потому что Джим и Рон нашли общий язык на почве спорта и теперь увлечённо обсуждали квиддич — Джиму он был крайне интересен, как и всё, связанное с миром магии, а Рон о любимой игре мог говорить часами.
— Слушай, — хлопнул его по плечу Рон, — ты просто должен это увидеть. Гермиона, а мы можем… ну, пригласить Джима в «Нору»? Или в «Ракушку»?
Гермиона задумалась — у неё было основное условие: Джим не должен знать выходов в магический мир, у него не должно быть ни одного способа найти его самостоятельно. Никаких ограничений на общение с другими волшебниками Кингсли не ставил. Разумеется, она не собиралась представлять его широкой общественности, но Уизли — самые надёжные люди в мире. Едва ли возникнет проблема, если он проведёт вечер в «Норе». К тому же, он наверняка немного взбодрит мистера и миссис Уизли. — Джим, что скажешь? — спросила она. Джим просиял.
Договорились на пятницу — в субботу Гермионе предстояло праздновать день рождения Малфоя, а в воскресенье у Рона была запланирована рабочая встреча.
Миссис Уизли ответила на письмо с просьбой сразу же, сообщив, что будет рада видеть всех, и приписав, что собирается заодно позвать Лавгудов: «Ксено совсем зачах в последнее время, пусть взбодрится».
Рон скривился — к Луне он, как и все члены Отряда Дамблдора, относился очень тепло, но её отец вызывал раздражение. Трудно было забыть, как он едва не выдал их Волдеморту. — Не люблю этого типа, — проворчал он, откладывая в сторону письмо. Гермиона поцеловала его в нос и сказала:
— Это только на один вечер. И ты всё равно утащишь Джима смотреть на мётлы. И… — она замолчала, чувствуя, как в груди поднимается напряжение, — признайся, что ты заревновал сегодня. Немного?
Они стояли на кухне в квартире Гермионы и пили чай из одинаковых синих кружек — Гермионе всегда нравился синий цвет. Рон отставил свою на стол с тихим стуком, почему-то прозвучавшим очень отчётливо, и чуть надтреснутым голосом возразил: — Не немного.
Во рту пересохло, Гермиона рефлекторно облизнула губы и тоже отставила чашку — неуклюже, едва не уронив на бок. Рон осторожно провёл по её щеке и продолжил линию вниз, по шее — чуть щекотно и очень горячо. Остановился на ключице и отнял руку. Гермиона подняла голову, чтобы поймать его взгляд и увидеть, как карие глаза (1) темнеют. — Гермиона, — шепнул он и наклонился вперёд, коснулся губами её губ. — Гермиона! — посреди кухни материализовалась крупная сияющая рысь и голосом Кингсли продолжила: — Ты нужна мне немедленно. — Мордред! — прошипел Рон, отстраняясь. Гермиона скрипнула зубами — в этот раз её работа решила напомнить о себе крайне не вовремя. — Рон, — сказала она почти жалобно, но он только махнул рукой, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и сказал уже спокойно, даже немного с насмешкой: — Иди давай. А то Кингсли расстроится.
Гермиона заклинанием призвала рабочую мантию, натянула поверх джинсов и футболки, наскоро завязала волосы и шагнула в камин, поборов искушение поцеловать Рона на прощанье.
В кабинете Кингсли был один, и выглядел он весьма недовольно. — Спасибо за оперативность.
Гермиона очистила мантию от пепла и остановилась, ожидая пояснений. Вызов поздним вечером был необычен и слишком поспешен, чтобы не заподозрить, что те самые неприятности, которых она опасалась, всё-таки наступили. — Возникли сложности, — сказал Кингсли после короткой паузы, — которые касаются нашего с тобой общего знакомого с врождённым окклюментным щитом.