Сфинкс
Шрифт:
33
В комнате над парикмахерской стояла узкая металлическая кровать, походная печурка с чайником мятного чая и низкий деревянный стул. На книжной полке я заметил несколько томиков с революционными текстами и собрание стихов Константиноса Кавафиса. Повсюду лежали различные парикмахерские принадлежности. Свет в комнату проникал сквозь два небольших окна — одно выходило на уличный базар, из другого — на противоположной стороне — открывался вид на панораму крыш.
Рэйчел успела переодеться в простой национальный кафтан, который дал ей Абдул, и рухнула на кровать.
— Мы можем не сомневаться, что это были
— Я видел, как к отелю подъехал белый фургон. Наверное, в нем и находилась взрывчатка. Меня заметили на балконе и поняли, где следует искать астрариум, — конечно, при условии, что он при мне. А когда убедились, что астрариума в отеле нет, взорвали бомбу.
— Оливер, они могли быть кем угодно: сирийцами, иорданцами, даже ливийцами. Никто не хочет мира, кроме Садата.
— Рэйчел, ты же сама слышала, как они упомянули Мосри.
— Да, конечно, — кивнула она, — это их рук дело. — В следующий момент до нее дошла страшная правда, и ее глаза округлились от ужаса. — Франсуа Паже из «Монд», Эрик Талберг из «Шпигель», Джордж дель Соро из «Вашингтон таймс», — Боже, они все были в отеле. — Рэйчел потрясенно посмотрела на меня, и я заметил в ее светлых волосах крошки штукатурки. Если бы у меня оставались сомнения, доверять ей или не доверять, вид этой штукатурки убедил бы — Рэйчел меня не предаст. Теперь я в этом не сомневался. С ее опытом журналистских расследований и знанием политической ситуации она способна мне помочь.
Я посмотрел на стоявший на полу рюкзак. Американка проследила за моим взглядом, но ничего не сказала.
— Скажи, разве это не чудо? — осторожно начал я.
— Что именно? Взорванный гостиничный номер? Скорее несчастье.
— Я имел в виду, что мы остались в живых.
— Зная, кто такой Мосри, сомневаюсь, что в следующий раз нам опять повезет. — Рэйчел встала. — Мне нужен телефон — надиктовать материал.
— А врач тебе не нужен?
— Ерунда, ничего серьезного у меня нет, одни царапины. Все, что мне нужно, — это принять душ и выпить крепкого кофе. Отосплюсь потом, если найдется свободный гостиничный номер. Наверное, я должна радоваться, что Мосри гоняется за тобой, а не за мной. — Американка улыбнулась и направилась в крохотную ванную, отделенную от комнаты Абдула старой занавеской.
— Слушай, — неуверенно попросил я, — можешь оказать мне пару услуг?
— Если хочешь, чтобы я схватилась с парой влиятельных саудовских господ — уволь, — ухмыльнулась она и отдернула занавеску.
— Отнеси записку моему домоправителю и возьми кое-что из моих вещей. А потом сходи к священнику из церкви Святой Екатерины и спроси, нельзя ли позаимствовать у него облачение коптского монаха. Если скажешь, что это для меня, он поймет. Пожалуйста, помоги мне, Рэйчел. Буду твоим вечным должником. — Я услышал, как полилась вода, а затем она появилась — чистая, отмытая.
— Вечным? Это заманчиво. — Рэйчел вытащила запутавшийся у меня в волосах большой кусок штукатурки. — Когда-нибудь он войдет в историю. Твоему парикмахеру можно доверять?
— Абсолютно. Хотя мы расходимся в оценке поэзии Рильке и ему не терпится сбрить мою бороду. Так ты выполнишь мою просьбу?
Рэйчел кивнула и уже через минуту вышла из дома с запиской для Ибрагима, положив в карман немного денег, которые я занял у Абдула.
Оставшись один, я распаковал астрариум. Бронзовые части тускло поблескивали в свете свечи. Трудно было не поддаться очарованию древнего творения. Я больше не решался до него дотрагиваться, он казался мне
Физиономия, отразившаяся в висевшем на стене осколке зеркала, была почти неузнаваемой. В кои-то веки подтвердились мои кельтские корни: черная густая борода закрыла почти все загорелое на месторождении Абу-Рудейс лицо, и только голубые глаза выдавали во мне англичанина. Ряса, рубашка и черная шапочка священника — все это дал Рэйчел отец Карлотто — мне удивительно подошли. Мне даже стало не по себе от того, что ярый атеист с такой убедительностью перевоплотился в духовное лицо. Зато это была великолепная маскировка.
— Ба, да ты как настоящий. — Рэйчел изумленно смотрела на меня. — Даже я бы не узнала.
Я вынул из собранной Ибрагимом сумки солнечные очки и надел.
— А вот так ты бы даже не заподозрила, что я европеец.
Рэйчел наткнулась на устроенные вокруг «Шератона» и всего центра полицейские кордоны, но, щедро подкупив их, сумела проскочить. Явившись на виллу, она обнаружила Ибрагима почти в истерике. Накануне вечером, когда он ездил навестить мать, на виллу ворвались, в моем кабинете и спальне перевернули все вверх дном, а овчарку Тиннина отравили. Люди Мосри подбирались ко мне все ближе. Я испугался, но одновременно меня охватила злость. Как они осмелились терроризировать Ибрагима и опять громить виллу? Я дал себе слово любыми способами оберегать от этих вандалов астрариум.
— Что еще сообщил домоправитель о нападении? — спросил я.
— Он так сильно нервничал, что от него трудно было что-либо добиться. Сказал, что выгнал ночного охранника. Он не сомневается, что его подкупили.
— Лучше так, чем бы убили. Много наломали?
— Расколотили часть мебели. Всю твою одежду и книги разбросали по полу в спальне, кое-где оторвали от стен панели. Ибрагим просил передать, чтобы ты хотя бы на неделю спрятался и ни в коем случае не показывался в местах, где тебя знают. Обещай, что не будешь напрасно рисковать.
— Обещаю.
Я посмотрел на Рэйчел. С раннего утра, когда мы занимались с ней любовью, казалось, прошла целая вечность. Но теперь, несмотря на раскаяние, несмотря на чувство вины перед Изабеллой, несмотря на полученные во время взрыва ссадины и синяки, воспоминание о ее теле эхом отдавалось под кожей.
Вскоре Рэйчел ушла. Она сняла номер в отеле «Сесил» и надеялась передать материал о взрыве в редакцию еще до того, как проснется Нью-Йорк. За несколько часов мы превратились в дружную команду, и без нее я почувствовал себя одиноким и откровенно напуганным. На карту были поставлены мирные инициативы президента Садата, а вместе с ними и много другое — прежде всего моя жизнь. Во мне угрожающе росло чувство ответственности. Астрариум и так унес достаточно жизней. Нельзя было тянуть за собой Рэйчел — следовало выполнить все одному. Так будет безопаснее.