Шаг из тьмы

Марс Остин

Все рассмеялись и стали подшучивать в ответ, Артур вежливо улыбался, поймал Верин взгляд и показал жестом вращение трубочки, она кивнула и пошла туда, куда её потащил Рональд.

До танца было ещё много времени, так что он повёл её в сад, опять отдав китель, на этот раз они шли неспеша, и Вера успела осмотреться — здесь было много дам в форме, шутка про обращение к девушке по чину её кавалера была в моде, и раздавалась со всех сторон постоянно. На очередном повороте какой-то пьяненький парень вытянулся перед Верой в приветствии, и попытался гаркнуть что-то вроде "здра-жела", но Рональд его заткнул и отослал подальше. Посмотрел на Веру

и шутливо поцокал языком:

— Надо вас произвести в чин, а то солдаты что-то слишком на вас облизываются. И форма вам идёт. Сочетание алого и чёрного — прямо ваше.

Она рассмеялась, изображая польщённое смущение, спросила, просто чтобы сменить тему:

— Расскажите мне, что было в театре после песни про луну?

— Да то же самое, ничего особенного — песни, танцы. А что случилось? Я видел, как вы ушли, и до конца представления не появились.

— Начала плохо себя чувствовать.

Он встревоженно заглянул ей в глаза — Отравили?

Она отвернулась, изображая смущение:

— Я не хочу об этом говорить.

— Не будем. Сейчас всё в порядке?

— Нормально. Ноги болят только, давно столько не ходила на каблуках.

— Давайте сядем? — он осмотрелся в поисках свободной лавочки, уверенно повёл её к беседке в тенистом закоулке, Вера с удовольствием села, откидываясь на спинку, осмотрелась и изобразила заговорщицу, шепча Рональду:

— Будет очень неприлично, если я сделаю так? — сняла босоножки и уложила ноги на лавку максимально изящно, спрятав под платьем. В такой позе быстро устанет поясница, но зато смотрится это — загляденье.

«Поза цыньянки с картины.»

Когда она это поняла, она уже так сидела, и пересаживаться было поздно.

«Да и зачем? Что-то себе доказать? Что я не пытаюсь копировать эротическую фантазию министра Шена? Но я и так знаю это, я же случайно так села, даже не думала о ней…»

Рональд наклонился и аккуратно взял в руки её босоножки, повертел, рассматривая со всех сторон, сказал:

— Какие интересные. Из вашего мира?

— Да.

— Вы выручите за них бешеные деньги, если умудритесь сегодня их продемонстрировать. Снимать обувь неприлично, вы совершенно правы, но перекрывать солдатами лестницу тоже, если честно, неприлично, а я делаю это постоянно. Если подать это с юмором, то общество легко прощает подобные шалости, вам простят, вот увидите. Найдите повод их снять и поставить повыше, чтобы увидело как можно больше людей, и я вам гарантирую — их цена взлетит в разы.

— Спасибо, я подумаю об этом, — улыбнулась Вера, Рональд оторвался от изучения камней на босоножках, хитро посмотрел на Веру и скорчил рожицу, шепча:

— Зачем я это сказал… Промолчал бы — купил бы их сам, а потом перепродал втридорога. Вот дубина.

Вера пыталась сдержать смех, Рональд изображал раскаяние, взялся двумя пальцами за каблук, округлил глаза:

— Как вы в этом ходите? Ещё и танцуете?

— С удовольствием, — рассмеялась Вера, он сделал хитрые глаза:

— Кстати, про танцы. У вас ещё остались свободные ближе к утру? И что за танец, о котором юноша говорил, что вы его не любите?

— "Попрыгунчик", я не хочу его танцевать, — она скорчила капризную рожицу и изобразила сидячее подпрыгивание, он рассмеялся:

— Название вы конечно выдумали… "Попрыгунчик", как вам это в голову пришло?

— Он какой-то детский.

— А мне нравится, — пожал плечами Рональд, посмотрел на её грудь, загадочно прищурил один глаз, — сейчас такая мода, что… хороший танец, в общем. Давайте тогда другой. Предпоследний, может быть? — Вера молча потянулась за книжкой, Рональд расцвёл, и тут же изобразил скромняжку: — Если у вас, конечно, не было других планов. Я не слишком наглею? Просто, понимаете… Я не люблю все эти намёки, хождения вокруг да около, всё такое прочее. Я солдат, Вера, я привык действовать. Ничего, что я вас так называю? Шеннон вас так называет постоянно, я подумал… Это будет… Почему я такой косноязычный, чёрт! — он хлопнул себя по лбу и отвернулся, тут же замер и прошептал: — И ругаюсь ещё, это вообще финиш. Всё. Я пропал.

Вера улыбалась и кусала губы, пытаясь сдержаться, теребила в руках книжку, опускала глаза и опять поднимала, Рональд смеялся и казнился, но больше напоказ, вздохнул и шутливо погрозил пальцем:

— Это всё вы, Вера. В вашем присутствии я глупею. Из-за этого, похоже, женщин и не пускают на корабли — они же тогда будут плавать куда попало!

Она смеялась, хоть и ощущала, что он не совсем искренен, он просто хочет ей понравиться. Не так надрывно и отчаянно, как министр Шен в своём дворце, а спокойно, почти по-деловому, он наводит связи, и у него большой опыт.

«Пора начинать ценить по-настоящему деловые отношения. Это, оказывается, приятно и безопасно, надо же.»

Рональд посмотрел на часы и встал:

— Пойдёмте, уже скоро танец. — Она встала и пошла за ним, поняла, что он ведёт её в другую сторону, он объяснил: — Пройдём через восточное крыло, покажу вам галерею, там много достойных полотен. Сюда временно перевезли то, что удалось спасти из старого дворца. — Рональд посмотрел на неё с каким-то странным сочувствием, тихо спросил: — Вы правда не пострадали при взрыве?

Она опустила глаза и улыбнулась:

— Я в порядке.

— Это хорошо. Взрыв был ужасный. Я думал, Шеннон вскроется по-цыньянски после такого провала, на него страшно смотреть было.

— Он не имеет права, — шутливо качнула головой Вера, — у него слишком много незаконченных дел.

— И то правда, — солидарно рассмеялся Рональд, и начал рассказывать о картинах, которые ей вот-вот покажет. Для них открыли двери в небольшой холл, выходящий на лестницу на второй этаж, Рональд свернул вправо и они медленно пошли по коридору с картинами на стенах, он рассказывал, Вера изображала восторг. На самом деле, полотна её не особенно впечатлили, до лучших работ её мира они не дотягивали ни по уровню исполнения, ни по сюжетам, или, может быть, Рональд просто не знал тонкостей и не мог объяснить как следует. Парадные портреты каких-то мужчин, чьих имён она не знала, а должности ей ни о чём не говорили, батальные полотна, смакующие ужас врагов и доблесть защитников, даты и географические названия, не находящие отклика в её памяти.

«Министр рассказал бы лучше.»

Ей хотелось избить себя за эту мысль.

У декоративной колонны с фонтаном они остановились, здесь скульптура была другая — пышнотелая кудрявая хохотушка закрывала лицо от брызг воды, которую лил на неё смешливый купидон с хвостом и рогами, сидящий на виноградной лозе. Девушка была вся мокрая, тонкое платье прилипло к телу, это выглядело эротичнее, чем если бы она была голой. Рональд указал на неё:

— Лейла, богиня любви.

— Карнская?

— Да. У ридийцев любая богиня — богиня любви. А у цыньянцев нет богини любви, там любви не существует.