Шаг из тьмы
Шрифт:
Министр Шен взял Веру за плечо, развернул к себе, откровенным жестом поправил её волосы, медленно проводя взглядом от груди до глаз. Она прошипела, не разжимая губ:
— Хватит.
— Почему? — бессовестно улыбнулся министр.
— Все уже поняли, кто платит за мои рубины, хватит.
— Ну что вы, госпожа Вероника, — он погладил её по плечу со стороны зала, она кожей чувствовала сотни взглядов.
— Я сейчас испорчу вам представление, хватит, я сказала.
Он медленно убрал руки, опёрся на бортик рядом с ней, послал ей влюблённый взгляд, ласково шепча:
— Злюка.
Вера улыбнулась ему в сто зубов и прошипела:
— А вы меня наркотой накачайте — я стану мила и сговорчива.
«Не подавай ему идею, дура.»
Улыбка министра увяла, он сказал с ноткой обиды:
— Ничего в вашем чае не было…
«Дзынь.»
— …вам так сложно признать, что вы устали и не выспались из-за собственных завихрений в голове, а потом отошли, успокоились и расслабились? В этом нет ничего страшного, Вера, все ошибаются, вы не исключение. Надо уметь признавать, что погорячились и сделали поспешные выводы.
Она стала рассматривать зал, видела боковым зрением, как отводят глаза те, кто на неё смотрел, слышала неразборчивые шепотки, нутро щекотало ощущение, что обсуждают её, все на неё пялятся, все думают, что она с ним спит.
— Вера? — министр придвинулся ближе, по спине скользнула его ладонь, погладила талию, вверх почти до неприличия, вниз. Он придвинулся ближе и шепнул ей на ухо кошачьим тоном, всемогущим и всеведущим, но великодушно-ленивым: — Я помню, что вы не умеете извиняться, я не настаиваю. Просто сделаем вид, что ничего не произошло.
«Ох-ре-неть. Он не настаивает, чтобы я извинялась. Он сделал меня виноватой в том, что я не хочу с ним миловаться. Он ходил к шлюхе, он вломился в мою постель, он мне сказал, что у нас "деловые отношения", он мне отравы в чай подсыпал, и недоволен тем, что я недовольна? Я извиниться должна? За то, что мне плохо, обидно и… Ох-ре-неть. Я для него не человек, я автомат, который улыбается, когда в него кидаешь монетки. Надо бежать от него.»
В зале начал медленно гаснуть свет.
Министр Шен потянул за спину ту прядь волос, которая скрывала след от поцелуя Эрика.
Абсолютная темнота опустилась на зал раньше, чем кончилась прядь.
«Не увидел.»
Засветилась фиолетовым сцена, музыканты заиграли медленную тягучую мелодию, кто-то вышел из-за занавеса. Вера пыталась смотреть, но ничего не видела, все мысли сосредоточились на ощущениях от того, как её платье медленно стягивают с плеча. «Если на балконе напротив есть маги, которые видят в темноте…»
Оглушительно затрещала ткань, Вера схватилась за платье, еле слышно шепнув:
— Хватит.
Министр накрыл её руку своей, сказал на ухо, касаясь кожи губами:
— Тише, всё, я понял. Не переживайте, у вас есть второе такое же.
На сцене начали петь что-то о полной луне и ночных мотыльках.
Ладонь министра Шена погладила её руку, плечо, остановилась на шее, мягко обхватив за горло. Вторая рука продолжила стаскивать платье с плеча, кончики пальцев тронули кожу, провели линию под ключицей, потом над. Горячее дыхание на шее поднялось выше, прошлось по краю волос, тронуло ухо. Вера стояла с открытыми глазами и ничего не видела, ощущая себя так, как будто её пробует на вкус ядовитая змея, решая, голодна ли она прямо сейчас.
— Не страшно? — голос звучал как чужой, холодный, хрипловатый то ли от возбуждения, то ли от ярости, то ли от ужаса.
— Мне всегда страшно, я уже привык, — шепнул министр, опять прикусил её ухо, усмехнулся, пустив по шее мурашки резким выдохом, — обещаю, если вы останетесь без уха, моё отношение к вам не изменится.
— Не могу обещать того же по поводу вас без языка.
— Так цените моё красноречие?
Вера прикусила губу, медленно качая головой, с восхищением шепнула:
— Как вы очаровательны в своей неиспорченности.
— В смысле?
— Забудьте.
— Нет. — Её шея опять подверглась нападению. — Вера, говори.
— Нет.
— Почему?
— Вам не понравится мой ответ.
— Теперь я ещё больше хочу его услышать.
— Нет.
— Это "нет" в смысле "уговори меня" или "нет" в смысле "я ляпнула ерунду и теперь стыжусь в этом признаться"?
— А "нет" в смысле "я вам ничего не скажу" бывает?
— Не бывает. Ты мне всё скажешь.
Его пальцы на шее сжались самую малость сильнее, ещё не больно, но в этом шаге Вера увидела всю свою дальнейшую жизнь.
«Насколько шут разбирается в ситуации? Действительно ли министр настолько охреневший, что вообще ничего не боится, и настолько всемогущий, что его боятся все? Или я всё-таки кого-нибудь найду?
Рональд в пролёте, надо искать в других странах. Ну или идти к Рубену.»
— Вера… Ты, конечно, всегда…
В дверь постучали, резко и требовательно, как будто случилось что-то срочное. Министр вернул на место платье и пошёл открывать, ничего не спросил, ему ничего не сказали, зашелестели бумаги, щёлкнула замком дверь.
Он сел на короткий диван у боковой стены и достал маленький фонарик, стал читать бумажки. Вера медленно выдохнула с невероятным облегчением.
Актёры на сцене допели, поклонились, опустился ещё один занавес, загорелся свет. Вера отошла от перил, чтобы никто не видел её лицо, внутри сжимался в узел запоздалый страх, её почти тошнило от этого ощущения, от смеси полнейшего бессилия и отчаянных попыток что-то придумать, найти вариант, выкрутиться.
Она посмотрела на платье — верхний ряд кружева, которое она пришивала, порвался на шве и торчал нитками.