Шаг из тьмы
Шрифт:
— Я не знаю, я такого ещё не видела. Я конечно поищу в книгах, но надежда слабая.
— Чем она тебя так впечатлила?
— Она не так устроена, как нормальные люди. У неё аура не внутри тела, как должно быть, а снаружи, она ничем не защищена, и буквально щупает окружающий мир, поэтому Артур принял её за сэнса. Он поверхностный, как всегда, если эмоции чует — значит сэнс, всё, можно не разбираться.
— Чем она отличается от сэнсов?
— Всем. Сэнсы — это маги с настолько слабым даром, что им можно пренебречь, но сильным виденьем. А
— И что ей это даёт?
— Пока что — сплошные проблемы. Понимаешь… аура так устроена, она же не просто поле, там внутри свои каналы, узлы, как в теле всякие системы — дыхательная, пищеварительная, нервная. В ауре это всё тоже есть, другое, но функционально похоже. А у неё это всё снаружи тела. Представь, что у тебя внутренности снаружи, все кишки, лёгкие, кровеносные сосуды, нервные окончания, всё вот так вот, на пять метров вокруг тебя, ничем не защищённое. И представь, вот так вот, с кишками наружу, пройти через болото — естественно, нахватаешься грязи и заразы, и получишь воспаление.
— И что ты мне хочешь этим сказать?
— Ты — болото, Шен. Ты токсичен, ты ей делаешь хуже, даже когда вообще ничего не делаешь, просто рядом стоишь. Не надо делать такие глаза, я маг, я всё вижу, мне твои щиты не мешают, ты знаешь, я бы сама рада защититься от твоей помойки в голове, но не могу. Ты либо разберись со всем тем дерьмищем, которое у тебя в жизни происходит, либо держись от неё подальше, ты её реально в гроб загонишь. — Я тебя понял. Иди работай.
Дыхание Кайрис отдалилось, открылась дверь где-то рядом, подошёл кто-то другой, министр спросил его:
— Что скажешь?
— Кайрис неправа, ей бы со своими завихрениями разобраться, прежде чем других лечить. Она так рассуждает, как будто у Веры нет своих чувств, она только окружающее впитывает и всё. Нет. И насчёт болота я не согласен. Двейну тоже плохо было, когда он к ней ходил, но она была рада его видеть, потому что он ей нравится. Я тоже внутри не конфетка, но ей со мной приятно.
— Она не выбрала тебя для телепортации.
— Когда я её в последний раз телепортировал, я вёл себя по-свински, она запомнила. Простила, но запомнила, и повторять это не хочет.
— Ты думаешь, это из-за того, что я провёл её через портал утром против её воли?
— Может быть. Хотя, не факт. Но в одном я с Кайрис согласен — держитесь от неё подальше, вы не вызываете у неё положительных эмоций вообще, ни единой. Идите, я останусь с ней, и потом поведу её в зал.
— Нет, я сам. Иди.
— Плохая идея.
— Иди.
Артур мрачно посопел, буркнул: "Господин" и ушёл. Министр сел на край того, на чём она лежала, отчего дворец Кан внутри неё накренился, зацепив невидимой стеной её крыло, ей пришлось развернуться и направиться к востоку, чувствуя спиной взгляды каменных драконов, самодовольные взгляды циников, которые ожидали предательства и наконец-то его получили.
— Вера?
Она открыла глаза и увидела белые вазы с синим рисунком, на тёмно-серой полке над синим камином, очень изящные. Её руку держал министр Шен, в сером костюме, на фоне синего занавеса вокруг кровати.
«Как на сцене. Представление начинается.»
— Вы в порядке?
Она промолчала, он погладил её руку. Она подумала, что не ощущает его, опять, и в комнате лазарета никого из присутствующих не ощущала.
«Они все носят амулеты против меня, следующего поколения, их опять доработали, сегодня.»
— Вера, пообещайте мне, что если будете себя плохо чувствовать, будете говорить мне об этом сразу, а не тогда, когда уже не сможете терпеть. И что если вам не нравится то, что я делаю, тоже говорите сразу.
В её памяти громом и молниями вспыхнул треск рубашки на кровати, синяки на руках, мятое одеяло и безысходность.
— Я повторила слово "хватит" четыре раза, — голос звучал хрипло, министр отвёл глаза, — четыре. Вы меня не слышали? Или не поняли? Что я должна была сказать, чтобы вы меня услышали?
— Хватит делать из меня чудовище, — он отпустил её руку, встал и отвернулся. — Это звучало не так, как будто… — он замялся, она усмехнулась:
— Как иначе можно понять слово "хватит"? У него много значений?
Он посмотрел на часы и нахмурился:
— Вставайте, приводите себя в порядок, нас нет уже больше часа, надо появиться хотя бы в саду. Вещи и сумка в ванной.
Она отвернулась, чтобы не видеть дверь, он вышел, в гостиной шаги стали быстрее, заметались из угла в угол, удалились в столовую, там хлопнула дверь.
Вера осторожно встала с кровати под балдахином, взгляд случайно упал на неплотно закрытую дверь шкафа, она потянулась закрыть, чтобы потешить перфекционизм. Дверь не закрывалась, как будто ей что-то мешало, Вера открыла это убрать.
Между плотно набитыми в шкаф карнскими и цыньянскими костюмами стояла картина в роскошной раме, с картины на Веру хитро смотрела светлоглазая цыньянка, прикрывая нижнюю половину лица веером, а вторым таким же прикрывая грудь, дальше было не видно, потому что мешали костюмы. Вера отодвинула их и рассмотрела картину целиком — девушка сидела на камне у озера с кувшинками, полуобернувшись к художнику, на ней не было вообще ничего, неприличные места были скрыты ракурсом и веером.
«Она выглядит так, как будто ей принадлежит весь мир.»
Цыньянка прикрывалась не потому, что стыдилась, а потому, что дразнилась — ей не было стыдно, она знала, что великолепна, и когда уберёт веера, станет ещё великолепнее, но пока не спешила.
«Цветная. То ли древнее восьмого века, то ли женщина рисовала. Надо спросить.»
Она полюбовалась в последний раз, понимая, что не спросит. Закрыла шкаф и пошла в ванную.
5.38.28 С королём на балконе