Шаг из тьмы

Марс Остин

— Эксцентричный. Вы бы лучше держались от неё подальше.

— Её колье — произведение искусства. Когда-нибудь она станет моим вип-клиентом, когда я разберусь с этой грёбаной войной и открою ювелирный завод.

— Ого, как вы обширно мыслите, — рассмеялся Рональд, — ну тогда да, надо наводить мосты. У вас уже есть бизнес-план?

— У меня есть милый и обаятельный мастер по перепродаже ювелирных изделий, я к нему обращусь, и он мне поможет.

— Господин Ричард?

— Господин Ху Анди.

— Цыньянец? — поморщился Рональд, Вера подняла бровь:

— Цыньянское золото чем-то отличается от карнского?

— Я не специалист, но подозреваю, что да.

— Тогда

я попробую всё и выберу лучшее.

Он молча улыбнулся, притормозил перед дверью в сад, посмотрел на часы:

— Танец через двадцать минут. Вы не устали? Можем присесть. — Поиграем на чём-нибудь? — с надеждой заглянула ему в глаза Вера, он улыбнулся и немного смутился:

— Если честно, я не особенно хорош в музыке. Здесь есть бильярд, — он кивнул на восточное крыло, Вера радостно потёрла руки, он рассмеялся и повёл её играть.

* * *

В бильярдной оказались одни мужчины, но Рональд вёл себя спокойно, и Вера решила тоже не заморачиваться. Сделала вид, что играет второй раз в жизни, и все двадцать минут прилежно "училась", с восторгом приветствуя каждый уложенный в лузу Рональдом шар.

Звонок здесь было не слышно, и они почти опоздали на танец, пришлось бежать бегом, они смеялись, им оборачивались вслед. Танцевать опять пришлось у оркестра, и поговорить не удалось, после реверанса Рональд взял её руку и с лёгким упрёком шепнул:

— Я видел ваш "попрыгунчик" с шутом, госпожа Вероника. Не стыдно так вводить в заблуждение?

Она сделала смущённые глазки, он сделал голос ещё недовольнее:

— Я, между прочим, танцую его лучше, чем шут. Может, вы всё-таки проверите?

— Это был второй танец, — грустно вздохнула Вера, — теперь предпоследний придётся вычеркнуть?

Рональд широко улыбнулся, отводя глаза, посмотрел на Веру и шепнул:

— Ну… я бы не спешил. Ещё много времени до предпоследнего танца, ночь длинная, мало ли, что может измениться?

Она поражённо подняла брови, пожала плечами:

— Например, правила этикета?

— Как знать, госпожа Вероника, как знать, — тихо рассмеялся Рональд, взял её руку двумя руками, поднял, но одёрнул себя и опустил, потом поднял опять, заглянул Вере в глаза, шёпотом сказал: — Шеннон сейчас мысленно рубит меня на гуляш. Он за моей спиной, да?

Вера подняла глаза и действительно увидела у колонны министра Шена.

— Откуда вы знаете?

Он рассмеялся:

— Я солдат, Вера, я чувствую, когда я в прицеле. Прямо сейчас все мои инстинкты советуют мне спасаться. А может, они чуют опасность от вас? — он сделал хитрые глаза, поднял её руку выше, погладил пальцем вышивку, артистично вздохнул: — Бедное моё сердце, что же с ним будет?! Если я приглашу вас в третий раз, вам придётся выходить за меня замуж.

Вера вспыхнула и опустила глаза, и услышала рядом холодный голос министра Шена:

— Не беспокойтесь, я этого не допущу.

Рональд отпустил её руку, министр Шен тут же схватил за другую:

— Пойдёмте, нас ждут.

«Дзынь.»

Вера улыбнулась на прощание Рональду, и пошла за министром.

5.38.32 Галерея Георга 15го и портрет юного министра Шена

Он молча повёл её в безлюдные коридоры, через какие-то узкие неприметные двери, потом вверх по лестнице, и ещё выше. Она уже запуталась в этих галереях, когда они внезапно вышли на балкон над танцевальным залом, только не на второй этаж, а на третий. Снизу этого балкона было не видно, но здесь ослепляющие люстры висели на уровне пола, и вверх почти не светили, давая возможность рассмотреть затейливо расписанный потолок.

