Сфинкс
Шрифт:
Она представилась, уронив янтарные бусы в мою «Кровавую Мэри». Я поднял глаза и был поражен — мне показалась, что ее лицо окружает аура живой энергии. Мощный интеллект обострял ее черты. Я вынул бусы из стакана, слизнул с них водку и, оглядев на свет, понял, что янтарь привезен из России. К моему удивлению, Изабеллу заинтересовало, что я геолог, и, решив завести со мной разговор, она села рядом и потребовала, чтобы я заказал ей выпивку. Помню, она показалась мне немного дикой и безрассудной, словно ей не терпелось исцелиться от какой-то недавней раны. Но в то время в Индии было много потерянных душ.
Выпив
— Это переносной астрариум — портативная механическая модель Вселенной, показывающая не только среднее и звездное время, но включающая календарь переходящих праздников. Механизм имеет циферблаты, показывающие движение Солнца, Луны и известных древним пяти планет. Леонардо да Винчи видел одно из таких устройств, сконструированное в эпоху Возрождения. Он описывает его так: «Работа божественной мысли, работа, недоступная человеку… оси внутри осей». Другое устройство — Антикитерский механизм — было найдено в 1901 году. Моя гипотеза такова: существовал более ранний прототип.
— А твой мистик?
— Ахмос Кафре. Тебе стоит с ним познакомиться. Он серьезный археолог и астролог с мировой известностью.
— Прежде чем ты продолжишь, хочу предупредить я абсолютный скептик.
— Не верю. — Изабелла икнула, и я понял, что она захмелела сильнее, чем сама представляла. — Скептик не стал бы пользоваться магией, чтобы сказать, откуда мои бусы.
— Это вовсе не магия — знания, хорошая поисковая работа и немного догадки. Плюс… — Я снова взял ее ожерелье. — В этой бусине я заметил окаменевшее насекомое и узнал редкий вид — славянскую осу. — Я воспользовался обычной уловкой, чтобы скрыть, что просто угадал, — ловкач заметал следы, подсовывая ложный факт.
Изабелла не сводила с меня широко открытых огромных темных глаз.
— Я думаю, Оливер, ты человек, у которого ум не в ладах с интуицией. Но ничего, мы подойдем друг другу. Я сделаю тебя цельным, а ты сможешь меня оберегать.
Своеобразное употребление девушкой английских слов и итальянский акцент покорили меня, но от ее проницательности мне сделалось не по себе. И я решил: если уложу Изабеллу в постель, будет разумнее прекратить всякий дальнейший анализ моей личности.
— Попробую догадаться: твой мистик сказал тебе о замечательном, до мозга костей циничном англичанине с забавным северным выговором…
— Нет, если ты хотел меня высмеять.
— Обещаю судить объективно.
— Правда? — Ее бесхитростность обезоруживала.
— Клянусь своим ньютоновским сердцем — не сойти мне с этого места.
Изабелла улыбнулась, допила виски и придвинулась ко мне.
— Несколько лет назад Ахмосу Кафре передали письмо, которое, как считалось, было написано Соннини де Манонкуром, натуралистом, путешествовавшим с войсками Наполеона. Он писал, что получил информацию, будто на корабле, на котором Клеопатра покидала место Битвы при Акции и который затонул в Александрийской бухте, находился знаменитый астрариум. Когда-нибудь я его найду. Я точно знаю. Должна найти. — Изабелла колебалась, словно собиралась сказать мне что-то еще — гораздо более важное. Задумчиво посмотрела на меня.
До сих пор помню этот сосредоточенный взгляд. Ее узкое треугольное лицо стало беззащитным, и, к моему удивлению, мне захотелось ее оберегать, а это чувство еще больше разожгло желание.
— Можно, я проведу с тобой сегодняшний вечер?
Кутилы шумели в баре, и я едва ее слышал. Меня тянуло к Изабелле, но себя я оценивал низко и решил, что ослышался. Лишь позже вечером, насытившись любовью, она призналась, что Ахмос Кафре настоял, чтобы составить ей гороскоп, и назвал дату смерти. Возмущенный таким безответственным поступком, я сел в кровати и безуспешно пытался ей доказать, что все это суеверная чушь. Но мне не удалось. Через три месяца мы поженились.
Я смотрел в мутную воду и удивлялся, вспоминая наш путь к этой точке в Александрийской бухте и тому, что Изабелла все-таки довела свои поиски до конца.
Из задумчивости меня вывел крик Джамала: за веревку дергали. Неужели она его все-таки нашла? Несмотря на свой скепсис, я ощутил такую же эйфорию, какую недавно заметил у Фахира. Если это правда, мы действительно переживаем исторический момент. Я потянул за веревку, давая знать Изабелле, что готов, и она ответила четырьмя рывками. Соединив стальным карабином толстую трубу с канатом, я опустил ее в воду, и через несколько секунд она исчезла, уйдя на глубину к ныряльщикам.
Джамал полез в задний карман джинсов и, достав помятую пачку сигарет «Лакки страйк», предложил Омару и мне. Я бросил курить год назад, потому что заметил, что никотин влияет на обоняние — мой главный инструмент во время охоты на нефть, но тем утром не отказался от сигареты.
— Остается только ждать, — объявил Джамал и принялся мурлыкать под нос мелодию «Би Джиз». Омар неотрывно смотрел на горизонт. Я переглянулся с Джамалом. Наши мысли, казалось, поднимались с дымом сигарет, и его завитки переплетались в невысказанной общей тревоге: что, если нас поймают?
Словно ниоткуда с ревом возник быстроходный катер, и у меня похолодело в животе — я решил, что это патруль береговой охраны. Но Омар вскочил на ноги и помахал рукой. С катера помахали в ответ, и он продолжил свой путь.
Омар, поняв мои чувства, улыбнулся:
— Не беспокойтесь, это мой друг. К тому же нам нечего скрывать.
У меня возникло ощущение, что мой страх доставляет ему удовольствие.
В это время над головами пролетела стая голубей, и при виде птиц мужчины подняли головы.
Джамал тихо выругался и нервно окинул взглядом береговую линию.
— Плохо, — пробормотал он.
— Дурной знак, — мрачно подтвердил Омар, не сводя глаз с парящей стаи.
— Это всего лишь голуби. — Я не понимал, что их так разволновало.
— Подумайте сами, дружище. — Джамал показал в сторону удаляющихся голубей. — Береговые птицы летят прочь от земли.
— Наверное, на какой-нибудь остров.
— Какой остров? Здесь нет никакого острова, кроме Кипра. А он для голубей слишком далеко. Нет, здесь что-то не так. Может быть, возвращается шторм. Или что-нибудь более опасное.