Вера ахнула и чуть не упала, засмотревшись, министр остановился, усмехнулся и повёл её к балюстраде. Она взялась за перила и утонула в этой росписи — среди облаков летали ангелы, демоны и боги, их одежды струились, между ними лилась вода и вино, гравитации не было, от этого кружилась голова.

«Лейла.»

Богиня с фонтана смеялась, пытаясь отобрать у одного демонёнка свою расчёску, в то время как другой демонёнок стягивал с неё платье, она держала его на груди одной рукой, второй почти дотянувшись до расчёски. Демонёнок показывал ей язык, на него смотрел и хохотал Винни, вылитый, как будто он художнику позировал — тога, серебряный кубок, голливудские зубы и укладка. Воспользовавшись тем, что Винни отвлёкся, голубоглазый ангелёнок тянул вино из его кубка через трубочку, с опаской глядя на сурового тощего мужчину, который видел безобразие и грозился свитком, не замечая, как ему связывают шнурки на сандалиях двое ехидных ангелят. Богов было около пятнадцати, демонов и ангелов раз в пять больше, Вера скользила взглядом от одного к другому, сюжетные линии закольцовывались и пересекались, она поняла, что простоит тут полдня, и всё равно не изучит всё. С трудом оторвалась и размяла шею, поймала весёлый взгляд министра, улыбнулась и опустила голову, разминая плечи. Кивнула на роспись и восхищённо спросила:

— Сколько лет это рисовали? И кто этот великий человек?

— Восемь, — довольно засиял министр, — здесь работали лучшие мастера со всего мира. Пойдёмте, покажу вам другие их работы, отец был ценителем. Раз уж Рональд вам уже показал галерею в восточном крыле, я, так уж и быть, покажу западное.

Прозвучало сварливо и уязвлённо до глубины души, Вера попыталась не улыбнуться, сделала невинные любопытные глаза:

— Они отличаются?

— Да не особенно.

«Дзынь.»

— Всего лишь уровнем исполнения, на порядок. Западное крыло отец собирал для себя, там картины, которые нравились лично ему, я запретил Георгу там что-то трогать, и распорядился на третий этаж никого не пускать. Я бы вообще всё западное крыло закрыл, но там музыкальные комнаты, все бы взбунтовались, так что второй этаж со стороны сада пришлось отдать. Но галерею я оставил себе.

Он повёл её через пустые коридоры в ту сторону, где начинался тот приятно успокаивающий интерьер, который так понравился Вере — тёмное дерево, изогнутые балки потолка где-то высоко, ткань в тёплых оттенках серого, и полированный мрамор с редкими прожилками. Перед роскошной аркой в следующий коридор министр остановился, загадочно улыбнулся и сказал:

— Знаете, за что мне нравится ваш телефон? Он фотографирует быстро. То, что вы сейчас увидите, я ненавижу всем сердцем, сколько его во мне есть.

Она заинтригованно округлила глаза, он пафосным жестом указал за арку, Вера вошла и замерла — первым в ряду картин был полупарадный портрет господина министра внешней политики, ещё юного, но уже злого. Он стоял у окна в кабинете и смотрел на залив с кораблями, небрежно повесив на локоть алый китель с шевронами и медалями, Вера таких сегодня не видела. На столе рядом небрежно валялись книги и карты с пометками, на стене сзади висели картины с лошадьми, на полке толпились кое-как утрамбованные кубки за победы, пыльные и свежие. Чем дольше она смотрела, тем больше видела деталей — сапоги в песке, немного чернил на пальцах, незаконченная модель корабля под столом, там же мятые чертежи и карандашные стружки. На столе пресс-папье из нефрита, которое она видела сегодня в его кабинете, на шее у змеи иронично блестит кольцо с рубином, которое сейчас было на его пальце.